Ну, во-первых, на момент гибели Владислав Николаевич не был ведущим знаменитой перестроечной передачи, а возглавлял ОРТ (ныне Первый канал). Рекордсмен советского ТВ «Взгляд» был закрыт еще в декабре 1990 года и в совсем другой стране — СССР.
Во-вторых, в «святые 90-е» (© Наина Ельцина), последовавшие за распадом Советского Союза, год шел за десять, и Россия образца середины 90-х кардинально отличалась от СССР 1990 года.
Другая жизнь. Другая власть. Другое телевидение. Которое не могло существовать без денег. И глава главного телеканала РФ прекрасно это понимал. Объявив мораторий на рекламу, Листьев всего лишь выполнял волю Березовского: рекламные потоки необходимо было канализировать.
И тем не менее помнят убитого не как рядового коммерсанта, а как уникального продюсера.
За прошедшие с того печального события годы я написал несколько книг о Владе. В основу первой («Пристрастный реквием») лег одноименный очерк, опубликованный на страницах моей журналистской альма-матер — «МК». А несколько их потому, что оценка перестроечной прессы и телеиндустрии за это время претерпела значительные метаморфозы: если поначалу взглядовцами единодушно восхищались, то ныне многие их проклинают, обвиняя в развале СССР.
Лишь сами экс-соратники Владислава Листьева придерживаются прежних установок.
Лев Новоженов, мой экс-коллега по «МК» и создатель незабвенного «Времечка» (в эфире которого, между прочим, и прозвучала впервые весть о трагедии 1 марта), к одной из моих книг написал предисловие, в котором отметил:
«Естественно, что, когда говоришь о «Взгляде», первым вспоминаешь Влада Листьева: таков был эмблематичный характер его фигуры. Однако один в поле не воин. К телевидению это приложимо в высшей степени. Листьева окружала целая плеяда блестяще одаренных людей: Эдуард Сагалаев, Александр Любимов, Владимир Мукусев, Александр Политковский».
При этом тот же Мукусев мне говорит:
«Листьев во «Взгляде» почти никак себя не проявил, сделав фактически один приличный материал за все время. Да и то благодаря камере Политковского и гениальности режиссера Татьяны Дмитраковой. Его звездный час пробил уже после закрытия программы».
И Политковский в беседе со мной не был сдержан:
«С журналистикой [у Листьева] проблемы большие, потому что понятно, что мы все пришли из армии, но он был в спортивной роте ЦСКА. И, по всей видимости, поступив на факультет журналистики, Влад журналистикой не занимался. А просто нормально тусовался, как должен тусоваться молодой человек, вернувшийся из армии… Есть люди, которые высасывают тебя, как флешка. Фью-ить! Листьев был из таких. Вот высосали, и ты доволен, потому что на самом деле хоть что-то осталось».
Стало бы наше ТВ иным?
В социальных сетях и СМИ часто высказывается мысль, что современное российское ТВ кардинально отличалось бы от нынешнего, если бы 1 марта 1995 года не застрелили главу Первого канала Владислава Николаевича. Все было бы лучше и «чище», без заимствования западных форматов.
«Ваше отношение к этому тезису?» — спросил я на днях Якубовича, который и по сей день ведет первый сольный проект Листьева — «Поле чудес».
И Леонид Аркадьевич, весьма темпераментно, но при этом аккуратно выбирая слова, повторил фактически новоженовское «один в поле не воин» и добавил, что законы глобализации в медиаотрасли сильнее, чем воля того или иного руководителя. И уж коль скоро наша страна решила интегрироваться в мировую экономику, а не идти неким своим путем, неизбежным является и засилье лицензионных форматов, и снижение сакраментальной «культурной планки», как это происходит в америках да европах.
