Пока в Москве запрещают массовые мероприятия, оперативно информируют о ситуации с коронавирусом, рассылают предупреждения прибывшим из заражённых регионов и готовят больницы, Петербург, очевидно, решил: «С нами Бог!» Здесь вовсю прикладываются к святыням, хотя днем 13 марта губернатор подписал распоряжение о запрете собраний больше 1 000 человек с 16 марта (попали под раздачу матчи СКА в плей-офф Кубка Гагирина), но верующих это, кажется, не волнует.
Собираясь в людное место, пытаюсь купить бумажную маску – ни в одной из трех аптек у метро их нет. К окошкам очереди, многие тоже спрашивают про маски, кто-то про витамины. Нет так нет – экипируюсь, как положено, в церковь, то есть в платок и длинную юбку, а вместо маски беру антисептические салфетки. И отправляюсь в Казанский собор.
Там с 10 марта выставлена частица мощей Иоанна Крестителя, привезенная из Иоанно-Предтеченского монастыря Иерусалима. В храме стоит очередь, даже две – к мощам и к почитаемому среди православных списку Казанской иконы Божией Матери, который считается чудотворным. Икона, в отличие от мощей, находится здесь всегда.
В очереди - старики, родители с маленькими детьми, в том числе с колясками. В маске я увидела только одну женщину. Ещё одного подростка - прижимающим к носу и рту антисептическую салфетку. Кое-где стоят предупредительные знаки, требующие тишины в храме – и ни одного с напоминанием о необходимости помыть руки, например. Около ковчега с мощами дежурит девушка-волонтёр, в каждой руке у неё по салфетке, как только прихожанин или прихожанка приложилась к мощам, она протирает поверхность. Впрочем, не меняя после каждого салфетку, да и без перчаток.
Около чудотворного списка местной иконы волонтёров нет, хотя её также целуют. Пройдясь по собору, я замечаю, что тут прикладываются ко многим иконам, у которых волонтёров тоже не видно. Ловлю одну из девушек в синей кофте и кружевном платке, спрашиваю, как организована санобработка. Она дружелюбно советует обратиться к священнику («Он такой в рясе, с крестом, вы узнаете») и припоминает, что на эту тему вроде как было некое «распоряжение». Не найдя сходу священника, спрашиваю волонтёров у мощей – как обрабатывают другие иконы? Девушки (уже не так дружелюбно) говорят, что на тему дезинфекции не общаются и тоже отправляют к священнику. Даже наблюдениям о том, как часто при них в храме протирают иконы, поделиться отказываются.
Наконец, встречаю священника – председателя приходского совета собора, протоиерея Александра Пашков. Спрашиваю про санитарную обработку – допустим, ковчег с мощами волонтёры протирают, но как насчёт других икон и святынь? Обрабатывают ли их, и если да, то как часто?
- Анастасия, вы знаете, какое предназначение храма? - спрашивает протоиерей.
- Давайте вы сначала на мой вопрос ответите, а то я вас спрашиваю на конкретную тему, а вы задаёте глобальный философский вопрос.
- Это не философский вопрос, он имеет прямое отношение к вашему.
Я вспоминаю курс средневековой архитектуры и говорю, что в храм, конечно, кто с чем приходит, но назначение звучит как «дом божий».
Далее последовал просветительско-исторический экскурс – отец Александр рассказал о Новом Завете, о том, что Иисус, исцелял больных духовными и телесными недугами. Что к Христу пришли десять прокаженных – а они были вовсе изолированы от общества, «тогдашняя проказа – примерно как современный рак, только это инфекционное заболевание».
Наконец, что даже во времена страшных эпидемий люди ходили в церкви и прикладывались к святыням, говорит отец Александр (я вновь вспоминаю средневековую историю, особое почтение тогдашнего общества к христианским святыням, которые «гастролировали» по Европе и – страшные эпидемии чумы, выкосившие чуть не половину этой самой Европы). К священнику подходит пенсионерка, видимо, прихожанка, они радостно здороваются, отец Александр спрашивает, прикладывалась ли она уже к мощам. «Нет ещё!» - отвечает женщина. «Так идите, приложитесь», - был ответ.
