Те, кто старше 65, имеют право вести занятия онлайн, а часть занятий проходит очно. Как их совместить? Это основная головная боль университетских учебных отделов. Где-то они постарались свести все онлайн-обучение в отдельные дни. Другие дают очные и онлайновые занятия вперемешку, что только усиливает путаницу. В первом случае студенты отвечают сами за себя, они присоединяются к лекциям или практическим занятиям из дома или любого удобного для них места. Во втором случае университет должен оборудовать аудиторию большим экраном и каким-то образом поддерживать дисциплину в аудитории (обычно это делает преподаватель).
Лет десять назад в одном очень массовом вузе не нашли лектора для одного из курсов. Поэтому вместо лектора в большую аудиторию, набитую студентами, вносили магнитофон с записью лекции. А для поддержания дисциплины во время лекции там дежурили лаборанты.
Сегодня многие лекции проходят в похожем формате, только вместо магнитофона лекцию читает лицо с экрана. Время от времени преподаватель, очень похожий на человека в телевизоре из романа Оруэлла «1984», напоминает аудитории: я, мол, вас всех вижу, спящих, болтающих и скучающих.
В редком университете внутри здания соблюдается масочная дисциплина. Во всяком случае, так было в начале года. Если преподаватели серьезно относятся к своему здоровью, то их первое впечатление от университета после отпуска довольно тягостное. О масках ни звука, повсюду обнимашки, дружеские громкие разговоры. И преподаватели, и даже администрация часто ведут себя точно так же, как и студенты: все без масок, авось проскочит. Все это на фоне угроз о второй волне пандемии может показаться безумием. Поэтому многие преподаватели, особенно те, кто не боится новых программ и технологий, категорически не хотят читать лекции очно.
В других университетах все строже — маски, если в группе есть заболевшие или даже в семье, всю группу отправляют на карантин.
Для части пожилых преподавателей, а таких в нашей Высшей школе много, онлайн-лекции — это большая эмоциональная нагрузка. Многие из них еще не освоились с отличной от очной формы методикой чтения, представления иллюстративного материала, необходимостью все время быть на связи с технической службой, контролировать работу компьютера, да и, собственно, используемые программы не всегда работают корректно.
Некоторые университеты стараются максимально сократить очную форму обучения. И многим преподавателям это нравится. Ведь онлайн-обучение — это удобно! В особенности если дома позволяет обстановка, есть отдельный кабинет с компьютером и камерой. Провел занятие — и до свиданья, ты свободен. Нет той рутины, которая сопровождает обычные занятия: программы, планы, журналы учета и прочее. Все это, конечно, скоро введут, но пока есть иллюзия «чистого преподавания».
Преподаватели-пессимисты ожидали от онлайн-учебы резкого снижения дисциплины (пропуски студентами занятий, невнимание на лекциях, нежелание готовиться к практическим занятиям и семинарам) и качества обучения. Интересно, что в этом ожидании с ними было согласно 73% населения (соцопрос ФОМ, июль 2020). Но никакого резкого снижения не произошло. Многие студенты как готовились к занятиям, так и продолжают готовиться. Ну, а те, кто халтурил, те и онлайн халтурить будут.
Что же все-таки меняется? Если говорить о чисто внешних вещах, форме обучения — то многое. Если же говорить о системе образования, то, в общем, ничего. Стало ли образование с резким увеличением онлайн-составляющей лучше? Категорически можно утверждать: нет. Стало немного хуже. Для некоторых специальностей, в особенности естественнонаучных, творческих, где просто необходим контакт с преподавателем, хуже значительнее. Но в процентном отношении таких вузов не очень много. Переход от наглядных пособий к пособиям виртуальным, эксперименты с записью лекций на видео шли уже несколько лет — и многие освоили эту форму преподавания задолго до вируса.
В конце концов университеты приспособятся к новым формам и придут к тому, к чему пришли работники тиражной комиссии из романа «12 стульев», вынужденные вести свою административную, рабочую, профессиональную деятельность на пароходе. Помните: «Никто не изменил своих привычек. Тот, кто на суше опаздывал на службу, опаздывал и здесь, хотя спал в самом же учреждении».
Но ведь звучали и звучат негромкие, но очень искренние голоса: нам надо воспользоваться этим вызовом, вынужденным переходом на онлайн-обучение, чтобы обновить наше высшее образование, чтобы ввести новую систему преподавания, перелопатить и создать совершенно новые учебные планы, специальности и направления. Раздавались даже такие революционные заявления: мол, надо привлекать к преподаванию профессионалов, у которых нет высшего образования. Если кто-то не знает, на сегодня чтение курсов лекций преподавателями без высшего образования запрещено.
Вообще о том, что происходит с высшим образованием: кто и как учится, кто и как преподает, руководит, какие возможны изменения — об этом нужно говорить много. И не только потому, что сегодня оно вынужденно переходит в онлайновую форму и что это якобы прогрессивно. (Последнее далеко не очевидно.) Это необходимо, потому что от того, каких специалистов готовят наши вузы, зависит наша будущая жизнь, в прямом и переносном смысле, во всех сферах. Есть старый анекдот про то, как выпускники школы, узнав, что их нерадивый соученик по блату поступил в МАИ, решили в будущем не летать на самолетах.
Даже в медицине, одной из самых быстро развивающихся отраслей, при все более увеличивающейся диагностико-аналитической составляющей в лечении, роль врача остается и еще долго будет огромна. Значит, от того, как врача готовили, кто ему читал лекции, насколько учебный процесс был продуман, а преподаватели компетентны — зависят не только наши жизни, но и жизни наших детей.
Руководство ряда вузов тоже примеривается к открывшимся возможностям.
В частности, в некоторых из них буквально потребовали от преподавателей, чтобы они записывали свои курсы для специального «депозитария курсов», чтобы потом иметь возможность использовать их в учебном процессе. Например, вместо того чтобы оплачивать лекции «живого» преподавателя, можно заочникам выслать их в качестве пособий. Это не открытие. Его используют многие платные зарубежные онлайновые университеты, выпускающие сотни тысяч бакалавров и магистров ежегодно.
Каковы же главные итоги конца прошлого и начавшегося учебного вузовского года? Основные проблемы остаются прежними: устарело практически все (оборудование, преподаватели, передаваемые знания, сама система образования); бесплатность и бюрократия расхолаживают даже мотивированных студентов. Многие выпускники добавляют сюда еще проблему коррупции и поствузовского трудоустройства.
Никаких прорывов в ближайшее время не ожидается. Разве что ускорится уход старшего поколения из образования. Но кто придет ему на смену? У нас провал в поколении 35–45-летних ученых и преподавателей, вступивших на профессиональное поприще в 90-х годах.
На фоне бурного развития дискуссий и практических поисков в области организации высшего образования, новых методов и систем подготовки и на Западе, и в Китае мы остаемся этаким застойным болотом, где звучат вялые голоса исследователей и специалистов из прикормленных институций и руководителей ведущих вузов.
Нет, разговоров о высшем образовании — теоретически смелых и интересных — много. Но развитие высшего образования, рост его качества придут не от разговоров, а от реального дела, от новых проектов, новых университетов, экспериментальных программ, политики автономии для университетов. Потому что процесс стремления к знаниям лежит в основе культуры, и он неостановим.