А начну я все же с Сократа. Извините, иначе никак...
Так вот: древнегреческий философ Сократ — родоначальник философии права — считал, что любые законы, как установленные бессмертными богами, так и властью государства, имеют общий источник — справедливость. Именно в справедливости он видел критерий законности.
О законе и справедливости размышляли многие мудрецы. В конце концов человечество пришло к пониманию того, что закон не всегда абсолютно справедлив. Закон — это проявление воли государства в конкретном обществе.
В мусульманских странах, например, где нормы права опираются на шариат, до сих пор ворам рубят пальцы и руки. Хотя сейчас уже под контролем врача и с применением анестезии. Там это считается и законным, и справедливым.
Россия тоже прошла свой путь от законности пыток на дыбе, повешения и расстрелов до отмены смертной казни как меры наказания. При этом принцип справедливости, каким его понимало в каждый момент наше общество, всегда оставался основополагающим.
Сейчас в Уголовном кодексе РФ (от 13.06.1996 №63-ФЗ, ред. от 27.12.2019) есть статья 6, которая так и называется: «Принцип справедливости». Она гласит: «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного».
А вот теперь как раз и стоит рассказать о главном — о личности виновного, опасности его преступления и справедливости наказания.
Всем не поможешь
Мне позвонила женщина — жена военного летчика и мать военного летчика. Без особой надежды на помощь она рассказала историю сына — офицера ВКС, который честно служит, летает и даже участвует в престижных авиашоу, имея при этом судимость по уголовной статье и обязанность выплачивать 35 миллионов ущерба за разбитый самолет.
— Да я понимаю, — тихо извинялась женщина, — он ведь не один такой. Всем не поможешь…
А помочь хочется. Тем более когда видишь: ситуация вроде хоть и определена законом, но справедливость ее — под большим вопросом. Судите сами.
Случилось это давно, 6 августа 2010 года, в войсковой части 62286-2 командования ВВС и ПВО. У меня в руках копия приказа главкома ВВС (тогда еще не было структуры ВКС. — Авт.) от 19 октября 2010 года. В приказе приводятся материалы расследования комиссии, разбиравшейся в летном происшествии. Сразу оговорюсь: приказ не секретный. Хотя, честно говоря, его стоило бы засекретить, дабы не раскрывать, какой бардак в то время царил у нас в армии. Напомню, это был самый пик реформ армии «по Сердюкову».
При выполнении перелета пары самолетов с аэродрома «Степь» на аэродром «Домна» (это в Забайкалье) произошла авария самолета-спарки Су-27УБ, пилотируемого заместителем командира авиаэскадрильи гвардии майором Е.А.Баевым (2-й класс). Он выполнял полет в качестве ведущего пары. Вместе с ним в экипаже находился летчик гвардии лейтенант М.Л.Андреев (без класса). Другой самолет Су-25 — он был в паре ведомым — пилотировал гвардии старший лейтенант Сергей Кухтинов (3-й класс).
В результате, как сказано в приказе, произошел САИП — серьезный авиационный инцидент с повреждением самолета. Описывается он так: «После взлета парой и набора высоты 2400 м в результате несоразмерных и несвоевременных действий ведомого летчика органами управления самолетом, приведших к энергичному сокращению интервала и дистанции между самолетами, не обеспечивающих безопасное пилотирование в группе, потери им из вида самолета ведущего и неграмотных действий при этом, на 5 мин. 30 сек. полета произошло столкновение самолетов пары».
Ведомый Сергей Кухтинов, поняв свою ошибку и «увидев катапультирование одного из членов экипажа самолета ведущего, осознал, что произошло столкновение самолетов в воздухе. Он оценил состояние планера, управляемость своего самолета и принял решение о возвращении на аэродром вылета «Степь». Заход на посадку выполнил по команде руководителя полетами на аэродроме без отклонений. При осмотре самолета Су-25 на земле обнаружено повреждение хвостового оперения и отсутствие части руля направления».
Проще говоря, Кухтинов не струсил и сумел посадить поврежденный самолет. А что сделал ведущий — более опытный летчик, замкомандира авиаэскадрильи гвардии майор Баев?
