Сбор помощи семье Шахназаровых объявили волонтеры Дагестана, медицинское сообщество региона. В сети опубликовали телефон Гаджи. Деньги стали поступать со всей республики. Это были незначительные суммы. Скидывались, кто сколько мог. Телефон молодого человека не умолкал. Сотни незнакомых людей, друзья Гажди, преподаватели, соседи высказывали соболезнования.
Мы долго пытались связаться с Гаджи. Телефон не отвечал. Отправили СМС.
«Спасибо за соболезнования, я пока не готов говорить, лучше через несколько дней созвониться», – написал молодой человек.
Сейчас сбором средств занимается друг Гаджи, Амиргазма.
– Мы учимся в одном вузе, дружим. Гаджи заканчивает четвертый курс лечебно-профилактического факультета, я – пятый, – начал разговор Амиргамза. – Когда в больнице случалась нехватка кадров, студентов-медиков стали призывать на работу в больницу. Многие откликнулись.
В конце апреля отца Гаджи госпитализировали в городскую клиническая больницу №1. Сын, не раздумывая, записался в команду волонтеров. Попросился работать в «красную зону».
– Гаджи устроился санитаром, чтобы находится рядом с отцом. Не хотел оставлять его одного. Его папе 12 мая исполнилось 65 лет, он работал инспектором в дагестанской таможне. Собирался выходить на пенсию, – продолжает Амиргамза.
Отец Гаджи поступил в клинику в удовлетворительном состоянии. Но постепенно болезнь прогрессировала. Мужчину подключили к аппарату ИВЛ. Ему стало лучше. Позже его перевели в терапевтическое отделение. Через неделю планировали выписать. Внезапно состояние ухудшилось.
– Я не расспрашивал Гаджи о последнем разговоре с отцом. Понимаю, он не готов говорить на эту тему. Тяжело ему, – продолжает Амиргазма. – Утром 24 мая отца похоронили. Сына отпустили на похороны. На кладбище Гаджи близко ни с кем не контактировал, чтобы никого не заразить. Оттуда вернулся в больницу, где сейчас проходит карантин.
Гаджи в семье старший. Младшей сестре – 16 лет, старшей – 20, брату – 18 лет. В ближайшее время парень будет оформлять опекунство над младшей сестрой. Руководитель госпиталя, где скончался отец студента, предложил Гаджи работу.
– Меня поразило, что, как только Дагестан узнал о ситуации Гаджи, то сплотился весь регион. Народ мгновенно отреагировал на трагедию. Подключились фонды, волонтеры, преподаватели вуза, обычные люди переводили деньги семье, кто сколько мог, приносили продукты. Гаджи мне сказал, что ему уже неудобно принимать столько продуктов, да и хранить негде, попросил, чтобы раздали другим нуждающимся.
«Один воспитывал четверых»
Восемь лет назад у Гажди Шахназарова умерла мама. Онкология. Четверых детей воспитывал отец – Ибадулла. Семье помогала родная тетя Гаджи по отцу Ханика.
– Ибадулла – мой младший брат. Он у нас младший в семье. Ему 12 мая 65 исполнилось. Мне – 69, нашему старшему брату – 70. Когда умерла жена Ибадуллы, у него на руках осталось четверо детей. Гаджи на тот момент перешел в 9 класс, его сестра училась в седьмом, еще один сын в 4 классе, младшей было 9 лет. Ибадулла работал сутки через трое на таможне. В его отсутствие я сидела с детьми, отводила их в школу, помогала с уроками, кормила.
Ханика добавляет: «Все четверо детей Ибадуллы – чудесные, проблем с ними не возникало. Родители воспитали их достойно. И сейчас за всех их можно быть спокойными».
С начала эпидемии семья Шахназаровых соблюдала все меры предосторожности: из дома практически не выходили, маски-перчатки носили, шумных больших компаний избегали.