На аналогичный вопрос Новоженов ответил уклончиво:
«Если следовать теории «взмаха крыла бабочки» так называемой, которая представляется мне весьма убедительной, то и смерть бабочки изменяет ход всемирной истории. Что же говорить о смерти человека?! Тем более такого, как Владислав Листьев. Человека, служившего своего рода эмблемой своего времени. Знакового человека. Значительного. Изменилось бы телевидение в лучшую сторону, проживи он дольше и дальше? Избавилось бы оно от западного влияния? Пытаясь ответить на подобные вопросы, следует иметь в виду, что главными учителями в области масс-медиа, и уж тем более электронных, являются англосаксы, и никуда от их уроков не денешься. Сам Листьев подтяжками Ларри Кинга усердно отсылал нас к американскому ТВ. Другое дело — Листьев всем обликом своим и речью вносил в западную игрушку «телевидение» могучую русскую составляющую. Вносил темперамент русского гения в своей очень специфической области деятельности и, можно сказать, являл собой пример взаимообогащения разных культур».
Другая моя экс-коллега по «МК», Наталия Ефимова, которая уже была заместителем главреда, когда я пришел в газету корреспондентом (середина 80-х), настроена категоричнее:
«Западных форматов и подражательства в стиле ведущих и подаче информации стало бы еще больше. И дело не в фигуре Влада, а в веяниях времени. Народ в массе своей даже и не подозревал, что смотрит чужую кальку, и наслаждался новизной. Со временем пелена спала — когда увидели на экранах за рубежом крутящиеся барабаны «миллионера» и ахнули. Оказывается, это придумали не мы. Смог бы Листьев собрать команду креативщиков, способных рождать современные отечественные форматы, — не уверена. Рынок не любит резких телодвижений, что нам и демонстрирует сегодняшнее ТВ. Такое чувство, что контракты заключались как договоры на аренду земли — на 49 лет (из-за чего государство сейчас судится, чтоб хоть часть вернуть в сельхозоборот — и не всегда успешно, поэтому столько заросших пустошей). Вот так и на ТВ: смог бы человек, который посеял семена этих форматов в благодатную рыночную почву, взять и выкорчевать их в одночасье — большой вопрос. Думаю, он сразу был ими повязан по рукам и ногам. Тут стоит только нАчать... И не выберешься. Да и мозг быстро заплывает, когда однажды говоришь ему: «Зачем изобретать велосипед, когда можно просто купить готовый?» Так, поразил меня Артем Боровик, когда сказал: «Стоит ли нанимать журналистов, пишущих на семейные темы? Можно подписаться на американские журналы, брать оттуда истории и менять Джона и Мэри на Ивана и Марью». Такова была, увы, общая тенденция. И сегодня почти нет журналистов, которые сумели сказать ей «нет». Не знаю, смог бы не просто творческий человек, а большой начальник, от которого зависит судьба и финансовое благополучие тысяч людей, что-то изменить в обкатанной схеме».
Самый известный на Западе наш ТВ-босс (главный редактор телеканала RT, МИА «Россия сегодня» и агентства «Sputnik») Маргарита Симоньян отреагировала еще резче:
«Без заимствования западных форматов? Это какое-то прямо дикое «предположение», учитывая, что «Поле чудес» появилось в России из-за того, что Влад Листьев в парижской гостинице увидел американское «Колесо фортуны». И сделал идентичное шоу. Не могу даже предположить, у кого может быть иное «предположение». А что плохого в западных форматах? У нас уже было телевидение почти без западных форматов. Советское ЦТ называлось».
Тинатин Канделаки, которая приехала в Москву в год убийства Листьева и спустя 20 лет, в том же возрасте, что и Влад, возглавила федеральный канал, солидарна со своей экс-соведущей Симоньян:
«Разумеется, Владислав Листьев был для своего времени инноватором, но, к слову, образ в передаче «Час пик» был однозначно позаимствован у Ларри Кинга. Владислав был первым, кто стал перенимать лучшие зарубежные практики и внедрять их на отечественное ТВ. Ровно поэтому наши телевизионные стандарты начали приближаться к мировым. Так что я не вижу никакой связи между произошедшей трагедией и тенденциями нашего телевидения».
Отношение к кумирам детства не меняется?
Второй вопрос, который я задавал коллегам, звучал так: «Изменилось ли ваше отношение к фигуре Владислава?»
Маргарита Симоньян:
«Влад Листьев погиб, когда мне было 14 лет. Я с еще одним мальчиком настояла, чтобы в этот день в нашей краснодарской школе отменили запланированную дискотеку. Отношение к себе у меня изменилось. К Листьеву — нет. Отношения к кумирам детства, погибшим в этом же детстве, обычно не меняется. Как к Цою, как к Майку».