О его действиях сказано так: «Командир экипажа самолета ведущего пары гвардии майор Е.А. Баев ощутил удар, интенсивное кренение своего самолета вправо, затем влево, визуально определив отделение фрагментов конструкции планера самолета и остановку левого двигателя, воспринял маневр самолета за потерю управляемости и, не предупредив члена экипажа гвардии лейтенанта М.Л.Андреева, на 5 мин. 42 сек. привел в действие средства аварийного покидания самолета. Система сработала штатно. Гвардии лейтенант М.Л.Андреев изготовочное положение перед покиданием самолета не принял и при катапультировании был травмирован».
И далее: «ведущий боевого порядка условия безопасного выполнения группового полета не обеспечил, положение самолета ведомого в боевом порядке пары не контролировал и опасное сближение с ним, приведшее к столкновению, не предотвратил».
Упав на землю, самолет-спарка Су-25УБ разбился и частично сгорел. Мальчишка-лейтенант, которому майор Баев «команду на подготовку и катапультирование не подал», получил тяжкие повреждения, был списан с летной работы и уволен из армии.
Причиной аварии Су-25УБ в приказе названо «столкновение самолетов в воздухе, ставшее следствием недостатков в организации подготовки к групповым полетам летного состава авиационной части и невыполнение ведомым летчиком установленных действий при потере из вида самолета ведущего».
Обратите внимание: сначала названы именно недостатки в «организации подготовки к групповым полетам» командования части, а уж потом говорится об ошибке самого летчика.
Неполное служебное соответствие
Вывод, к которому пришла комиссия авиаспециалистов, был таким: «гвардии майор Е.А.Баев и гвардии старший лейтенант С.Н.Кухтинов совершили грубые дисциплинарные проступки, связанные с нарушением правил управления и эксплуатации военной техники, повлекшие ее повреждение».
Вывод ожидаемый. Но самое интересное, на мой взгляд, в том документе — описание огромного числа нарушений, выявленных попутно в этой воинской части.
Авиация, как известно, никогда особым порядком не отличалась. В армии даже шутят: там, где начинается авиация, кончается порядок. Однако столько нарушений лишь в одной части — такое даже для авиации из ряда вон!
Напомню: это 2010 год. Министром обороны тогда был Анатолий Сердюков — не лучшие времена для ВВС. Именно это и отражено в приказе. Здесь говорится и про «низкий уровень методической подготовки руководящего летного состава», и «отсутствие эффективного контроля» со стороны командира за летной подготовкой, и «ряд серьезных нарушений требований руководящих документов по организации и обеспечению полетов» и поисково-спасательному обеспечению...
Отмечается, что зам. командира по летной подготовке вопросами групповой слетанности вообще не занимался, «методики обучения летного состава групповым полетам не разрабатывал», «тренажи с летным составом по запоминанию видимого положения самолета ведущего из самолета кабины ведомого и показной тренаж «пеший по летному» не организовывал» и много чего еще «не».
Такое впечатление, что в этой воинской части нарушено было все, что только можно нарушить. Сказано даже, что «несмотря на то, что по маршруту полета прогнозировалось развитие мощной кучевой облачности до 5–8 баллов, командир части принял решение на выполнение перелета в составе групп с аэродрома «Степь» на аэродром «Домна» без выполнения предполетной воздушной разведки погоды, проверки средств связи, РТО (радиотехнического обеспечения полетов. — Авт.) и доразведки погоды в районе аэродрома и по маршруту перелета».
Здорово! А если бы эти самолеты столкнулись не в районе аэродрома, а уже на маршруте в облаках? Списывать пришлось бы два самолета. И платить миллионы за них было бы некому.
После работы комиссии приказом главкома ВВС практически все руководство части было предупреждено о неполном служебном соответствии. Многие офицеры получили выговоры, были лишены премий. Летчика — ведущего пары — за то, что покинул свой самолет, не предупредив члена экипажа о катапультировании, уволили. Но под уголовную статью попал только один человек — гвардии старший лейтенант Кухтинов.
Кошелек или жизнь
Был суд. Сначала в поселке Оловянное Читинского района, затем в Чите. Заседания продолжались четыре года. Все это время Сергей служил, летал и судился. Согласитесь, не самый лучший психологический фон для летчика, выполняющего учебно-боевые задачи в воздухе.
