Её пел кабацкий, филармонический, клубно-поселковый Советский Союз. Пел нарождающийся класс новоявленной братвы в устрашающих кожанах. Вся эмиграция. Подпевал магнитофонно-бобинным записям «глубинный» замкадовский народ — на свадьбах-праздниках, посиделках: радостных-грустных, не суть...
Но впрочем, и все наши так называемые «звёзды» (не люблю это определение) российской эстрады — Газмановы (мл.-ст.), Агутин, Распутина, Шуфутинский, Орбакайте, Овсиенко, Агузарова; всяческие «Иванушки» с беззубыми «Шурами», «Божьи коровки», «Вирусы» — взорвались ярким галактическим светом именно на крутой волне лихих 90-х. Многих из них поднял из небытия и озвучил — Александр Иванович Кальянов.
Макаревич, А. Агурбаш, Драгилев, Моисеев, Курас, В. Леонтьев, Сюткин, Вика Цыганова, Винокур, Пресняков-мл., мн-мн. др. Не счесть...
Из этого списка выпадают лишь действительные столпы советской эстрадной сцены — Пугачёва, Кобзон, Магомаев. Ставшие для сонм юных исполнителей локомотивом на творческой стезе: как Пугачёва для Николаева. В том числе, под мощным пугачёвским крылом, — А. Кальянов. Начавший свой студийный путь с конца 1970-х. Лично знавший Высоцкого. Работавший с популярнейшими в СССР ВИА «Красными маками», «Фениксом», «Шестеро молодых» etc. «Встреча с двумя великими, я считаю, людьми — Высоцким и Пугачёвой, многое изменили в моей жизни», — говорит Кальянов.
Перечисление музыкантов, солистов поп, рок-групп, которым ставил саунд (звук) Александр Кальянов займёт несколько газетных страниц. Ведь известен он стал в Союзе как профессиональный техник-инженер.
Его имя воссияло как имя артиста-исполнителя, шансонье — в приснопамятных 90-х. И беспокойные обитатели той эпохи уже не видели Кальянова иначе, чем концертирующего певца. (В том числе и по зонам-лагерям.)
Кассеты с его печальными, весёлыми, трогательными балладами — непременный атрибут в шустрых «восьмёрках» и «девятках» постперестроечной братвы. Подражавшей героям Аль Пачино и де Ниро. Слушавшей в навороченных, с прокачанной акустикой тачках Шуфутинского, Токарева, Кальянова, Северного Аркашу.
В конце 1980-х, после 15 лет насыщенной звукорежиссёрской деятельности его совершенно случайно по дружбе попросил спеть одну «басовую» партию Игорь Николаев. К тому моменту уже купающийся в лучах славы: как композитор (пугачёвский «Паромщик».) И — певец («День рождения»).
В песенный жанр К. вошёл довольно трудно, несмело — будучи с детства крайне скромным. И в отношении больших масс зрителей — попросту закомплексованным. [Никогда не выряживался в смешные перья, чудовищные пиджаки со стразами и блёстками.]
К середине 90-х записано с Николаевым 7 совместных альбомов. Кальянов — уже раскрученный (не без материнской помощи Аллы Борисовны) певец. Шансонье.
Удивление вызывало то, что, в общем-то, не имея собственно «блатного», тюремного репертуара, его почему-то упорно причисляли к когорте исполнителей «блатняка». Хотя темы его песен всецело светские, жизненные: отцы и дети, женщины, счастье, веселуха-выпивка; любовь и страсть, несомненно. [В той же «Таганке» он поёт не про тюремные дела. А — про условную «девчонку-хулиганку», как бы очеловечивая любимый московский район. Поёт про Пугачёву и Высоцкого.]
Думаю, на шансонный флюгер популярности повлияло веяние плотного, по-настоящему мужского брутального тембра голоса. Также — ностальгические, эмигрантские нотки в его произведениях, творчестве. Тем более что поначалу никаких имён на магнитоальбомах не было вовсе. А нарисовано название — лейбл пугачёвской шоу-группы «Рецитал». (К. в «Рецитале» с 1983 г. Там знакомится с будущими монстрами русского рока, эстрады Барыкиным, Кузьминым, Горобцом, першим другом Пресняковым-ст. «Петровичем». С Холстининым-Сарычевым-Дубининым из «Альфы».) Когда увлечение песней находилось ещё лишь в ранге тривиального хобби.
