«Вирус молчания» — вот что это такое. Когда врачи, сестры вопиют — о том, что они умирают, что нет, не хватает средств защиты, что никаких «боевых» доплат они не получают. Теперь их услышали, да, сам президент разбушевался. Теперь им заплатят.
Но вот только один эпизод. Медсестра рассказывает, что она уже заразилась, заболела, что у нее дома старая больная мама, некоронавирусная, что она срочно нуждается в госпитализации, но никто не берет. Что она кричит по ночам. И еще рассказывает сестра про своего главврача… Который приказал поставить к своему кабинету новую стальную дверь, чтобы отгородиться от всего происходящего, не видеть этого. Чтобы выжить. А потом он — молодой, чистенький, гладенький — говорит на камеру: «У нас все нормально, маски есть, защита есть, лекарства есть, ИВЛ есть, работаем, ребята». И опять за свою стальную дверь — шмыг.
Вот честно: когда я такое увидел, захотелось этого главврача… Да вот, вернуть смертную казнь и по закону военного времени — за дезертирство.
И откуда они такие берутся? Главврачи, директора школ, ректоры. Не все, конечно, но некоторые. Это целый класс. Власть купила их огромными зарплатами, и они служат. Когда нужно, скажут правильные слова про то, что все больные без исключения получают правильное лечение, у врачей есть все необходимое, все идет по плану. Когда нужно, подскажут правильные цифры смертности, чтобы народ лишний раз не тревожить. Организуют у себя на участках в школе самые честные выборы, где абсолютно честно победит самый правильный кандидат. Присмирят, запугают, пристыдят студентов, чтобы не ходили, куда не нужно, не шатались по улицам, не выкрикивали вредные лозунги.
Эти главврачи, директора, ректоры очень нужны, полезны власти. А людям они нужны?
Любовь на карантине
«Редакция» Алексея Пивоварова выходит в Ютубе. То, что происходит в стране и мире, здесь препарируют со всех сторон, ничего не скроют. Без гнева и пристрастия, но копнут так глубоко, дальше некуда. Они всегда на острие события. «Редакция» выходит раз в неделю и не дает расслабиться. Это и есть настоящая журналистика.
Пивоваров никогда не уходит от темы. Еще до эпидемии это были фильмы-расследования — об убийстве Листьева, о гибели самолета с доктором Лизой, ансамблем Александрова, военными и журналистами федеральных каналов, летевшими в Сирию. Это было киноэссе о времени и о себе — к юбилею ленинградского рок-клуба. Коронавирус изменил повестку дня — теперь и это всё о нём. Когда не могли вылететь в Россию люди — о них. Когда врачи, сестры, санитары криком кричат о беспредельной военной ситуации на больничной передовой — о них. Когда грохается экономика, и люди остаются без надежд и без денег — о них, конечно.
А вот теперь фильм Пивоварова о семье на просторах домашнего заточения. Ведь когда он и она (а если еще и с малолетними детьми!) остаются вот так, один на один, прикованные, привязанные друг к другу невидимыми нитями (цепями!), это и называется любовь на карантине. Или нелюбовь, такое бывает даже чаще. Проверкой на прочность, на вшивость, когда друг от друга уже никуда не деться. Ведь раньше как было: ушел на работу, вечером вернулся, поужинал, посмотрел телек, поиграл в компьютере, пошутил с женой, пожелал чадушкам спокушки и на боковую — хороша семейная жизнь. А здесь: в глаза мне смотри! Или: ну скажи что-нибудь. Никакого толка от него нет, ни днем, ни ночью.
Коронавирус — это время (бесконечное время) понять, кого же ты выбрал(а) себе в пару, самым родным в мире человеком — и да прилепится жена к мужу, и станут они единой плотью. Но при ближайшем рассмотрении, при домашнем аресте он (она) вдруг становится скучнейшим, вечно ноющим, раздражительным субъектом, с которым жить одной семьей, просто жить в одной квартире оказывается немыслимо, невозможно. А мужики и не знали.
Вот об этом Пивоваров. О кризисе семейных отношений или, наоборот, их необычайном расцвете. О том опыте, который мы приобретаем, оставаясь месяцами с глазу на глаз с своей возлюбленной(ым). Да, порой, приставив таким образом к партнеру увеличительное стекло, ты неожиданно понимаешь, что вышла замуж за ничтожество. А он думает: и эту дуру я любил? Вот что такое еще коронавирус для дома, для семьи помимо смертельной угрозы. Многие не выдерживает, разводы пошли вверх.
Это актуально для всех: для счастливых, которые счастливы одинаково, и для несчастных, которые по-разному. Интересно, что думал Лев Николаевич, когда писал «Анну Каренину» про свою Софью Андреевну, от которой он в конце жизни просто сбежал и так умер. А под конец я вам хочу дать свой рецепт, можете воспользоваться. Не будем говорить высокие слова о большой и чистой любви, которая одна только и… Товарищ, не надо лишних слов! У меня маму зовут Ира и жену Ира, поэтому… Ирония — вот что спасает, над собой, над близкими, над ситуацией. Некоторая отстраненность, приподнятость, взгляд чуть издали. Иначе — крышка. Я правильно вас понял, Пивоваров?
Моя прекрасная Роми
На мой взгляд, лучшим сейчас в традиционном телевизоре стал канал «Культура». Да, тот самый один процент рейтинга, двадцатое место в таблице, уступающий даже самым маленьким, самым мультяшным. Канал, который вы не смотрите, хотя говорите на каждом шагу, какие вы культурные.
Сколько там классных передач, акций! Сколько хорошего кино, театра, музыки — и не сосчитаешь! «Кино о кино» Александра Казакевича, программы Шепотинника, документально-художественные фильмы. А «Энигма», «Нескучная классика», «Игра в бисер», «2Верник2»! На неделе повторяют великолепный «Серебряный шар» Виталия Вульфа, о котором обязательно напишу через неделю. А «Бродский в Венеции» — какое наслаждение его просто слушать; а трагический и живой, дышащий фильм Елены Якович об Ольге Берггольц.
И вот еще Роми Шнайдер. Что за женщина, что за актриса! Каждый божий день нам показывали картины с ее участием, французское, итальянское, немецкое кино 70-х. Я смотрел и не мог от нее оторваться, она мне снилась.
Роми Шнайдер, такая талантливая, даже гениальная, такая шикарная! И так несчастлива в личной жизни, это бывает. Ее мужчины были ее недостойны. Трагическая смерть сына в 14 лет, и ничего не осталось, кроме ее прекрасных фильмов.
Она ушла в 44 года, в 1982 году. Роми, разве вас можно забыть? Никогда.