О чем говорит разница качества жизни? И в праве ли мы что-либо вякать из своего заботливо созданного болота — о двойных стандартах зарубежной реальности? Надо прежде разгрести свою жижу!
Хромая лошадь
В годовщину пожара, унесшего много жизней, раздробленных копытами пермской дискотеки «Хромая лошадь» (как назовешь заведение, так оно и поскачет), поражает не сам масштаб трагедии, а детали, на которые в горячке не обратили внимания: люди погибали еще и потому, что на их телах плавилась синтетическая одежда. Отодрать ее от кожи было невозможно. Будь они облачены в натуральный материал, возможно, и тяжких ожогов удалось бы избежать. Но в России, где леса горят гектарами, а стены учреждений облицовывают искусственными панелями, население носит китайский искусственный ширпотреб. Все вокруг нас и на нас — дешевенькое, химозное, отравляющее.
Что говорить о еде, если не можем справиться с главнейшим компонентом выпечки и молочки — пальмовым маслом? Смирились с отравой.
А почему? Нам плевать на себя и на потомство? И всегда ли нам было плевать? И в какой момент стало все безразлично?
На этом депрессивном фоне разговоры и шутки о нехватке в рационе лососины и о помехах в разведении виноградных улиток звучат издевательски и кощунственно. До деликатесов ли, если самое необходимое из поглощаемого грозит гибелью и как минимум отравлением.
Отрезвление
Но мы привыкли к собственной усредненности, отсталости, третьеразрядности и уже не отдаем себе отчета, кем стали. Устраиваем праздники и торжества (опьяняясь мнимыми успехами) по поводу крайне спорных и весьма сомнительных побед. Разумеется, выход футбольной сборной в четвертьфинал на чемпионате мира — большое достижение. Но помпа, которую устроили, тянет как минимум на чемпионство. Оборотная сторона этой шапкозакидательской медали — продолжение допингового похмелья и недопущение наших спортсменов к ведущим состязаниям.
Ярчайшие моменты
Наиболее яркие и запоминающиеся картинки нашего бытия:
Сестры Хачатурян убили папу. Он их разлагал, а они его порешили.
Силовики в процессе совместной пьянки изнасиловали свою коллегу.
У борцов с коррупцией обнаружены склады денег.
Террористы-одиночки атакуют далекие и центральные витринные приемные ФСБ.
Патриоты (тоже витринные — из «Единой России» и «Наших») получают гражданство в Германии и США.
Серийные провалы спецслужб в приписываемых нам попытках устранения перебежчиков из России в «свободный мир» заканчиваются кромешным имиджевым фиаско.
Подростковые суициды и расстрелы одноклассников перемежаются падениями из окон молодых дам и издевательствами со стороны родителей над поставленными на колени на гречневую крупу детишками.
Можно, конечно, посетовать: пресса выволакивает жареные факты, нагнетает ужасы, обсасывает мерзости, а вокруг редких отклонений от норм живут и трудятся достойные люди, о них не рассказывают, потому что позитив не прибылен — с точки зрения коммерческих продаж. Однако нам не ленятся сообщать о единичных случаях спасения офицером тонущего мальчика или предотвращении террористического налета на школу. Больший объем позитива, увы, не наскрести.
Благодарность
Однако мы в претензии к остальной планете. Беспрестанно напоминаем о бесчисленных оказанных нами благодеяниях, попрекаем неблагодарностью и взываем к ответным теплым чувствам, требуем признательности; обижаемся, если не хотят слушать, отталкивают и сносят монументы опекунской поры, когда отделаться от нас, вездесущих, было невозможно. Вероятно, в отторжении есть логика. Насильно мил не будешь — пословица не только об интиме и постели.
Промолчать, с достоинством постоять в сторонке — вот какой стиль пристало бы блюсти. Пусть облагодетельствованные устыдятся и сами скажут «спасибо». Вымогать сыновнюю, дочернюю, соседскую симпатию — не комильфо. Она должна возникнуть самопроизвольно.
Бунт против второсортности
С недоверчивой завороженностью я наблюдаю: возвращаются в повседневный обиход образы декабристов. Четверть века (как минимум) о них не было речи — ни на экране, ни в прессе, и вот воскресли, стали интересны, ораторы сыплют формулировками из книг Натана Эйдельмана и Якова Гордина (не ссылаясь на их авторство и приписывая умные мысли и обобщения себе), либералы и государственники находят в фигурах 1825 года обоснование своим концепциям. О чем говорит этот всплеск? Раньше предпосылок сопоставлять прошлое и настоящее не возникало, а теперь благородные устремления стали актуальны?
Что ни строка тогдашних хрестоматийных стихов — то заглавие для сегодняшних публикаций: «Темницы рухнут», «Своей судьбой гордимся мы», «В душе смеемся над царями». Не стану вспоминать скомпрометированное большевистской «Искрой» и песней Юза Алешковского: «Из искры возгорелось пламя, спасибо вам, я греюсь у костра», но напомню: революции пожирают не только своих детей, но всех, кто подвернется под красное колесо. Обращает внимание убийственное убыстрение этого поедания: если с декабристами нянькались годы, если террористов-народовольцев судили с обстоятельной неспешностью, то ускорение, полученное между 1917-м и 1937-м, позволяет приходовать нынешних бунтовщиков буквально на зачаточной стадии. Весь вопрос в том, как относиться к абортам. Морализировать о том, что с их помощью устраняют нежелательные последствия плотских утех? Тогда выскабливание выглядит неприкрытым цинизмом. Если же аборт — знамя эмансипированных женщин и признак свободы от условностей, тогда можно расценивать его победой над обскурантизмом.
Свобода нас встретит радостно
Что до противостоящих студентам и случайным прохожим обезвреживателей, их позиции уязвимы. Такого в истории России не было — чтобы правящая верхушка настолько не связывала свое будущее со страной, которой рулит. Недвижимость — там, сбережения — там, отпрыски — там. У всех на памяти имена высокопоставленных чиновников, сдернувших за рубеж, чьи адреса известны, но никто их не ищет, в отличие от массовых преследований и настояний на экстрадиции бедных бизнесменов и банкиров. Остающимся и пребывающим здесь нужно рассчитывать на себя (что они и учатся понимать), а не на манну мудрости заботливого руководства. Отечественные пастыри и всегда не шибко убивались за вверенных им граждан. Никуда не собиравшийся бежать Сталин обнажил суть механизма взаимоотношений с массами, избавил население от малейших иллюзий: капитан и его помощники на мостике, но это не значит, что корабль идет верным курсом. Надо готовиться к тому, что бури и штормы придется преодолевать галерным рабам: как уж они там справятся без направляющего кнута — дело темное. Но ведь это и есть свобода.
Нужен ли компромисс?
Оппозиция не должна компрометировать себя соприкосновением с властью? Пусть власть несет полную ответственность за происходящее? Не на кого потом будет сваливать ответственность за неудачи? Правильна ли эта предпосылка?
На вполне пристойных ток-шоу некие вполне благообразно выглядевшие ораторы, несогласные с происходящим в стране, спорили с вполне разумными согласными с происходящим людьми. Оппозиционеры этим своим спором легитимизировали не устраивающую их точку зрения, общаясь с оппонентами — в плюс ли, в минус ли, — одобряли то, о чем недружно (и неуважительно) дебатировали. А ведь речь шла о принципиальной неприемлемости модели существования. Нужен ли, приемлем ли, допустим ли такой компромисс?