Во избежание кривотолков сразу оговорюсь, что как педагог я категорический противник сквернословия. Кроме того, я прекрасно понимаю позицию воцерковленных людей, которые настаивают на выжигании скверны из уст отроков. А как может быть иначе, если, согласно канону, «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Так начинает апостол Иоанн Богослов свое благовестие. Поэтому для глубоко верующих людей сквернословие — не что иное, как богохульство.
Нет сомнения также в справедливости утверждения выдающегося культуролога Ю.М.Лотмана о том, что культура начинается с запретов. Все так, и в принципе педагогика может ставить перед собой задачу — извести под корень сквернословие среди детей и юношества. Но дети не вырастают в стерильной среде, а следовательно, игнорировать сквернословие как существенный фактор молодежной субкультуры по меньшей мере непрофессионально. Стыдливо поджимать губки и покрываться румянцем, услышав «соленое» слово из уст подростка, демонстрируя свою лингвистическую невинность, — едва ли такая реакция вызовет доверие у подростков. Напротив, она убедит их в ханжестве взрослых, которые, как обычно, делают хорошую мину при плохой игре.
Праведный гнев — не единственная эмоциональная краска, позволяющая приступить к «разминированию» речевого поля наших воспитанников. В немалой степени этому процессу языкового обезвреживания способствует чувство юмора. Тем более что наш ханжеский речевой пуризм дает к тому все основания. Образцом такого подхода является, на мой взгляд, «Словарь модных слов замечательного филолога» В.Новикова (М., 2005).
Откроем статью про относительно безобидное, но тщательно избегаемое в культурной речи слово «жопа». Слово многозначное и многострадальное. Трудно даже сказать, сколько веков томилось оно в заточении. Всего лишь пятнадцать лет назад оно получило в нашей стране права гражданства, когда в реформированном издании словаря С.И.Ожегова (соавтором которого стала Н.Ю.Шведова) появились ошеломляющие строки: «Жопа, -ы, ж. (прост., груб.). То же, что ягодицы // уменьш. жопка, -и, ж. и жопочка, -и, ж.»
Предъявляю сию словарную запись как своего рода паспорт «героини» этой статьи. Да, она существует, о ней можно открыто говорить и писать, называя по имени. А ведь такой возможности не имели русские поэты, так любившие ее рифмовать со словом «Европа»! Все стихи с этой глобально-исторической рифмой были обречены на существование в «самиздате», а в собраниях сочинений Пушкина и в царское, и в советское время бедняжка стыдливо заменялась «азбукой Морзе», то есть точками или тире.
«Пристал как банный лист» — говорим мы иной раз, не задумываясь, а к какой, собственно, части тела банный лист чаще всего пристает. Да, именно к ней. И Владимир Иванович Даль зафиксировал это народное речение в полном виде. Любопытно, что определение дано здесь не без юмора: «задница — та часть тела, которая во Франции свободна от телесного наказания». Остроумие великого лексикографа, однако, оценить могли немногие, поскольку единственное издание знаменитого словаря без купюр было большой редкостью.
Официальная культура постоянно боролась с «жопой», а культура народная норовила ее всем показать. Это видно даже в детском фольклоре, где вместо пресной запевки «здравствуй, Дедушка Мороз!» родилось бесшабашное «здравствуй, жопа, Новый год!».
Но вышедшая сейчас на свободу «жопа» не так уж часто используется в речи для обозначения соответствующей части тела. Для этого подойдут и «задница», и «попка», а в контексте медико-анатомическом — «ягодицы». Нет, это сейчас вырывается как вопль души, как выражение крайнего отчаяния: «Ну полная жопа!». Так ругается человек, оказавшийся в провале, в осаде, в безнадежном положении.
Замечу, что это слово — самое безобидное в российской обсценной лексике. Но важно отметить другое: к вульгарным выражениям прибегают не только маргиналы, но вполне себе интеллектуально развитые люди, проявляя тем самым свое нетерпимое отношение к фальшивым, стертым идеологическим клише официальной пропаганды.
