— Тихо, не шевелись! Ворон, видишь? — сказал мне муж, когда мы приехали на велосипедах на очередное подмосковное озеро. Сфера путешествий в этом году значительно ограничена, поэтому мы совершаем велопробеги по озерам в окрестностях дачи.
— Ничего себе! — присвистнула я.
Черный ворон в Подмосковье — птица нечастая. Она важно ходила по берегу, подбирая клювом то, что оставили люди после пикников. Огромный черный ворон, такой же, как «охранники» замка Тауэр в Лондоне. И… такой же неспособный летать. Неожиданно ворон повернулся к нам и пошел навстречу. Даже если вы не никогда не понимали птичьего языка, вы бы сразу поняли по глазам: ворон был страшно голоден. К тому же в тот момент мы заметили, что он подволакивал крыло.
— У тебя есть что-то из еды? — спросил супруг.
В тот момент я готова была отдать ворону последний кусок хлеба, но в рюкзаке были шоколадная конфета и астраханская вобла. На безрыбье сошла и вобла. Я клала кусочки на землю, отходила на пару метров, ворон хватал их и упрыгивал есть в кусты. Так продолжалось несколько раз, пока вобла не кончилась.
До дачи было больше 30 км, за спиной — один рюкзак. Оставлять птицу в таком состоянии одну было невыносимо, но другого выхода не было. Переломы у птиц не заживают самостоятельно, шансы выжить в дикой природе зимой равны нулю. Либо умрет с голоду, либо замерзнет, либо его порвет собака.
— Ты ведь поедешь завтра за грибами на машине? Может, заскочишь его покормить? — спросил муж, которому утром надо было уезжать в Москву.
В то время у меня в голове уже сложился план: «Я приеду его забрать».
...Вообще-то я никогда не ловила птиц. И даже не представляла, с какого боку к ним подходить. Поэтому кинула клич в соцсетях.
Из разнообразных советов я вынесла, что мне понадобятся коробка, одеяло, рыболовный сачок, приманка. На даче были найдены старая переноска для кошек, сачок, старый тюль, а в магазине куплено куриное филе. Ну и еще я припасла пирожков.
На следующий день, погрузив «оборудование» в машину, я отправилась к озеру. Шансы найти птицу на том же месте были мизерными. Озеро большое, местами непроходимое. Если ворон ускакал в болотистые заросли, миссия была невыполнима. Да что уж там: за сутки он мог упрыгать в любом направлении на многие километры…
И все же озеро было идеальным убежищем. Людей было немного, а те, что случались, оставляли объедки. Вода была в зоне доступа, что важно для нелетной птицы. Заросли кустов по берегам служили укрытием.
То, что я встретила Карпа (надо же было его как-то назвать до определения гендерной принадлежности!) на том же месте, стало приятным шоком. Не могу сказать, что он кинулся ко мне с раскрытыми крыльями. Напротив: посмотрел подозрительно и перестал подходить ближе чем на три метра. Видимо, сразу почуял, что переноска и сачок — это не просто так.
Сачок оказался раза в два меньше Карпа — его пришлось сразу отбросить. Поначалу я решила, что Карпушу надо приручить едой, и стала кормить его. Примерно через полчаса ворон наелся: я поняла это потому, что интерес к курице он значительно утратил, а те куски, что неохотно брал, закапывал по кустам. К тому же он стал упрыгивать подальше от меня, в густые кусты и на пригорки.
Я решила переходить в наступление и принялась потихоньку переходить на бег. Для птицы со сломанным крылом Карпуша оказался очень быстро бегающим, а главное — прыгающим. Периодически мы брали передышку и внимательно глядели друг на друга. Карп, устроившись на какое-нибудь бревно на горе, красноречиво подтачивал о ветку массивный клюв, давая понять, что в обиду себя не даст, хоть и инвалид. Я объясняла ему, что хочу добра, умоляла, уговаривала. Он смотрел не моргая. Но идти в сторону переноски не хотел.
В какой-то момент я впала в отчаяние. Такую лошадь я одна точно не изловлю… И стала думать о плане В: приезжать к Карпу с едой по выходным, пока не стерпится — не слюбится.
И вот когда мы выскочили из очередных кустов — взъерошенный Карп со сломанным крылом и взмыленная я, с тюлем в одной руке и куском сырой курицы в другой, — мы наткнулись на мирную семью, которая готовилась устроить пикник.
Молодые мама, папа и маленькая девочка сначала посмотрели на нас с большим удивлением. Быстрее всех сориентировалась глава семейства Марина:
— Тебе помочь? — она сразу оценила обстановку.
— Ага, — обрадовалась я, вытирая десятый пот.
Кто же откажется от помощи в такой ситуации?
— Заходим с разных сторон и окружаем его, скоро он выдохнется! — скомандовала Марина, которая, как выяснилось в процессе, оказалась дочерью охотника и имеет опыт по отлову сбежавших попугаев.
— Видишь, он уже открыл клюв — устал, — сообщила Марина примерно на пятидесятой минуте, выжимая футболку. — Зачем ты его, накормила, дура? Он теперь сил набрался! Но поймать его — теперь дело принципа, он от нас не уйдет!..
Карп оказался чрезвычайно сильным вороном. Заманивал нас в самые густые кусты. Периодически он выбегал к озеру, пил воду — и вновь сбегал от нас.
