Несколько дней назад, когда в Петербурге запретили посещать кладбища, я заметила, что лютеранское и армяно-григорианское кладбища действительно закрыты, а вот на Смоленское православное пройти довольно просто – надо только свернуть по тропинке влево от закрытых ворот. Сейчас, решив проверить, как петербургские церкви и храмы соблюдают запрет на проведение богослужение с прихожанами, вновь отправляюсь туда.
На Смоленском православном кладбище находится часовня Ксении Петербургской – почитаемой местной святой. Ещё недавно там было много людей – стояла очередь, чтобы поцеловать каменный саркофаг. Сейчас закрыты и ворота, и калитка к тропинке. «А можно пройти к часовне?» - спрашиваю охранника. «Закрыто тут!» - «Кладбище – да, но к часовне-то можно?» - «Всё закрыто!» - наверное, охрану уже достали такими вопросами.
Дальше иду к Успенскому подворью Введенского мужского монастыря Оптина Пустынь – могучий храм на набережной лейтенанта Шмидта. Закрытые двери, распечатка: с 14 по 19 апреля богослужения будут проходить без прихожан. Интересно, почему по 19, а не по 30-е?
Характерно, что здесь ссылаются не на решения городского правительства, а на благословение митрополита Варсонофия: «Как вы знаете, мы до последнего не закрывали храмы для верующих, хотя и призывали во избежание большого скопления людей по возможности воздерживаться от посещения… Как вы понимаете, данная мера в высшей степени вынужденная и никто бы на неё не пошёл, будь хоть малейшая возможность поступить иначе».
Варсонофий сетует, что на неделе перед Пасхой в храмы тянутся многие верующие, а в спальных районах церквей, увы, по-прежнему не хватает, да и патриарх Кирилл благословил закрыть храмы для прихожан – в общем, церковь дала понять, что позиции в Петербурге у неё сильные и не будь патриаршего решения – может, не все бы было так однозначно.
Здесь даже были «трения» во власти по церковному вопросу: с 28 марта в городе запрещено посещение религиозных объектов не служителями церкви. Но уже 29 марта в Исаакии прошла литургия, которую провел сам митрополит Варсонофий и на которую пришёл спикер местного парламента Вячеслав Макаров, что выглядело вызывающе. Так или иначе, сейчас Исаакий закрыт и как музей, и как храм.
Рядом с монастырским подворьем – кафе с монастырской выпечкой, тут предупреждают, что работают только навынос – и действительно, выходит женщина с полной сумкой пирожков и в маске. Интереснее другое: выше находится монастырская лавка, где торгуют книгами, иконами, атрибутикой, даже глиняной посудой и аксессуарами. Броское место. Не знаю, что из ассортимента – товар первой необходимости. Спрашиваю женщину за прилавком, как мне найти кого-то из храма, чтобы задать несколько вопросов.
- Так ведь нет никого, закрыт храм.
- Закрыт, но богослужения ведь идут, то есть люди там есть.
- Не знаю, я там не была!
В общем, идём дальше. Следующий пункт – Андреевский собор на 6-ой линии Васильевского острова. Двери закрыты, но никакой распечатки нет. Дёргаю – ни в какую. Мимо проходит девушка в очках и кедах и говорит, что надо зайти откуда-то со двора – ей так «передали». Уже интересно.
«А кто передал?» - спрашиваю. «Кто там внутри уже, я просто припозднилась». Мы обходим храм, ограду, дергаем за створки ворот с разных сторон. К нам присоединяется ещё одна «попутчица». Наконец находим небольшую калитку, которая поддаётся, попадаем на территорию храма, заходим внутрь через боковой вход.
Идёт служба. Тут красиво: свет, архитектура, церковное пение чистыми голосами. Вдруг за моей спиной кашель – женщина сидит у самой двери. Мужчина впереди упал на колени в молитве. Здесь несколько десятков людей, особой «социальной дистанции» не видно, периодически кто-то ещё кашляет. В центральном нефе, где ещё больше людей, замечаю женщину в синей спецовке – она не то что-то поправляет, не то протирает. В любом случае, кто ищет – тот найдёт, как я выяснила, богослужения с прихожанами в городе вполне себе есть, надо только найти калиточку.
Иду к Казанскому – это кафедральный собор, где до 17 марта можно было прикладываться к мощам Иоанна Предтечи и где протоиерей мне заявил, что во времена эпидемий храмы должны работать, паломники – прикладываться к мощам, а инфекция в церкви не передаётся. Но и Казанский собор закрыт до 19 апреля – «из-за сложной эпидемиологической ситуации». И не просто закрыт, а отгорожен забором. Службы транслируют в паблик собора в соцсети. Что ж, наконец актуальный подход.
Людей на центральных улицах раз в сто меньше, чем обычно, но не пусто. Пока малолюдно, местные службы заняты благоустройством – например, перекладывают брусчатку. Но не бесконечно меняют, как московскую плитку, а достают часть камней, укрепляют подложку, возвращают камни, затирают песком. Гранитная облицовка набережных, говорят рабочие, и вовсе лежит с Екатерины – под плитами просто иногда равняют грунт. Тут же на набережной – одинокий уличный художник, пишет Исаакий. Сидит в маске, прислонившись к тому самому граниту.
Ещё один фактор оживления улиц – в Петербурге начали продавать корюшку. В прошлом году из залива рекомендовали добыть не больше 768 тонн, из Ладожского озера – 1198 тонн, но сейчас на лотках визуально меньше рыбы, чем обычно – оно и понятно, её ведь продают и покупают свежей, а поток людей сейчас небольшой. Всего две коробки рыбы в палатке у метро – мелкая по 250 рублей за килограмм и средняя – по 400. Хотя в прошлом году была по 500-600. В группе в соцсети петербуржцы активно меняются наводками на точки, где самая свежая рыба – база в Сестрорецке, лоток у такого-то дома, рыбный магазин, есть даже доставка корюшки на дом – кажется, пандемии сезону не помеха. На всякий случай: свежая корюшка пахнет огурцом, глаза у неё не должны быть мутными.