Мне довелось близко общаться с людьми, прошедшими штрафбат. Все они в один голос утверждали, что, поднимаясь из окопов и в ходе рукопашной схватки никто не кричал: «За Родину! За Сталина!». Звучал отборный русский мат. Но ни один из них — будь то выходец из глухой деревни или выпускник Института философии, литературы и истории — никогда на позволял себе пускать в ход эту лексику при женщинах и детях. В этом кардинальное отличие людей, прошедших военный ад, и современных подростков, свободно изъясняющихся через губу с девушками на матерном наречии. Возможно, им кажется, что сквернословие — признак взрослости. В действительности здесь все с точностью до наоборот. В данном случае ненормативная лексика — признак нравственной недоразвитости. Отсюда кардинальный вывод, который многим покажется парадоксальным: мат надо заслужить.
Предвижу, какую кислую мину скорчат ревнители педагогической чистоты, какие обвинения, переходящие в проклятия, посыплются на мою седую голову. Тем не менее я продолжаю оставаться в твердом убеждении, что запретных тем для обсуждения с подростками не существует. Тем более что мат — феномен русской культуры, требующий серьезного к себе отношения.
Мат прорастает из толщи веков. И даже это обстоятельство становится предметом опасных спекуляций. Так, например, его происхождение напрасно выискивается в монгольском иге. Между тем берестяные грамоты «доигового» периода наполнены соответствующей лексикой. Кстати, то же самое, но с точностью до наоборот утверждают монголы о своей непристойной лексике: будто она заимствована у русских. Уже одно наличие этих распространенных мифов способно отравить отношения между людьми разных национальностей любого возраста, включая подростков.
Социальные нормы меняются: то, что сегодня относится к ненормативной лексике, завтра становится правилом хорошего тона и наоборот. Можно привести целый ряд славянских слов, которые ныне считаются грубыми и оскорбительными. Что с того? Никакой антипатриотической тени на наших пращуров это не бросает.
Русская литература не могла не отразить эту народную карнавальную стихию. И нам хорошо известны фривольные стихи Пушкина и Лермонтова, где за отточиями легко узнаются знакомые нам с детства непристойные слова. Я уже не говорю о «Тени Баркова» — авторство этой переполненной скабрезностями баллады принадлежит А.С.Пушкину. Шалил наш гений по молодости. Потом повзрослел и перестал.
Поэтизирую ли я мат? Нисколько. Считаю ли я, что без него прекрасно можно обойтись в устной и тем более в письменной речи? Определенно, благо есть блистательные образцы, доказывающие такую возможность.
В поэме А.Галича «Кадиш» есть такой эпизод. Во двор еврейского детского дома врываются польские полицаи. Двор убирает поляк — одноногий инвалид Первой мировой войны. Между подонками, переполненными национальной спесью, и инвалидом происходит краткий разговор:
Они спросили: «Ты поляк?»
И он сказал: «Поляк».
Они спросили: «Как же так?»
И он сказал: «Вот так».
«Но ты ж, культяпый, хочешь жить,
Зачем же, черт возьми,
Ты в гетто нянчишься, как жид,
С жидовскими детьми?!
К чему, — сказали, — трам-там-там,
К чему такая спесь?!
Пойми, — сказали, — Польша там!»
А он ответил: «Здесь!»
Легко заметить, что трам-там-там — звукопись, передающая отборные ругательства, которые, к слову сказать, есть во всех языках. Но этот по сути своей собачий лай лишь высвечивает подлинное благородство героя.
Выше говорилось о русском мате, выражающем отчаяние людей, переживших военный кошмар и прошедших сквозь ад сталинских лагерей. Казалось бы, как обойтись в передаче этих запредельных эмоций без соответствующей лексики? Но В.С.Высоцкому это прекрасно удавалось. Он, как никто другой, умевший в своих песнях-монологах перевоплощаться и в штрафбатовца, и в зэка, ни разу нигде не воспользовался обсценной лексикой. Гению хватило приличных слов для передачи слушателям внутреннего состояния людей, испивших до дна горькую чашу истекшего столетия.
Но вернемся в наши дни. Нынешние взрослые, увы, не стесняются в выражениях в присутствии своих детей. Что же касается мата, то школьники встретятся с ним не только в обыденной жизни, но и на страницах книг. Нет, как хотите, но я искренне убежден в том, что мат нужно заслужить. Об одном молю: не дай нам бог снискать такую заслугу в будущем.