Напомним, что Марцинкевича везли этапом из Красноярска в Москву для судебного процесса по новому уголовному делу, о котором не знали даже его адвокаты. Они жаловались правозащитникам, что попасть к нему на свидание не могут.
- В любом случае он надеялся в Москве, где безопаснее для него (так он считал), все рассказать нам. И отозвать те самые явки (с повинной - "МК"). Так что смысла ему убивать себя на «пересылке» не было никакого, - говорит защитник Тесака Иван Северович
Нашли тело Тесака сотрудники примерно в 8 утра 16 сентября. По некоторым данным, его как раз собирались забирать на этап. Уже были готовы и конвой, и автозак.
СК заявил о двух предсмертных записках. В одной Тесак извиняется перед администрацией СИЗО, что друзья считают для Марцинкевича невозможным жестом, в другой - прощается со своей девушкой. Даже визуально почерк на них, кажется, отличается. Я сравнила записки с теми письмами, что он писал – похоже, что это все-таки его рука.
- С девушкой он познакомился по переписке – она написала Максиму в СИЗО, - рассказывает друг. - Но интонация предсмертного письма странная. И очень настораживает, что девушка заявила, будто с ним давно не переписывается. Это не так. Он даже заявлял, что жениться хочет, но на свободе, а не в тюрьме.
Еще среди странностей – по фото, которое сразу же оказалось в Сети, судмедэксперты не смогли определить причину смерти...
В УФСИН по Челябинской области не смогли ответить «МК», почему не было видеонаблюдения в камере Марцинкевича и почему тело обнаружили только на следующий день (записки датированы 15 числом). К сведению, на сайте УФСИН 16 сентября появилась новость о том, как СИЗО №3 посетил настоятель Храма Святого Великомученика и Целителя Пантелеимона отец Владимир и отслужил там молебен. О смерти Марцинкевича там ни слова (хотя новость об этом попала в топы)...
Чтобы понять, что происходило с Тесаком в последние месяцы, мы публикуем несколько его писем автору этих строк.
Письмо 1 (27 ноября 2019 г.)
Тесак приехал в колонию строгого режима №1 Республики Коми (был этапирован туда из Москвы после вступления приговора в законную силу). Он верит, что ему осталось всего 2 месяца и вот она - свобода.
«Ева Михайловна, приветствую! Давненько статей ваших не читал - газеты сюда не доходят. Но друзья новости иногда передают. Мне до «звонка» осталось два месяца… Короче, если темные силы опять за это время мне какое-нибудь дело не сфабрикуют, вырвусь наконец-то на свободу.
Я уже 1,5 месяца сижу в ШИЗО - нарушений нарисовать сколько угодно можно. Допустим, не застегнул верхнюю пуговицу, когда вечером выходил брать матрас в ШИЗО — это плюс 12 суток. Начальство заставляет заключенных работать за 100 рублей в месяц. То есть не каждый и пакет сахара купит. За отказ работать - или ШИЗО, или просто нарушение (и никакого УДО). Если бы стали разбираться, уверен, руководство ФСИН в момент бы практику прекратило, и может, еще бы дело завело на организаторов «плантации».
А я пока сижу в ШИЗО и голодаю. Жду прокурора или следователей. Надеюсь, не два месяца ждать, второй раз могу не выдержать»
Письмо 2 (9 февраля 2020 г.)
Тон письма меняется резко, оно без юмора, смайликов, официальное, автор сообщает, что ему не хотят пересчитывать срок.
«Прошу вас помочь в разрешении ситуации, в результате которой я в данный момент незаконно лишён свободы… Я непрерывно нахожусь в местах лишения свободы с 27.01.2014. Для определения даты конца моего срока, из 8 лет, отсчитываемых от 27.01.14, следует вычесть 2 года 2 дня, получается 25.01.2020. Минус один день получается 24.01.2020 - дата, которая должна являться датой окончания моего срока. Однако освобожден я не был. УФСИН по Республике Коми, действуя по внутренней инструкции, отказался учесть период с 27.01.14 по 25.05.2015.
По этой логике выходит, что суд, освободив меня от наказания по ст.282 ч.1, сократив мой срок на год, в тоже время увеличил его на 1 год и 4 месяца. И истечет срок 21.05.2021, явно противоречит разуму и решению судов. Прошу Вас содействовать в разрешении этой правовой коллизии».
Письмо 3.
Оно было не от Максима, от отца.
Просил о помощи: «Максим должен был прибыть в ИК № 16 в Громадске (по Красноярскому краю) неделю назад, но его там нет. До этого находился в колонии ИК-6 Красноярска, дозвониться и узнать, где сейчас, невозможно». 4 апреля 2020 года.
Комментарий адвоката Ивана Северовича:
- Поскольку режим заменили со строгого на общий, Марцинкевича должны были перевести в другую колонию. Мы выясняли – в Коми есть колонии общего режима. Но его решили этапировать в Красноярск. Во-первых, это далеко от дома, во-вторых, все знают, что в Красноярск отправляют на «ломки». Долгое время мы не имели с ним никакой связи. Иногда через других заключенных и их родных он передавал весточку. Выяснилось, что до колонии он так и не доехал, а застрял в Красноярском СИЗО №1.
Письмо 4 (19 мая 2020 г.)
