— Сергей Федорович, почему вы решили не претендовать на пост сенатора после истечения срока полномочий?
— По нескольким причинам в совокупности. Во-первых, в Совете Федерации пройдет текущее обновление состава. После каждого единого дня голосования состав Совфеда изменяется, вовлекая новых региональных лидеров в федеральную политику и законотворчество. А я в верхней палате уже, можно сказать, аксакал. Во-вторых, мне бы хотелось дальше реализовывать потенциал в политике. В-третьих, у жителей Курганской области есть запрос на то, чтобы их регион в Совфеде представлял их земляк. Хоть треть моей сознательной жизни и прошла вместе с регионом. Интересы региона тоже должны быть учтены. Хотя мое решение покинуть Совет Федерации — это больше позиция ощущений, чем прагматичного расчета.
— Вы работаете в Совете Федерации с 2004 года. За это время аграрная политика и сельское хозяйство страны вышли на новый уровень. Сейчас у России нет проблем с продовольственной безопасностью, мы в лидерах по экспорту мяса птицы, зерна, других товаров. На полках магазинов в основном продукция отечественного производства. Этому во многом способствовали законы, в создании которых вы принимали участие. Какие законопроекты и поправки считаете важнейшими?
— Я считаю базовым закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации». Сейчас действует третья редакция, но закон постоянно требует корректировки с учетом изменений в обществе. Именно этот документ позволил поднять и развить сельское хозяйство, которым мы сейчас так гордимся. Благодаря ему отечественные сельхозпроизводители могут на равных условиях поставлять свою продукцию в торговые сети, работает конкуренция, ограничены различные поборы в пользу ретейлеров от производителей (ретробонусы, логистические бонусы и т.д.).
Еще отмечу закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях устранения противоречий в сведениях государственных реестров и установления принадлежности земельного участка к определенной категории земель». В народе его называют «лесной амнистией». Страшно вспоминать, что творилось до принятия закона. В свое время лесной фонд жил своей жизнью, госреестр недвижимости — своей, из-за этого возникала неразбериха в оформлении земель в собственность. Бывало так: купил кто-нибудь участок земли, проверил его, хочет строить на нем дом или ферму, а потом выясняется, что на участке расположены земли лесного фонда, хотя никакого леса не было. Или, например, решали люди оформить в собственность шесть соток, выданные в советское время. А им говорят: это земли лесного фонда. У людей уже целые дачные поселки образовались, стоят дома, огороды… Суды были бессильны. Доказать свою правоту было невозможно. Тогда мы подключились и благодаря Валентине Матвиенко приняли закон, хотя не все в Госдуме и правительстве поддерживали его.
— Над какими последними законопроектами вы работали?
— Перед своим уходом из Совета Федерации я внес несколько законопроектов. Первый упрощает застройщикам возведение таунхаусов. Девелоперы законопроект поддержали, застройщикам это определенно жизнь упростит и позволит сэкономить на кадастровых работах. Второй законопроект касается медицинских отходов и государственно-частного партнерства в строительстве объектов их утилизации. Но отдельно хочу сказать о поправке в Кодекс об административных правонарушениях, которая вводит штраф от 3 до 5 тыс. рублей за ложное включение пожарной сигнализации. Поправка должна войти в новую редакцию КоАПа, который готовится в Госдуме. Казалось бы, это «незначительное» изменение кодекса. Но на деле оно может спасти десятки человеческих жизней. Наличие такой поправки могло бы предотвратить трагедию в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерове. На это почти никто не обратил внимания, но там была отключена пожарная сигнализация. А я обратил, хоть моя специализация в Совете Федерации — аграрная политика. Начал искать пробелы в законодательстве, задал вопросы арендаторам и владельцам коммерческой недвижимости. Оказывается, для них ложные нажатия кнопки пожарной сигнализации — огромная проблема. По регламенту при каждом срабатывании кнопки они должны оповестить МЧС, эвакуировать людей, выделить персонал, из-за чего они несут большие убытки. Наша работа законодателей как раз и заключается в том, чтобы выявлять такие нестыковки, несоответствия реальной жизни и изменять их.
— Законотворчество — это скрытый от глаз общества процесс. Не потому что не прозрачный, а потому что очень объемный и растянут во времени. Парламентарии занимаются десятками сотен поправок в законодательство, о существовании которых обыватели даже не догадываются. А ведь даже пара слов в законе может кардинально менять его суть. Как думаете, что самое сложное в законотворческой деятельности?
