И все же… В середине сентября падаю с температурой 38,8. Это большая температура, выше, чем когда-либо была у меня в жизни. Ощущение изнутри: «Наверное, всё». Девушка моя не так страдает: 37,5 — противно, но жить можно. А у меня тело кричит: так нельзя! Потом уже даже не кричит, а шепчет. Знобит, вся кожа горит. Любое прикосновение неприятно. Без одеяла — холодно, под одеялом — холодно и не получается дышать. Болит голова. Непрерывно, с утра до вечера, каждую секунду болит голова. Двигаюсь — болит сильнее…
На второй день я подумал: все равно страдаю — надо задаться экзистенциальными вопросами. Вдруг просветлюсь? Если это конец, если это последний сентябрь в моей жизни, и я бы знал об этом заранее — за месяц, за полгода, за год… Что я бы изменил? Как бы по-другому повел себя? Да, очевидно, я бы отказался от дел, которые принесут плоды сильно позже, например, не стал бы попусту писать кандидатскую диссертацию, но тут дело в простой логике. А что еще?
Очень, очень я ждал просветления. Увы! Честный внутренний ответ — ничего бы не поменял особо. Удивление приятно разнообразило эмоции этих дней.
Коронавирус — это что-то из Интернета. Из телевизора. Кажется, что с тобой такого точно никогда не случится. Мы же носим маски. Изолируемся. Моем руки… С соседом — да, с родственниками — да, с другом по Фейсбуку — пожалуйста, он вообще никогда не отличался умом. Но с тобой — точно нет, такого произойти просто не может!
Больше всего меня в этом всем удивляет вот этот вопрос: «Как же вы так заболели?» Вы в ответ хотите услышать конкретный план действий, чтобы так никогда не делать? Поверьте, мы сами не знаем как. Это величайшая интрига последних трех недель. Сразу после стадии отрицания (и первые два дня мы думали, что это не «корона») в голове автоматически появляется список тех, кто подозрительно дышал, чихал и демонстрировал свой орган нюха на всеобщее обозрение публики. Какой-то определенной цели этот список не имеет, но, как говорится, осадочек остался. Удивительные ассоциативные связи в нашем мозгу устроены так, что мужчина, начихавший на ананасы, смог, кажется, навсегда отбить у моей девушки желание их покупать.
Третий день. Температура спала: 37,5. Все еще думаем, что не «корона». На всякий случай сидим дома, ждем. И… пропадает нюх. Со стороны это казалось ужасно смешно. Девушка последовательно приносит мне бальзам «Звездочка», лавандовый букет, средство для чистки кафеля (ох и ядреная штука!) и с любопытством Марии Кюри смотрит, как ничего не происходит. Просто не чувствую запахи. В тот момент это меня позабавило: я еще не знал, что появилась вторая по важности причина моих страданий.
Четвертый день, раз «корона» — вызвали врача, врач направил на КТ, поехали на КТ… «У вас пневмония, не работают 5% легких, это точно «корона», вот вам карантин на 21 день. Не забудьте поставить приложение и никуда-никуда не ходить».
Ладно, отогнали всех в аптеке — забавно, как меняется поведение людей, когда к «пожалуйста, отойдите от меня» добавляешь: «у меня подтвержденный ковид». Две секунды назад она смотрела на меня презрительно, а потом… ка-ак прыгнет спиной вперед от меня!
В идеале мы бы и в аптеку не заходили, но выбора нет: к выданному азитромицину (антибиотик выбора при ковиде) надо что-то типа флюкостата, что-то для желудка, виферон и прочее. Если вдруг заболеете — имейте в виду. Лучше, конечно, посовещаться с врачами. Мы этот список покупали как раз по врачебным инструкциям. Никакого самолечения.
Ну что, жизнь налаживается. Температура 37,2, я выздоровел. Помню свой оптимизм. Жизненный опыт, здравый смысл говорят: «Раз температура сходит на нет, ты уже прям скоро-скоро будешь здоров. Чувствуешь? Тебя не знобит. Все пройдет. Давай поработаем?..»
Сюрприз! Нельзя поработать. Ощущение, что лобные доли мозга, неокортекс, просто не функционируют. Человек от кошки во многом отличается именно ими: они отвечают за силу воли, за концентрацию. Поэтому нет больше концентрации. Нет силы воли. Не могу сделать разминку — лень. Не могу написать текст — лень. Не могу подумать над диссертацией. Не могу не съесть быстрые углеводы: любое «хочу» полностью поглощает любое «надо». Как будто деградировал до сопляка 14 лет. Могу читать развлекательные книжки. Могу играть в компьютерные игры. Могу спать. Работать — не могу.
Ладно, выбора нет, будем развлекаться. Так-с, какой бы еды нам заказать?.. Суши. Заказали суши. А они… поддельные. Радости никакой. Не получаю удовольствия от еды. Вкус чувствую. Хуже, чем раньше, но чувствую. Общее состояние — зачем я это ем? Наверное, не повезло с суши. Съедим что-нибудь другое. Сюрприз! Еда больше не радует.