Европейскую ситуацию «с так называемым коронавирусом» протоиерей называет «антицерковной кампанией». Я могу понять, когда говорят про заговор фармацевтов и биологическое оружие, но антицерковность?
Мягко интересуюсь, что священник имеет в виду. Оказывается – ограничение доступа на службы (власти Италии сначала не стали закрывать храмы, затем велели сохранять расстояние там между людьми не менее метра, теперь все итальянские церкви закрыты полностью, а папа римский обращается к верующим по видеосвязи).
Я говорю, что по время опасной пандемии это чревато болезнями и смертями – как и любое массовое скопление людей. Отец Александр парирует, что храм – принципиально другое, что это дом Божий, тут не может распространяться инфекция, Господь всех исцелит. Я на всякий случай уточняю – да, священник полагает, что в храме в любом случае безопасно.
Около списка Казанской иконы находятся ещё несколько святынь в ковчегах, к ним идут в основном матери с детьми. Женщины по очереди целуют несколько ларцов, поднимают детей на руки и буквально «макают» их туда же, держа за затылок. Волонтёров с антибактериальными тряпочками не наблюдается. Очередь идёт монотонно, десятки людей целуют и целуют ковчеги – были ли они в «зараженных» регионах в последние несколько недель? Или были их родные и соседи? Инкубационный бессимптомный период у коронавируса может быть почти месяц.
На выходе спрашиваю людей – одиноких и семейных, разного пола и возраста – не боятся ли они прикладываться к иконам и просто быть в месте, где так много народу. «Я ничего не боюсь» - сильным голосом отвечает глубоко пожилая женщина с палочкой. Мужчина ведёт за руку маленького ребенка: «Я не боюсь, нет. Знаю я про этот коронавирус» «А то, что вы пришли с ребёнком – вам не страшно?» «Нет. Я не буду разговаривать». «Я не боюсь, с нами Бог» - примерно так звучат все ответы. Я уважаю верующих, как и любых искренне убеждённых в чем-либо людей, но ведь через Казанский проходят тысячи людей, которые прикладываются к ковчегу и иконам, сколько из них – носители опасного вируса, как далеко они его разнесут и скольких (уже неверующих) это затронет? Это даже не конфликт религиозной организации и доказательной медицины, а момент простой человечности, любви к ближнему, если угодно. На фоне позиции Казанского собора человечнее выглядит заявления муфтията Татарстан, который призвал ограничить время богослужений и массовость религиозных праздников. Как говорится, на Бога надейся, но и сам не плошай.
Казанский собор - кафедральный, к тому же находится в центре, на Невском. Здесь всегда много как верующих, так и обычных туристов. Они не крестятся, а например разглядывать живопись, архитектуру – в Казанском похоронен Михаил Кутузов и хранятся ключи от взятых русской армией французских городов. Тут же киоски с сугубо туристической продукцией,.
Днем 13 марта в Петербурге запретили мероприятия более чем на 1 тыс. человек, в Ленобласти нельзя собираться более 300. Некоторое лукавство есть в том, что Александр Беглов ввёл городской запрет с 16 марта, 14-го на «Газпром-арене» (стадион на 80 тысяч человек) «Зенит» играет с «Уралом» и народ вовсю собирается на футбол. Ну а – почему бы и нет, вдруг стадион тоже защищает какая-нибудь особая благодать.
Между тем 11 марта Священный Синод РПЦ в ситуации с коронавирусом призвал прихожан к «сдержанности, сохранению трезвомыслия и молитвенного спокойствия», призвал внимательно относиться к мерам профилактики и заверил, что «в приходах и монастырях особенно внимательно соблюдается применение санитарных растворов для дезинфекции».
Читайте также: «Спасались спиртом, хлоркой»: пережившие коронавирус в Китае поделились опытом