— Бюрократические процедуры занимают массу времени. Иногда одна норма изменяет действие всего закона. Более того, порой даже замена предлога «или» на «и» имеет огромное значение. Но чтобы внести даже незаметную на первый взгляд поправку, часто приходится проходить через жесткое сопротивление. Есть ведь «белая» и «черная» бюрократия. Черной бюрократии выгодно несоответствие законов реальной жизни, она на этом зарабатывает. Поэтому каждая поправка дается с боем. Взять хотя бы поправку про пожарную сигнализацию. Я ведь вносил уже подобный законопроект раньше. Но столкнулся с сопротивлением, мол, такая поправка приведет к тому-то и тому-то. А ее отсутствие к чему приведет? Уже привело: к ужасной трагедии в Кемерове.
В нашем законодательстве много неоднозначных формулировок и пробелов, во многом потому, что после перестройки законы принимались на скорую руку, необдуманно, без учета многофакторности и жизненных процессов. Внесение поправок в законодательство — это сложный процесс, требующий долгой монотонной работы. Любой закон — это живой организм. Законами нужно постоянно заниматься, находить наиболее корректные формулировки. Нужно отслеживать исполнение законов, анализировать эффект от них. Каждый мой рабочий день начинался с обзвона исполнителей по каждому законопроекту, потом контрольные звонки днем и вечером. Не важно, в отпуске человек или нет — должен отчитаться. Я на связи 24 на 7 без отпусков и выходных. Наверное, поэтому родные и близкие поддержали мое решение уйти с поста сенатора. Сказали: «Хоть с семьей побудешь».
— Существовать в таком ритме — настоящий трудовой подвиг. Что помогало не бросить все, не схалтурить, что мотивировало?
— Мой кумир — Павка Корчагин. Этот образ ведет меня всю жизнь, не дает сдаться, опустить руки. В своем трудоголизме и отдаче работе я похож на отца (Федор Лисовский — ученый-физик, профессор Института радиоэлектроники РАН. — «МК»). Ему 80 лет, и во время карантина он страдал от невозможности ходить на работу. Да и комсомол воспитал меня человеком железной воли, который готов работать на благо общества, несмотря ни на что.
— Наше общество воспринимает чиновников предвзято. Благодарность от народа в адрес депутата или сенатора скорее исключение, чем правило. Вы же видите картину изнутри. Как бы вы описали портрет власть имущих? Кого больше — коррупционеров или честных «слуг народа»?
— Действительно, не все выдерживают проверку общественным мнением. Это и правда не просто — пропадать сутками на работе, корпеть над документами ночами, ездить в командировки, не видеть семью, пытаться сделать жизнь людей лучше, а потом прочитать о себе, что ты, оказывается, жулик и вор.
Наш парламент за последние годы изменился очень сильно в лучшую сторону. Я пять лет проработал в Совете Европы и могу сказать, что уровень наших депутатов на порядок выше уровня депутатов Европарламента. Но проблема в том, что у нас не понимают демократических основ формирования двухпалатного парламента. Нижняя палата — Госдума, формирует общий запрос на законодательство в той или иной сфере. А верхняя палата — Совет Федерации, учитывает интересы регионов. У нас огромная страна: бывает так, что законы, которые хороши в центральной части России, неприменимы в северных или южных частях. Совет Федерации никогда не пропустит законы, которые не в интересах регионов. Сенаторы — это такой фильтр, который пропускает законы, полезные большинству регионов, а значит, каждому россиянину.
— Парламентарии делают важную работу. Но в обществе и СМИ принято критиковать, а отмечать хорошее и благодарить — это может быть воспринято как ангажированность. Насколько сложно работать под вечным оценивающим и чаще всего недовольным взглядом общественности?
— Я прекрасно понимаю, что о хорошем и правильном писать и говорить скучно. Интереснее — о коррупции, разгильдяйстве чиновников. Но не только в коррупции у нас проблема. В законодательстве еще столько всего нужно усовершенствовать, и этим должен кто-то заниматься. А постоянная критика, поверхностный взгляд недобросовестных журналистов дискредитируют статус депутата. Само общество лишает мотивации людей, которые реально хотят и могут изменить жизнь страны к лучшему. Это меня демотивировать невозможно: я следовал и следую своей миссии. Чем больше у нас в парламенте будет таких «ненормальных», как я, тем мощнее и справедливее будет законодательство во благо интересов людей.