Примерно полтора часа кардионагрузок заняло у трех взрослых людей и одного ребенка, чтобы окружить ворона, накрыть тюлем и запихнуть в кошачью переноску. Птица была как раз размером с кошку.
Сверху Марина накрыла переноску моим грибным дождевиком.
— Ты только сообщай мне, как он. Пиши в Ватсап, в любые соцсети. Теперь мы все будем за него переживать! — сказала напоследок Марина.
А я помчалась с Карпом до дачи, по пути обзванивая места, куда его смогут принять в воскресенье вечером.
Куда отвезти раненую птицу, я знала: когда-то писала об этом заметки. Как раз по пути с дачи у меня был птичий госпиталь в Балашихе. В Москве же покалеченных птиц люди приносят в Орнитарий в Сокольниках, куда мы часто ходим гулять. Именно там всю весну был вольер с черными воронами, который примыкал к забору, и мы любили забежать поболтать с этими умными птицами.
Балашихинский госпиталь работал в воскресенье до пяти — по пробкам я туда никак не успевала. А в Сокольниках орнитологи согласились подождать меня до 11 вечера: птицу нельзя было долго держать в таком состоянии. «Переложить» Карпа в более просторную коробку я бы одна вряд ли решилась. В ходе телефонных переговоров со специалистами я узнала, что у воронов очень мощный клюв с подклювком — и если они кого-то цапают, то рвут мясо кусками…
Почти три часа мы ехали с вороном в пробках — и всю дорогу я переживала, что птица ее не перенесет. Ворон затаился в клетке, и лишь редкие шуршанья говорили о том, что он жив.
— Вы смелая девушка, раз решились изловить ворона! — с удивлением посмотрел на меня встретивший меня в Сокольниках орнитолог Антон.
По дороге к Орнитарию Антон рассказал, что из тех четырех воронов, которых мы видели весной, трое выпущены обратно в дикую природу, но один постоянно возвращается, потому что прикипел к Антону душой. И весьма злится, когда чистят его клетку: он же там оставляет «заначки».
— С точки зрения еды вороны очень неприхотливы, — рассказал эксперт. — Это вам не ястребы, которые умирают от несвежего мяса. Вороны совершенно спокойно едят гнилое, падаль, и помойки — привычная еда для них.
Я мысленно сняла с себя грех по поводу воблы.
…При осмотре в Орнитарии специалисты сразу сообщили мне, что Карп — вовсе не Карп, а скорее Кларисса. «Видите, какой у него аккуратный клюв? Это девочка. Скорее всего, в возрасте», — рассказали специалисты.
Увы — крыло оказалось сломано очень сильно, и единственным способом спасения ворона в этой ситуации оказалась ампутация. К тому же птица находилась в состоянии интоксикации: из-за перелома началось воспаление.
Пару дней ворону давали антибиотики, а потом провели хирургическое удаление крыла. К счастью, Кларисса хорошо перенесла операцию. Но в ее ходе под крылом обнаружилась еще и раковая опухоль…
Птицы, которые не могут выжить в дикой природе, остаются в Орнитарии на постоянное место жительства. Некоторые перемещаются в выставочные павильоны, другие остаются на служебных площадях. Кларисса пока проходит лечение по поводу злокачественной опухоли — и, как говорят орнитологи, эта птица оказалась настоящим бойцом. Живут вороны вовсе не по триста лет, как им приписывается. Но при хорошем уходе могут дожить до 60 лет (в дикой природе, увы, до 15), так что есть шансы, что у Клариссы все впереди.
— Ворон хорошо ест, он уже выбрал людей, которым он доверяет, хорошо социализируется и хорошо восстанавливается. Очень сильная птица, настоящий боец, — рассказали мне в Орнитарии. — Если все будет хорошо, мы попробуем поместить его в клетку с вороном-мальчиком — возможно, они создадут пару.
…Ворон — крупная птица, относящаяся к роду воронов. В длину они достигают 70 сантиметров, а весят до двух килограммов. Это массивные птицы с острым и высоким клювом, а также длинными горловыми перьями.
— Вороны — самые умные птицы средней полосы России, — рассказал «МК» руководитель Орнитария в Сокольниках, орнитолог Вадим Мишин. — Они хорошо поддаются дрессировке, их можно научить разговаривать: птицы этого вида могут так же, как и попугаи, имитировать звуки или голоса. Они привязываются к людям и быстро социализируются. Поначалу они, конечно, не понимают, что их спасают, но потом все же осознают, что человек оказывает им помощь.
К тому же отмечается, что вороны знают язык жестов, а это является редким явлением в мире пернатых. Например, чтобы привлечь внимание других птиц, они могут взять в клюв какой-то предмет.
Кроме того, черные вороны отличаются терпеливостью, чего нет у других птиц. В общем, во время погони за Карпом-Клариссой я это заметила… Эти птицы стараются держаться парами, но зимой могут объединяться в небольшие колонии для ночевки.
Вороны поддаются к приручению, однако человеку, который решит завести себе такую птицу, следует быть готовому ко многому. Например, к ряду разрушений в доме (ворон запросто может порвать занавески или исклевать аппаратуру). Также следует помнить о том, что вороны могут быть и мстительными, и ревнивыми.
Если они привяжутся к одному человеку — то это на всю жизнь. Эти птицы моногамны. Ворон — очень верный друг, который никогда не предаст.
Уважаемые читатели!
Свои вопросы и предложения направляйте на sarano@mk.ru.