Тинатин Канделаки:
«Я думаю, что о масштабе Листьева можно судить по тому, как четверть века спустя он жив в нашей памяти: о нем снимают фильмы, вспоминают сотни его коллег, и все эти воспоминания связаны с новой эпохой нашего телевидения. Проявить себя на сломе времен очень сложно. Листьеву это, безусловно, удалось. Ну а мое отношение к Владиславу не изменилось, да и не может измениться. Есть неоспоримый факт: Листьев повлиял на все российское ТВ. Все, что мы видим сегодня, — это принципы и взгляды Листьева на развитие телевидения».
Наталия Ефимова:
«Я видела его ровно два раза. Первый, когда он приехал с венком от Первого канала во Дворец молодежи на похороны Димы Холодова — с решительным, суровым лицом, буквально в первые минуты церемонии легко пройдя сквозь огромную бушующую толпу. И второй — когда я приехала в «Останкино» с венком от «МК» и увидела километровую очередь. Но нас пропустили без звука, когда узнали, кто мы и откуда, — ведь две трагедии разделили всего пять месяцев. А спустя несколько лет Ваня Подшивалов, узнав, что я еду на Капри, дал мне карту острова, на которой были пометки Влада с Альбиной (Альбина Назимова, последняя жена Листьева. — Е.Д.). Так что я ходила по их маршрутам, пробовала еду и напитки по их наводкам. Вот и все мое знакомство.
Отношение? Нет, не изменилось. Обаяние и человечность Листьева лучами пробивали экран, достигали каждого сердца в домах, где все было, мягко говоря, не очень хорошо. Он сумел скрасить своей улыбкой это тяжелое время. Поэтому о нем — только светлые воспоминания».
Лев Новоженов:
«Чем больше проходит времени со дня смерти Листьева, тем просветленней встает его фигура из глубин прошлого, не заляпанная грязью сегодняшней злобы дня».
Кто все-таки заказчик убийства?
Ну и финальный вопрос — спекулятивный, тот, что в последнюю неделю (в разных вариациях, само собой) журналисты многократно выносили в заголовки: «Считаете ли вы, что когда-нибудь обнародуют имя заказчика убийства, и можно ли быть уверенным, что это не будет сделано в рамках какой-либо политической игры?»
Маргарита Симоньян:
«Мне кажется, нет. У сегодняшней российской власти нет причин скрывать имя заказчика — скорее, даже наоборот. Раз его до сих пор не обнародуют — видимо, нет доказательств. А значит, уже и не будет, скорее всего, — столько лет прошло. Что касается «в рамках политической игры», согласитесь, был момент, когда удобнее всего было бы объявить заказчиком Березовского. И все бы в это поверили в тот момент. Но не объявили же».
Тинатин Канделаки:
«В рамках всевозможных «игр» — не обязательно нечистоплотных — имена и версии уже озвучены, и не раз. Мы все хотим официального объявления, ареста и наказания виновных. К сожалению, я не знаю, случится ли это когда-нибудь, но настаиваю на том, что это должно обязательно произойти».
Наталия Ефимова:
«Ну, в политических играх возможно все. Даже новую версию гибели Юлия Цезаря выдвинуть, если это кого-то приблизит к власти на сегодняшнем Капитолийском холме. Что касается поста, который занимал Влад, — не думаю, что дело в нем. Сместить человека с должности можно было тридцатью другими способами. Он же не Генсек ЦК КПСС. Другое дело, что выстрел в человека, которого любили миллионы зрителей, мог взорвать толпу. И реакция на гибель Димы Холодова это наглядно показала. Думаю, во власти никто тогда и не подозревал, что на время похорон Димы придется перекрывать Комсомольский проспект и толпа во время митинга чуть не вдавит нас в стекло Дворца молодежи. Но то, что именами заказчиков никто делиться не собирается, показал документальный фильм про Собчака, да и другие ему подобные. О «раскачивателях лодки» нам придется только догадываться, уж слишком много народу к власти рвалось».