В результате по статье 351 УК РФ «Нарушение правил полетов или подготовки к ним» он получил три года лишения свободы условно. Смягчающими обстоятельствами суд счел наличие на иждивении Сергея двух детей, а также то, что он сохранил поврежденный самолет «с целью предотвращения причинения еще большего ущерба государству» и что к уголовной ответственности привлекается впервые.
Суд установил ему «испытательный срок три года, в течение которого он должен своим поведением доказать свое исправление». На Сергея повесили все судебные издержки на адвокатов, экспертов и присудили ему за разбитый самолет выплатить войсковой части... 35 миллионов 856 тысяч 404 рубля и 10 копеек(!).
Для сравнения: за гибель военнослужащего его семья по страховке получает 3 млн рублей плюс выплату от 100% до 25% размера оклада военнослужащего в соответствии с №4468-1-ФЗ на каждого члена семьи.
В 35 млн рублей оценили спарку Су-25УБ, из которой, забыв про лейтенанта, спешно выпрыгнул гвардии майор Баев.
Эксперт в суде представил данные летной экспертизы, которая установила, что Су-25УБ оставался практически исправным вплоть до столкновения с землей и причинно-следственной связи между действиями Кухтинова и потерей самолета нет. Но суд экспертизу во внимание не принял. Извечный вопрос — кошелек или чья-то жизнь — разрешился в пользу кошелька. Кому-то, похоже, очень нужно было отчитаться о его пополнении.
Сослуживцы Сергея, примеривая его ситуацию на себя, сочувствовали: «Обидно, конечно — сумма такая огромная, а самолет такой старый… На нем еще твой отец, наверное, летал».
Действительно, отец Сергея тоже был военным летчиком, летал на таких же штурмовиках, и сын никак не хотел прерывать семейную традицию. Но…
Два века капитана Кухтинова
Поначалу старшего лейтенанта Кухтинова на летной работе оставили. По окончании судебных тяжб начиная с 2014 года он обязан был начать выплату денег по возмещению ущерба. Но тут Сергея переводят к новому месту службы. Он с семьей уезжает из Домны в Буденновск. Выплаты долга из-за документальной волокиты задерживаются.
На новом месте Кухтинова вскоре ставят перед фактом: пиши рапорт на увольнение.
— Мы даже не поняли почему, — рассказывает его мать. — Сказали, дескать, сокращение, а ты судимый, портишь статистику. Хотя его статья под увольнение не подходила. Сергей — к командиру, а тот: ничего не поделать, все решает кадровик.
В 2016 году Сергея увольняют, и он вместе с семьей снова переезжает. Уже к родителям, в Краснодарский край, станицу Новопокровская. Начинает искать работу. И тут в дом к родителям приходят местные судебные приставы.
— Если уж они начинают описывать имущество там, где прописан должник, — рассказывает мать Сергея, — то описывают все, что видят. И только позже, в суде, мне надо будет доказать, что это не его, а мой шкаф, стол, диван, холодильник… Чтобы не отобрали все имущество, сына из дома пришлось выписать. С женой они тоже развелись. Сергей стал платить детям алименты. Так хоть что-то оставалось моим внукам. Иначе чуть ли не половина его зарплаты должна была бы идти на выплаты по суду.
Оставаясь на гражданке, Сергею, наверное, проще было бы скрыться от выплат. Мог, к примеру, числиться где-нибудь за копейки, а сам втихаря подрабатывать. Или завести большое подсобное хозяйство — чем не работа в Краснодарском крае? Поди докажи, что это его, а не матери. Приставы в конце концов бы отстали.
— Только Сергей этого не хотел, — рассказывает мать. — Пусть, говорит, придется платить эти миллионы, но я буду служить и летать. И он стал восстанавливаться на службе. Поехал на прием к командующему 4-й армии ВВС и ПВО Севастьянову (спасибо ему большое!). Тот восстановил его на летной работе. А кадровика, который Сергея уволил, наказали.
