- Ольга, ты как раз находилась в России, когда во Франции разбушевался коронавирус.
- Мы благоденствовали с мужем в Крыму, когда Макрон 16-го марта объявил о том, что Франция закрывает границы, мы ринулись в аэропорт. Из Симферополя быстро долетели в Москву, откуда должны были возвращаться в Женеву, это ближайший аэропорт от нашей деревни, всего 50 километров. Но билеты были только на 31-е марта – так долго мы не могли ждать. К тому же, надо было спешить к детям в Париж, потому что уже перекрывали автострады между городами и всех, кто ехал не по срочным делам, начинали штрафовать. Многие парижане ещё надеялись, что разрешат поехать на время пасхальных каникул на дачи, но правительство запретило все перемещения до конца карантина. В итоге, мы купили билет на рейс «Аэрофлота» и 19-го марта вылетели в Париж. Прилетели в абсолютно пустой аэропорт Шарль-де-Голль. Дочка зарезервировала нам машину, чтобы всей семьёй поехать в деревню. Но бюро аренды автомобилей уже закрывалось, только чудом удалось уговорить сотрудника дать нам машину. Так мы вырвались из Парижа, где было очень страшно.
- В общем, вы самоизолировались всей семьёй?
- Да, сейчас вчетвером сидим в деревенском доме: мой муж Надим, дочь Алиса и сын Юлиан. Мы уехали туда, потому что понимали, что больше всего инфицированных будет в регионе Иль-де-Франс, который охватывает город Париж и его ближайшие пригороды. Опасения подтвердились: там ужас творится. А здесь сейчас очень спокойно, хотя в больших городах Верхней Савойи очень много заболевших, но в нашей деревне никто пока не заразился. А по соседству, в деревне Сен-Поль, заболели двое.
- Происходит ли массовый исход парижан в провинцию?
- Во многие отдаленные деревни перед объявлением карантина примчались парижане, чем вызвали всплеск ненависти местных жителей, которые опасались заражения вирусом. Тем более, что парижане приехали как будто на каникулы, а не на карантин. Если дом на берегу моря, сразу шли на пляж загорать. Обнимались и целовались, болтали на улицах. У нас, в Бернексе, приезжих немного.
- Какие были предписаны меры безопасности?
- Гулять можно час. Главное – написать декларацию от руки или распечатать. Там надо указать имя, фамилию, адрес и время выхода из дома. Погулять можно возле дома, ходить в горы категорически запрещено, потому что боятся, что если произойдет несчастный случай, лечить будет негде – в госпитале все места зарезервированы под коронавирус. Всё закрыто. И кафе и магазины и мэрия и церковь. И маленькая древняя часовня в горах тоже на замке. Только крошечный грот высоко в горах, где установлена статуя Богородицы, весь усыпан цветами. Там горят свечи.
- Кто в вашей семье выбирается за продуктами?
- Подружка из Италии пошутила: «За покупками отправляют того, кого не жалко!» У нас я хожу в супермаркет, но не потому, что меня никому не жалко, просто только я могу купить то, что надо. Мужу за 70, он в серьёзной группе риска, а люди в таком возрасте здесь умирают, как мушки… Надеваю маску, которую где-то смог заказать для меня сын, закапываю туда несколько капель прополиса, в который мы свято верим, одноразовые перчатки. Возвращаясь домой, тщательное мою руки и принимаю душ. Когда началась эпидемия, в нашем супермаркете был закрыт отдел сыров. Продавались только расфасованные. Из 360 сортов оставались всего 20. Только от этого французы впали в депрессию. Были перебои с жидким мылом, туалетной бумагой. Но сейчас уже всё есть.
- Какая ситуация у твоей дочери? Работает в удалённом доступе?
- Алиса работала в банке, у неё закончился годовой контракт, а новую работу она пока не нашла. Она планирует вернуться в Париж, как только снимут режим самоизоляции. Во Франции много, как здесь говорят, «частично безработных». Кто-то работает 1-2 раза в неделю, Это касается, к примеру, водителей автобусов, потому что сократилось количество рейсов и пассажиров. Но люди не теряют большие суммы денег, потому что государство многое компенсирует.
- Как у Юлиана? Он ведь студент Парижской консерватории.
