Плюй в глаза — все божья роса. Пашаев сидит на мягком диванчике в студии, соблюдает дистанцию, что-то записывает. Почти никогда не перебивает, когда ему в лицо говорят гадости. Правильные гадости, справедливые гадости, адвокат (бывший), конечно же, их заслужил. Но взгляд честный, открытый у нашего героя, он уже практически Иисус Христос.
Он хотел как лучше. Он — защитник униженных и оскорбленных. Решала в хорошем смысле. Ему говорят: тиранил жену, детей. Ему говорят: слямзил чужую квартиру, не отдал деньги. Подставил Ефремова, загипнотизировал его, врал. Вы не понимаете: это была ложь во спасение, святая ложь!
Не удивлюсь, если вскоре ТВ им воспользуется. Ему дадут программу, ну, например, «Суд идет». Рейтинги будут потрясающие. И сделать нужно как можно быстрее, пока Эльман Пашаев не оказался в одной камере со своим знаменитым подзащитным.
Берлинский пациент
Если и когда он вернется… На белом коне. Никогда не был его апологетом, но берлинский пациент оказался скорее жив, и это радует.
Только я о своем, о женском. Интересно, как теперь будут работать наши пропагандисты, когда он вернется. Как они этот фарш станут прокручивать назад, засовывать пасту в тюбик?
Ведь это прежде всего они, пропагандисты, оживили Навального, когда кое-кто надеялся, что этого не случится никогда, когда он еще лежал в «гипогликемической коме». Они вытащили его из небытия и поминали каждый день и час. Да, человек, которого нельзя называть, без имени и фамилии, заново родился благодаря нашим доблестным федеральным каналам.
А как здорово было раньше! Нет человека, нет и проблемы. Закон: если тебя нет в телевизоре, значит, тебя нет в жизни, никто не отменял. Правда — только то, что показано по ящику, остальное на свалку истории, фейк.
А тут — сплошной Навальный, в международном уже масштабе, и больше не сделаешь вид, что он человек-невидимка. Они теперь не смогут его игнорировать, опять свести к нулю.
Сочувствую, это тяжелая задача, но интересная: сказать, упомянуть, поставить «герой» в нужный контекст, замочить, но изящно, тонко, он же теперь под прикрытием, ему Нобелевка светит.
Однако при всей радости от воскрешения человека вопросы остаются. Когда либералы говорят: мы так вам верим, товарищ Меркель, и уж если она говорит «Новичок» — значит, «Новичок». «Гоша, с таким аналитическим умом вам надо работать в бюро прогнозов», — сразу хочется им сказать. И еще: «Верить в наше время нельзя никому, порой даже самому себе. Мне — можно». Да, люблю я старое доброе советское кино. Там — всё. Вера — это совсем о другом.
«Это должна быть окончательная бумажка. Фактическая! Настоящая!! Броня!!!» — ведь так говорил профессор Преображенский.
Последний герой
В «Вечернем Урганте» появился Сергей Минаев. А мы-то думали: куда он пропал? Оказывается, жив, здоров и довольно упитан.
С тех пор, когда его знала каждая собака, когда его «Модерн Токинг» был чуть ли не популярнее оригинала, он почти совсем не изменился, так же кудряв и хорош собой.
Но слава его давно прошла. Это было 30 лет назад, в перестройку. Тогда диск-жокей Сергей гремел не хуже Виктора Цоя (да простится мне это сравнение). Минаев не вылезал из телевизора, из «Голубых огоньков», из «Утренних почт». Да, это был очень востребованный артист.
Но перестройка кончилась, Горбачев ушел, распалась страна, и сумасшедшее время пошло вспять. Черт дернул Минаева родиться в России с умом и талантом. В 90-е за счет былого шлейфа от собственной славы он оказался на ТВ, вел шоу «Два рояля». Великолепно это делал, без дураков. А потом пропал. Однажды Геннадий Хазанов тоже заделался телеведущим и к нему гости пригласили Сергея Минаева. «Я даже не знал, кто это такой», — оправдывался комик. Его имя и фамилию чуть ли не полностью съел, отобрал другой человек — писатель, блогер, «Духлесс». А о Сергее можно теперь сказать шуткой нелюбимого мной КВНа в адрес великолепного Валерия Леонтьева: «Кумир 80-х, звезда 90-х, «а кто это?» — нулевых».
Минаев обнулился, стал героем вчерашних дней. Не полысел, не потолстел, и с шуткой юмора все в порядке. Но давно уже стал вчерашним. Несправедливо, да. Но жизнь вся состоит из таких вот несправедливостей.