Сейчас Сергей Кухтинов — он уже капитан — служит в Краснодарском крае, в Приморско-Ахтарске. Летает на Су-25. Много летает, по 120 часов в год. И в паре, и в группе, и в одиночку... Жалеет лишь, что не успел полетать в Сирии. Зато его штурмовик Су-25 можно увидеть и в Краснодаре на авиашоу в День ВДВ, и на полигоне Ашулук, когда там на учения ПВО собираются главы иностранных делегаций. Всех авиапоказов уже и не упомнишь — профессионал!
И вроде все у него нормально, на жизнь «под статьей» не жалуется. Три года, которые приговором суда были даны, чтобы «своим поведением доказать исправление», прошли. «Доказывать» больше нечего. Всем и все давно доказал. И главное — свое право летать. Причем за это право он сам же еще и платит. Каждый месяц. И будет платить всю жизнь.
Действующее законодательство позволяет взыскивать с военнослужащего 20% его ежемесячного дохода на выплату ущерба. А потому жизнь капитана Кухтинова должна быть очень долгой, так как сумму в 35 миллионов он сможет полностью выплатить лишь при условии, что проживет еще как минимум лет сто пятьдесят-двести.
Закон и справедливость
Закон суров, но справедлив — поговорка, которая снова возвращает нас к основоположникам права. А еще к тому, что для каждого времени и общества — своя справедливость.
Когда в 1999 году Госдума приняла Федеральный закон «О материальной ответственности военнослужащих», в армии царил совсем другой порядок, чем ныне. Точнее, беспорядок. Новостные сводки ежедневно сообщали о ЧП и случаях воровства в армии. И логика законодателей тогда была понятна — новый закон должен был работать на сбережение военного имущества. Чтоб его безнаказанно не крали, не передавали на сторону, не портили по пьянке. Чтобы какой-нибудь безбашенный лихач не залез в кабину самолета или танка да сдуру не покорежил машину. Чтоб не раскурочил снаряд, добывая на продажу взрывчатку…
Сегодня все это уже сложно представить, но ведь такое было! Помните, как ежегодно горели арсеналы, скрывая следы чьей-то безалаберности или воровства? Как в ангарах из трех старых самолетов собирали один живой. Снимали запчасти с нескольких зенитных комплексов и ставили на тот, что нес боевое дежурство. Нельзя было иначе — армия выживала. Но сколько вокруг всего этого было нарушений и воровства! Конечно, нужен был закон, карающий нарушителей.
Но ситуация менялась. Порядка в армии становилось больше. Это видно даже по тому, какие изменения с годами вносились в тот самый закон «О материальной ответственности военнослужащих». Так в редакции от 04.12.2006 №203-ФЗ появилась поправка: «Не допускается привлечение военнослужащих к материальной ответственности за ущерб, причиненный вследствие исполнения приказа командира (начальника), а также в результате правомерных действий, оправданного служебного риска, действия непреодолимой силы».
Все верно! И разве эта поправка не имеет прямого отношения к Сергею Кухтинову? Может, он сел в самолет без приказа командира, а полет не являлся «оправданным служебным риском»?
А как в реальном бою? Вдруг летчик ошибется и потеряет самолет. Он что, тоже должен будет за него выплатить деньги государству? Абсурд! Но чем боевая работа отличается от боевой учебы? Для военного человека это одно и то же.
Почему если на дороге новичок за рулем легковушки попал в аварию, то за его разбитую машину платит страховая компания, а если такой же новичок ошибся в небе, платит он сам? Да, это законно. Но разве справедливо?
Ведь если лейтенантов наказывать таким длинным рублем, то кто из этих мальчишек рискнет сесть в кабину самолета или танка? Да они, кроме лопаты, в руки брать ничего не захотят, чтобы из-за случайной поломки не попасть в пожизненное долговое рабство.
И тогда (привет Сократу!) встает вопрос: можно ли считать подобное судопроизводство в армии законным?
Ответ: к сожалению, да.
Но справедливо ли оно?
Ответ: нет.
Адекватна ли такая система наказаний тем проступкам, которые военнослужащий совершает не тогда, когда занимается махинациями с военным имуществом, а когда выполняет учебно-боевую задачу?
Безусловно, нет.
Тогда последний, самый важный вопрос: помогает ли эта юридическая практика развитию и становлению современных боеспособных Вооруженных сил?
Ответ: однозначно нет!