- У сына всё хорошо. Обучается на удалёнке и несколько раз в неделю отчитывается перед своими педагогами – играет для них произведения. Педагоги на связи со всеми учениками. Юлиан, конечно, переживает из-за того, что Макрон объявил: студенты высших учебных заведений учиться не будут до осени. Сын не сможет сыграть программу, которую готовил. Придётся играть онлайн. Никто не ожидал, что отменят даже выпускные экзамены на бакалавра – эту впервые в истории Франции. Экзаменационная комиссия выставит оценки на основании тех, которые ребята получали в течение года.
- Среди близких знакомых твоей семьи есть люди, которые заболели?
- Один наш хороший знакомый заболел. Он очень общительный человек, каждую пятницу собирался с друзьями играть в покер. Он заразился от своего товарища. Оба загремели в больницу, начали задыхаться, попали на ИВЛ. Наш друг недавно выписался, но у него одышка – фиброз лёгких. Лечение существует, но упаковка таблеток стоит 500 евро, и лекарство полностью не помогает.
- Читала в СМИ про чудо-доктора из Марселя, который добился очень высоких результатов при лечении COVID-19.
- Это известный врач-инфекционист профессор Дидье Рауль. Он руководит госпиталем в Марселе. Еще в марте он заявил, что есть хорошее лекарство, которое помогает – гидроксихлорохин (плаквенил). Доктор опубликовал исследование на примере своих пациентов, что после шести дней лечения только 25% пациентов еще оставались носителями вируса. Сразу началась травля в СМИ. Громче всех был голос Карин Лакомб из парижского госпиталя Сент-Антуан, которая считает, что использовать это лекарство без разрешения – значит подвергать пациентов угрозе осложнений. Побочные явления, конечно, были. Но вдруг дотошные журналисты выяснили, что доктор Лакомб получала очень большие суммы как консультант и организатор конференций крупнейшей фармацевтической фирмы, которая как раз сейчас готовит лекарство от коронавируса. Лакомб обвинили в конфликте интересов. Лекарство гидроксихлорохин запретили после этого скандала продавать в аптеках. Но врачи и рядовые граждане стали массово подписывать петицию, которая призывала разрешить лечение Дидье Рауля, потому что оно реально спасает жизни. Затем Макрон поехал к профессору Раулю и поддержал его.
- Франция оказалась не готова к пандемии?
- Так считают 73 процента французов. К этому привела самоуверенность чиновников, которые еще в начале марта говорили, что школы закрываться не будут, что в наличии огромные стоки масок – в результате не было ничего, даже гелей дезинфицирующих. В Париже не хватало мест в больницах, и железные дороги предоставили два поезда для перевозки пациентов в госпитали других городов. Эвакуация больных выглядит страшно: люди на каталках, санитары в специальных защитных комбинезонах. Катастрофическая ситуация в домах престарелых. Старики умирают, как мухи. Достаточно, чтобы заболел один, чтобы началось массовое заражение.
- Но больницы-то хорошо оснащены?
- Оставляют желать лучшего. Я была недавно у стоматолога в известнейшем парижском государственном госпитале Питье-Сальпетриер, где работают прекрасные врачи. Представь себе огромный длинный коридор с открытыми настежь кабинетами. Везде грязь, антисанитария, здание нуждается в ремонте лет 20. Окна грязные, старый линолеум, стены не красили. Поразило, как привели в кабинет огромного чернокожего преступника в цепях, окруженного четырьмя такими же мощными чернокожими охранниками. Ему лечили зубы два с половиной часа.
- Государство поддерживает врачей, которые борются с инфекцией?
- В мае медперсонал получит в 30 наиболее затронутых вирусом департаментах премию 1500 евро – хоть какую-то компенсацию. В других более спокойных районах по 500 евро. И ещё 400 тысяч госслужащих и полицейских, примерно каждый пятый, получат премию 1000 евро.
- Франция уже достигла пика?
- Вышли уже на плато, но это не значит, что больных стало меньше. Правда, в Марселе у профессора Рауля количество пациентов резко пошло на спад. Он ещё месяц назад принимал более 350 человек в день, а сейчас 60-80 максимум. Доктор верит, что в странах с умеренным климатом с приходом теплых весенних дней коронавирус может уйти сам. Уже 11-го мая планируется открыть школы, чтобы родители могли выйти на работу. Но люди безумно боятся за жизнь детей и подписывают петиции с требованием продлить режим самоизоляции. Они готовы оставаться дома.