Чего в жизни вы действительно боитесь? Лично я — ослепнуть. Именно этого вида телесного повреждения не хочу. Где-то в глубине души он перекликается с одиночеством, скукой, ненужностью, беспомощностью… Зрение очень важно для меня. Никогда не ценил нюх. Обоняние просто есть. Оно естественно и бесполезно. Не использую в жизни. Ага, конечно. Когда нюха нет из-за насморка, это воспринимается совсем иначе. Он как бы есть, просто нос заложен. А тут нос не заложен. Но я больше не чувствую запахи. Все время кажется, что что-то не так с воздухом. Что мы обычно делаем в таких случаях? Открываем окно? О'кей, но ничего не изменилось. Нельзя понюхать свежий воздух. Трудно поверить, но для меня это было вторым самым неприятным обстоятельством (после потери воли и концентрации). Цените свой нюх!
К концу первой недели — постоянные 36,6. Решил возобновить сеансы с клиентами. Слишком большие паузы в терапии делать не очень хорошо, к тому же многие — в кризисных ситуациях, на мне большая ответственность. Прикинул риски: вести терапию мне нравится, возможно, сила воли не понадобится. Да и концентрация работает автоматически при общении с человеком.
В обычный рабочий день и в обычном состоянии 3 сеанса по 2 часа я провожу легко. Потом еще могу заняться делами. 4 сеанса — это «рабочая норма». 5 сеансов идут тяжело, стараюсь избегать такого. «Корона» ясно дала понять: один сеанс провел — и молодец. Иди баиньки. Теперь тебе надо 3–4 часа отдыхать, чтобы восстановиться.
Дух и тело конфликтуют. Дух: «У тебя 36,6, симулянт, иди работать, ты нужен этим людям!» Тело: «Пойдем отдыхать. Ты хотел что-то другое? Извини. Пойдем на боковую».
В детстве каждый раз, когда мы болеем, нам разрешают остаться дома, кормят вкусной едой, все вокруг с нами носятся, нас любят и жалеют… Это прочно связывает болезнь и комфорт, любовь, отдых, внимание. Болеть выгодно. Чтобы уменьшать психосоматику, стоит связывать болезнь и дискомфорт. Предпочтительно скуку. Болеешь? Кушай овсянку. Смотри в стену. Можешь смотреть обучающие видео. Можешь медитировать. Болей, жди, когда выздоровеешь. Очень, очень желай выздороветь и уже перестать скучать.
Это отличная стратегия для повседневной жизни. Но мне пришлось от нее полностью отказаться. Лимит тела оказался исчерпан. Полностью. Да, температуры нет. А все равно плохо. И как бы хорошо я к себе ни относился, чего бы я себе ни позволял («Да! Да! Разрешу себе сериалы, вредную еду, компьютерные игры и листать ленты соцсетей…»), все равно не свяжу такую болезнь и удовольствие. Хотя бы потому, что очень сложно получить удовольствие.
Листать ленту скучнее, чем работать. Невозможно непрерывно играть в игры. Еда не радует. А обучаться не выходит: мозг устал, тело устало. Сидеть — и то сложно. Тут, конечно, кроме вирусов еще эффект от антибиотика. Интересней всего было вести сеансы. Особенно с людьми, которые болеют коронавирусом. Или чьи близкие болеют. Страх. Как же много страха и тревоги! Понятно, что на терапию почти всегда приходят люди с высокой тревогой. И вот к ней добавляется рациональный компонент. «Муж в стационаре, последнее, что знаю, — собирались везти его на ИВЛ». Это очень тяжело.
Убрать фобию? Социальную тревогу? Страх публичных выступлений? Неуверенность в себе? Да легко: 6–8 сеансов — и 80% проблем уходят. Как снизить страх за близкого, если угроза объективна, и она достаточно велика? Добавим к этому страху беспомощность: нельзя повлиять. Деньги, статус, связи, все ваши таланты и навыки никак не помогают. Врачи уже работают, ждите…
Отдельный вопрос — ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Да, чтобы получить ПТСР, не обязательно воевать в Афганистане, Чечне или Карабахе. Можно просто испытать сильный стресс. И болезнь с угрозой жизни — это сильный стресс. С марта я повидал больше клиентов с ПТСР, чем за последние несколько лет практики. Знаете про обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР)? Частый пример — человек много раз моет руки. 3 минуты, 4, 5… Считается ли за ОКР минутное мытье рук после любого контакта с любым объектом вне дома? Ношение умывайки для рук и непрерывное ее использование? Я до сих пор не знаю, где заразился… Возможно, если бы я так использовал умывайку — смог бы избежать «короны».
Эту статью я пишу на второй день после выхода из карантина. Здоровье дает сбои — погулял 1,5 часа и чувствую: устал. Поднялся на 5-й этаж — надо бы отдохнуть. Но я теперь официально «психолог, который выжил». Я счастлив. Не болейте!