– Скорее всего, Ибадулла заразился на работе. Он ведь работал в таможенном пункте на границе с Азербайджаном. Там движение не прекращалось. Контакты с людьми неизбежны. Еще на рынок за продуктами ходил, четверых детей ведь кормить надо, – продолжает Ханика.
Ибадулла поступил в госпиталь 30 апреля. Скончался 23 мая в 8 вечера. 24 дня мужчина боролся с COVID-19.
– Мы ведь думали, брат победил вирус. Он вовремя лег в больницу, не дожидался необратимых последствий. Врачи поначалу оценивали его состояние, как средней тяжести, – вспоминает собеседница. – Неделю пролежал в обычном отделении, неожиданно ему стало плохо. Перевели в реанимацию, подключили к аппарату ИВЛ.
К тому времени Гаджи уже работал в «красной зон», старался не отходить от отца. Не помню, сколько точно времени Ибадулла находился на аппарате, но его состояние по итогу улучшилось. Его перевели в терапию. Температуру сбили, давление нормализовалось. Целую неделю мы были на связи. Общались по телефону. Он бодро говорил, жаловался лишь на небольшую одышку. Помню я его спросила: «Гаджишка наш где?». Он улыбнулся: «Здесь, со мной». Брат прислал мне видео, где он пьет чай и приговаривает на камеру: «Теперь все будет хорошо».
8 мая Ханика созванивалась с братом последний раз. На следующий день мужчине стало резко плохо. Его снова поместили на ИВЛ.
– Когда Ибадуллу отвозили в реанимацию, Гаджи был рядом. Отец повторял: «Все будет хорошо». Перед тем, как подключить его к аппарату, сын спросил: «Папа, как тебе?». Тот моргнул, дал понять, что все нормально. И уснул…
Гаджи постоянно следил за состоянием отца. Расспрашивал врачей. Парень все эти дни не покидал «красную зону».
– В какой-то момент Гаджи сказали, что отцу стало хуже. Сын побежал в реанимацию. Ибадулла был бледный. Доктора предполагают, что оторвался тромб, – говорит Ханика. – О смерти брата нам сообщили врачи. Племянник не смог нам позвонить, волновался, что новость убьет нас.
Шахназаровы живут в Махачкале с 1951 года. За эти годы семья обросла друзьями, знакомыми. Если бы не коронавирус, на похороны Ибадуллы собрались бы сотни человек. Сейчас с мужчиной прощались только сами близкие.
– Брат умер вечером. В тот же день мы забрали тело, обмыли в мечети. Домой гроб не разрешили взять. Оставили в морге. Утром 24 марта похоронили Ибадуллу рядом с родителями, – рассказывает женщина. – На прощании присутствовали пять человек: два сына, два племянника и брат. Женщины остались дома. Много людей хотели проститься с Ибадуллой, но мы принимали соболезнования только по телефону. Извинялись, что не хотим, чтобы из-за нас кто-то заразился.
После похорон Гаджи вернулся в больницу, где отсиживает положенный 14-дневный карантин после работы в «красной зоне».
– Гаджи позвонили из института, ректор пообещал перевести парня с коммерческого на бюджетное отделение. Больница, где он подрабатывал волонтером, предложила ему место в госпитале.
Меня сейчас спрашивают, почему молодой парень отправился работать в опасную зону? Я расскажу один эпизод. Когда Гаджи только устроился в «красную зону», Ибадулле позвонила преподавательница племянника: «Ты зачем разрешил мальчику работать в опасном месте?». Брат ответил: «Страна нуждается в помощи. Если бы я мог, то тоже пошел бы сюда». Поймите, это воспитание такое.
– Почему Гаджи решил поступить в медицинский?
– Старшее поколение нашей семьи из села Чох. Оно считается селом медиков, ученых, интеллигенции. У нас там много дальних родственников. Среди них врачи, профессора, и доктора наук. В 1951 году мы перебрались в Махачкалу. Гаджи – единственный из молодого поколения нашей семьи, кто решил стал доктором. Наверное, родовые гены сказались.
Читайте также: Медсестер-"рабынь" заперли на изоляцию в морге с трупами