Лев Новоженов:
«То, что убийцы, или убийца, не были найдены, несмотря на клятвенные заверения высшего руководства, — позор для правоохранительных органов, позор для страны. В конце концов, когда-нибудь имя очередного Дантеса будет известно, но это больше было нужно нам, современникам Листьева, чем отдаленным потомкам».
Вместо P.S.
Я неспроста выбрал в качестве спикеров именно представительниц прекрасного пола. Дело не в том, что через неделю — 8 Марта; просто есть нюансы, которые женский взгляд различает. Марина Юденич, которая представляла Администрацию Президента на том совещании, где Листьева выбрали главой главного пропагандистского рупора страны (кстати, АП тогда ставила на Сагалаева, однако Березовский желал продвинуть Лесневскую — в результате сошлись на нейтральной фигуре), сделала ремарку, которую я не смог в книгу не включить: «Если бы я взялась писать роман о гибели известного журналиста в предлагаемых обстоятельствах, то много внимания уделила бы его личной жизни. И женщинам, которые были рядом».
Это к вопросу о версиях. Но кому сейчас это может быть интересно?
Один из продюсеров культовой передачи «До и после полуночи» Александра Ливанская написала мне как-то:
«Вся программа «Взгляд» со всеми ее авторами и программа «До и после полуночи» — это история нашего телевидения. И самая прекрасная страница этой истории. Мы делали то, что никто до нас на ТВ не делал. А позже, когда Листьев стал ведущим программ-калек с американского ТВ, все уже стало хуже. Вторичность всегда — плохо. Но меня недавно поразило вот что. Я как член государственной комиссии принимала госэкзамены на ф-те журналистики. Садится за мой стол девушка. Показывает свой билет. Там вопрос: «СМИ периода перестройки». Я обрадовалась: услышу про наши программы. А девица начинает рассказывать про газету «Правда». Я обомлела. Я ей называю телепрограммы, газеты, журналы того времени. Смотрит на меня, ничего не понимая. Наконец, спрашиваю: «Ну вы же знаете это имя — Владислав Листьев, самый известный журналист перестройки?» Девушка молчит».
Заслуженный продюсер Дмитрий Горин ей там же, в моем Facebook, ответил:
«Александра, нашла тоже где искать знания о ТВ!»
Что касается векторов развития ТВ.
Именно Владислав был лидирующим пионером коммерциализации нашего ТВ. Таков был ход времени. Никогда не скрывал Листьев своего влечения и к медиаглобализации: даже его знаменитые подтяжки, как уже было отмечено, были прямолинейным подражанием легендарному Ларри Кингу, которому сам же ведущий «Взгляда» (во время командировки в Атланту) об этом рассказал.
Другого пути у Листьева не было. Сегодня отечественное телевидение суть лицензионные кальки. Оно лишено — в 9 случаях из 10 — всякого намека на аутентичность. Эпоха местного ТВ-колорита закончилась. Об этом говорил мне некогда и листьевский экс-начальник Сергей Ломакин:
«До прихода Горбачева к власти доминировала одна модель отечественного телевидения. Второй этап — с 1985 года до развала СССР. Тогдашнее ТВ было сильным, искренним. А потом сформирован был социальный заказ: удивлять зрителей. И чтобы не изобретать велосипед, у нас стали лепить кальки с западных телепродуктов».
Так и есть. По пальцам можно пересчитать оригинальные отечественные проекты: «Сто вопросов взрослому» (ТВЦ), «Что? Где? Когда?», КВН, «Жди меня» (Первый канал), что-то еще, может быть. Все остальное, повторю, штампы, лицензии. Просто сейчас за них платят, а тогда, напомню, идея капитал-шоу «Поле чудес» по-пиратски украдена была у NBC.
Наташа Ефимова мне посоветовала: «Спроси у тех, кто хорошо его знал, в чем бы Влад себя мог реализовать помимо ТВ». И когда я ответил: «Он был конферансье от Бога», приговорила: «Вот на этой позиции он дожил бы до сегодняшнего дня. Не так бы много решал, не так часто светился. А любили бы страшно».
И пример Леонида Якубовича, который участвовал в моем сегодняшнем опросе, — тому доказательство.