Адресовано другу. С каждым последующим письмом настроение у Тесака все ухудшалось.
«Привет. Очень жаль, но свечи в храме не помогли, так что ставить дальше нет смысла. Рассказать, что происходит, не могу. Но, может, и к лучшему. Дела настолько хреновы, что не передать словами. Со здоровьем все в порядке, даже странно. До зоны так и не доехал, сижу в СИЗО. Очень мрачное место. Да и мне сейчас все мрачным кажется…
Насчёт медитации, не уверен, что они мне помогут. Да и не пробовал я никогда медитировать. Я тут нервы успокаиваю тем, что фантастику читаю».
Письмо 5 (25 мая 2020 г.).
Письмо другу, оно еще более пессимистичное, в нем Марцинкевич предупреждает о чем-то, что будет для всех шоком.
«Привет! Я очень старюсь следовать твоим советам и позитивно мыслить. Другое дело, что на реальность это уже никак не повлияет… Насчёт «потери себя» — это, наверное, будет уместно. Нет, не про социальный статус идет речь. Уверен, что понять ты меня не сможешь, но вот принять и поддержать – сомневаюсь. Я бы и сам себя не поддержал, но вариантов у меня нет – тело у меня одно... Ты уже совсем скоро все узнаешь, да и все узнают. Это шок будет просто. Я знаю, что у меня туго с выражением благодарности за помощь. Но я понимаю, что сказать должен, ведь каждое письмо может стать последним. Мне сейчас многие пишут. Грустно, потому что это как свет, ходящий до Земли уже от погасшей звезды... Сидеть хуже всего мне сейчас здесь. Самый худший период за все 10 лет…»
1 июня в адрес СПЧ поступило обращение от адвокатов. «В учреждении ФКУ СИЗО-1 ГУФСИН России по Красноярскому краю содержится осужденный Марцинкевич Максим Сергеевич. В целях проведения личной встречи с доверителем 12.05.2020, 28.05.2020, 29.05.2020 адвокат В.В. Трофимик посещала СИЗО-1. Однако ни в один из указанных дней встречи с подзащитным М.С. Марцинкевичем не состоялись.
Сотрудники СИЗО-1 под различными вымышленными, манипулятивными предлогами ограничили доступ адвоката к подзащитному: сообщали об этапировании в исправительное учреждение, мотивировали недопуск большим количеством посетителей либо отказом от защитника самого М.С. Марцинкевича. Поскольку в настоящее время доступ к осужденному М.С. Марцинкевичу невозможен, у защиты есть основания полагать, что по отношению к нему применяется психологическое и физическое давление».
Мне пришел ответ, что адвокатов не пустили, потому что он был в Красноярской краевой туберкулезной больнице. Что он там делал? «Случаев незаконного обращения со стороны сотрудников учреждения в отношении Марцинкевича не выявлено, физическая сила и спецсредства к нему не применялись», - писал заместитель начальника управления режима и надзора ФСИН.
Письмо 6 (7 июня 2020 г.)
Это письмо другу все также пессимистично. По мнению адвокатов, к этому моменту Марцинкевич уже написал явки с повинной.
«Привет! К сожалению, из пучин грусти я не вылез. Стараюсь, честно. Но ситуация не позволяет. Человек, конечно, привыкает ко всему. Не знаю… С медитацией не получается. Буду еще пробовать – вдруг в Нирвану удастся уйти? Ночь такая кромешная, что в наступлении рассвета вообще не верится. Я бы все отдал, чтобы сюда не попадать, все!»
Письмо 7 и последнее (10 июня 2020 г.)
Оно адресовано другому другу.
«По закону я не уеду, и адвокаты не помогут. Все хорошо точно не будет. Не знаю, что ты скажешь, когда узнаешь про меня( Будешь ли писать еще и предлагать помощь? Хотя, наверное, ты один из немногих, кто сможет меня понять. Я бы рад любой поддержке, но сейчас пользы от этого не будет. Ситуация слишком серьёзная. Приколы про Дракулу сейчас не уместны. Да и вообще сейчас чувство юмора у меня под наркозом. Я и сам целиком как будто под эмоциональным наркозом. Давай, я отойду со временем и что-нибудь более позитивное тебе напишу. А пока при всем желании один мрак в голове».
- Когда я сидела в СИЗО №6, - рассказывает подруга и подельница Тесака Елизавета Симонова, – ко мне приходили сотрудники в «гражданском». Они просили информацию на Макса. Говорили, что никто не позволит ему выйти на свободу. Никогда. Я им сказала – отпустите, он сразу уедет из страны. И Макс мне потом писал, что он им так же говорил. Они боялись его, потому что считали - может за собой повести группы людей.
Марцинкевич обвиняется в тяжелейших преступлениях. По версии СКР, подкрепленной признаниями самого Тесака, он мог быть причастным к нескольким убийствам лиц неславянской национальности. О двух жертвах даже не было известно, их похоронили в Калужской области. Казнь еще двоих запечатлели на видео, причем одно время эту запись считали фейком.
Возможно это так. Но слово «возможно» здесь ключевое. Вина любого человека может считаться доказанной только после вступления в силу приговора суда. А то, что случилось с Тесаком, очень похоже на казнь без суда и следствия. Как во времена инквизиции.