«В нашей стране около 30-40 % народа прошло через тюрьму. Вот откуда тяга к лагерной Музе», — отмечает он в одном из интервью на украинском ТВ. [В программе «Звезда по имени»-97.]
Чрезвычайно технически подкованный, Кальянов удачно и вовремя перепрыгнул с аудиокассет — на компакт-диски: «лазерные пластинки», как тогда говорили. Что только подлило масла в распаляющийся огонь всероссийского признания. В том числе в ближнем и, бесспорно: — дальнем зарубежье. США, Канада. Где дисковые воспроизводящие устройства не были в ту пору диковинкой, как в РФ.
К 1995-му году «лазерные» альбомы (всего их будет 13) «Плохая примета»-93, «Будь здоров, дружок»-94, «Старое кафе»-86 незамедлительно возглавили (за счёт огромных тиражей по всему миру) «шансонные» музыкальные чарты в России. И русскоязычные чарты — за рубежом.
А пугачёвские «Рождественские встречи», — где К. принимал непосредственное участие, — переплюнули по количественным рейтингам останкинские «Голубые огоньки».
Кальянов принципиально мало посещал «богемные» тусовки. Мало давал интервью. Оттого личность его была овеяна ну, если не тайной, то загадками — абсолютно точно. [В интервью «РГ» от 12 апреля 1997 г. К. рассказал, — мол, всех членов его семьи зовут Сашами. И только собаку, фр. бульдога: — Филя.]
И да, он практически первый звукорежиссёр в СССР высочайшего мирового уровня. Так его по праву прозвало проф. артистическое сообщество.
На входе в первую (легитимно-официальную) советскую звукозаписывающую студию в 1988 г. перерезал ленточку зампредседателя Мосгорисполкома Ю. Лужков. Став для предпринимателей тогда крёстным отцом — в прямом и переносном смыслах: открыл дверь выдающемуся творческому коллективу в капиталистическую круговерть денежных отношений.
Дорогостоящую фирменную аппаратуру предоставила «крёстная мать» — Алла Пугачёва (а это львиная доля расходов). Во главе свежеиспечённого кооператива — стал «физик и лирик» инженер-изобретатель Кальянов: «Я не певец, — говорил он: — Я — задушевный рассказчик».
(К слову, первая репетиционная база А. Пугачёвой, совместно с Кальяновым, была оборудована в СКК «Олимпийский» (1984). Там же Юрий Лоза сводил созданный в 1982 г. «Плот», — визитную карточку «на века».
Притом что родоначальником сего студийного движения — супер-«мастеринга» — считается композитор А. Зацепин. Писавший и распространявший музыку на бобинах, далее кассетах (частным образом, втихаря — то было противозаконно). Аж с увертюры 1970-х! А это, скажу я вам, гигантская по финансовому объёму отрасль. Теневая мануфактура — похлеще Philips или Sony. Шутка, конечно).
Кстати, в юбилейный есенинский год (125-летие) присовокупим, что Кальянову нередко предлагали сделать музыку, обработку-аранжировку к стихам великого поэта: заманчиво же — некая «лёгкая» незатейливая конъюнктурщинка.
Воспитанный на Пушкине, Лермонтове, он отговаривался-отшучивался тем, что слишком обожает Есенина, чтобы играть его на танцах. Посему, дескать, пусть уж «Сергунька» лучше останется в своём девственно-нетронутом текстово-бумажном виде. (Не очень комплиментарно относясь к рок-экспериментам. Наподобие той же вышеупомянутой модной в 80—90-х группы «Альфа» с её «Обманывать себя не стану».)
Любил театры — «На Таганке», «Ленинского комсомола». Любил жизнь — в её немыслимом многообразии-непредсказуемости. Любил друзей. Инструментально-импровизационные джем-сейшены, — переходящие в шумные журфиксы-застолья. Зрителей, фанатов-почитателей. Любил, любил, любил…
«Все песни — это мои дети, — любил повторять Александр Кальянов. Добавляя шутя: — Моё кредо, как изрекал Остап Бендер: — “Всегда!!”»
Читайте также: Смерть Александра Кальянова стала ударом для Пугачевой и Цыгановой