- Потому что мы так сразу между собой договорились, - объясняет мне на условиях анонимности один из них, из актерского цеха, - пока идёт следствие, будем молчать, чтобы, во-первых, не навредить ему. А во-вторых, не участвовать в этих чудовищных плясках на костях нашего друга. Что бы мы не сказали, сейчас будет расценено только так: пьяного дружка выгораживают. Придёт время, и мы скажем.
- Интересно, сколько вас в ближнем кругу друзей Михаила Ефремова?
- Ну, человек пятнадцать. Мы в том возрасте, когда друзей уже теряем. А приобретать других не хочется. Нас с Мишей связывают годы, работа, дружба и много всего разного, что было за эти годы. Мы, ты же видишь, ни на одну программу не ходили и не пойдём. Мы что, будем за счёт его трагедии пиариться, как другие «друзья» и коллеги, причём, за бабло или добровольные адвокаты.
- Вот-вот, в сети я видела запущено целое видеорасследование, где женщина и мужчина (судя по сильному диалекту, не москвичи) с азартом излагают, как за Михаилом велась слежка, демонстрируются подлинные кадры об аварии с камер на Садовом кольце, якобы скрытые органами. И что точно не он был за рулём, а тот, кто сбежал. А все потому, что мстит ему Кремль и «кровавый режим». Как вы к этому относитесь?
- Не надо из Миши делать мученика и диссидента. Точно также после смерти Высоцкого из него сделали чуть ли не единственного борца с режимом. Жизнь свела меня с его настоящими друзьями: у них сохранились воспоминания и ещё на магнитофонных кассетах записи их бесед под чай или под водку. Никогда Владимир Семенович не называл свою страну дерьмом, народ – быдлом, не говорил, что ему стыдно за то, что он русский, как заявляют сейчас некоторые артисты. Если ругал, то начальников, чиновников, которые портили жизнь людям, которые часто обращались именно к Высоцкому, как к последней инстанции - хоть он поможет. Его самые близкие друзья рассказывали мне, сколько людей, когда он был жив, ему помогало, причём, на самом верху - и улететь, когда хотел в Париж, подстраиваясь под график Марины Влади. И как покрывали менты с его авариями, с теми же наркотиками, извини. Почему? Потому что любовь такая к нему была - ВСЕХНЯЯ. Снизу и до верху. И также с Мишей. В этом смысле их можно спокойно сравнить.
- Не натяжкой ли это будет? Миша, конечно, не автор, как Владимир Семенович, но актер по мощи сравним.
- Нет никакой натяжки. Ефремова все любят. А знаешь почему? Потому что он такой, какой он есть. Как говорится, губы не красит, не пудрится, то есть не хочет казаться лучше, чем есть. На лету не переобувается в политических взглядах, ни под кого не подстраивается. Он со своим лицом, со своими морщинами, а не гладкий под ботоксом. Со своей фигурой, на которую без слез не взглянешь.
- Ну, может, не следил за собой, как многие мужики.
- Не потому, что он махнул на себя рукой, нет. Ему не нужен камуфляж. Он так живет, без двойных стандартов, не лукавя. Чем и привлекателен, за что его и любят. Любого - трезвого, пьяного, всякого. А ты, например, знаешь, что, когда его привезли в полицию ночью после этой чудовищной аварии, полицейские первым делом стали просить у него автографы? У него, только что наехавшего на человека на дороге! Только я не назову его убийцей. Убийца - это тот историк, который красавицу-аспирантку убил и на куски разрезал, а потом выносил частями из дома, чтобы в реке утопить. Да, Мишка лишил жизни человека, и не оправдывает он себя. И мы его не оправдываем. Он же не стал выкручиваться, он сразу все признал - был пьян, сел за руль, за все отвечу. Что же вы, хочу спросить я коллег, кричите: «Распять его, казнить!»
- Удивительно, как же все-таки актерская среда разделилась в своем отношении к нему. Как по- разному оценивает произошедшее.
- А знаешь почему? Во многих, особенно в крикунах этих, зависть говорит - профессия такая. Зависть до аварийная ещё, когда Мишу все режиссёры хотели снимать, а не их. Но все-таки, в большей степени, процентов 70 нашего брата, зная мои с ним отношения, просят передать Мише привет. Но есть и такие, кто хочет крови. Так и хочется им сказать: «Ну, убейте его прямо на Красной площади! Может вам легче будет?»
Я все время думаю про него. Он виноват, конечно, но не хотел он лишать человека жизни. Я уверен, что он отключился за рулём. Я сам однажды трезвый отключался за рулем: так устал, сам не понимаю до сих пор, как в последнюю секунду очнулся. А то бы улетел в канаву и перевернулся, и сейчас бы мы с тобой не разговаривали.
- Но может, вы чего-то про него не знаете? Про те же наркотики.
- Не было у него кокаина. Он разрешёнными пользовался. Знаете он какой? Пьяный, а если что не так, сам скажет: «Ой все, я чего-то не того и не туда...» Извиняется.
Популярность адская у него была. Ну, про полицейских я сказал уже - в ту ночь они автограф у него просили. В его-то состоянии!!! Идёшь, бывало, с ним по улице - все внимание на него. Узнаваем на 100 процентов. «Ефремов идёт» - шорох волнами вслед. Он почему и кепку натягивал на глаза, но... всегда распишется, когда просят автограф, перемолвится с человеком словом, и только тогда уйдет. Никакого пренебрежения к людям, как бывает у артистов куда менее крутых, чем он. А фотографировался сколько! Никому не отказывал.
- Когда вы последний раз говорили с ним?
- Несколько дней назад. Не хочу лишний раз Соню беспокоить. Ей и без того плохо. Хотим, чтобы батюшка к нему пришёл, если разрешат.
- Неужто на исповедь?
- Да нет, поговорит с ним, чтобы помочь ему справиться с самим собой.