В исследованиях, проведенных историками и специалистами-медиками, удалось обнаружить конкретные факты и цифры, которые ярко иллюстрируют феномен «блокадных доноров».
На протяжении всего военного времени, даже в самые суровые дни блокады, в Северной столице продолжал работать Ленинградский институт переливания крови (ЛИПК). Уже в первый день Великой Отечественной, 22 июня 1941 для нужд фронтовых госпиталей была отправлена отсюда партия «донорского продукта» – 70 литров консервированной крови. А самая последняя по времени «военная» отправка такого ценнейшего медицинского груза из Ленинграда датируется 20 августа 1945 года.
В период войны ежедневно в ЛИПК приходило от нескольких сот до нескольких тысяч доноров. Самый «скудным» по кровосдаче оказался один из сентябрьских дней 1941-го, когда гитлеровская авиация устроила небывало мощную атаку на город. Одна воздушная тревога сменяла другую на протяжении более 18 часов, и в столь сложной обстановке, когда передвижение по улицам было смертельно опасно, никто из доноров попросту не смог добраться до Института. Но все-таки даже в условиях такого ада запасы крови для отправки на фронт были пополнены: в роли доноров на сей раз выступили сами сотрудники ЛИПК. Нашлось около полутора сотен таких желающих.
Еще один интересный факт: январский день 1944 года, когда окончательно была снята блокада города, ленинградцы в патриотическом порыве отметили ударной сдачей крови для раненных воинов. В Институт тогда пришло более 3 тысяч доноров.
В общей сложности за 4 военных года из Ленинграда было отправлено для нужд фронта более 518 тысяч доз крови, полученных в результате полумиллиона посещений донорами ЛИПК. Чтобы перевести эти 144 тонны крови в соответствующей упаковке, понадобилось несколько десятков грузовых вагонов!
Конечно, трудные и опасные условия, складывающиеся в прифронтовом городе, создавали дополнительные и весьма специфические трудности для налаженной и хорошо отработанной еще задолго до войны системы донорства в Ленинграде.
Например, во время первой серьезной бомбежки Северной столицы, когда в городе гремели взрывы бомб, а в небе раздавался гром и треск от многочисленных зенитных снарядов, непривычные к подобному форс-мажору горожане испытали настоящий стресс. Опасная обстановка повлияла в том числе и на доноров, пришедших в кабинеты ЛИПК. Врачи обнаружили, что у этих людей возник спазм сосудов, и потому забор крови стал практически невозможен. Пришлось в спешном порядке оборудовать помещения для кровосдачи в подвалах Института, где звуки канонады почти не слышны, вдобавок там люди находились в гораздо большей безопасности.
Возникали и другие чисто технические сложности. Столкнулись, например, с проблемой дефицита тары для заготовки крови. Специальная посуда, предназначенная для этого, в складских помещениях Института закончилась уже к весне 1942-го. А основные склады таких «стекляшек» находились на окраине города, недалеко от передовой. Туда приходилось организовывать рискованные экспедиции и под неприятельским огнем откапывать ящики из-под толстого слоя снега. Однако и это не спасало. Врачам пришлось наладить сбор бутылок из белого стекла – в большинстве своем винных и водочных. Такую посуду теперь зачастую приносили с собой сами доноры, затем банки и бутылки тщательно мыли, дезинфицировали и использовали для упаковки крови.
В первый военный период, в 1941-м, ряды доноров стали редеть в связи с массовой эвакуацией жителей из Ленинграда, однако потом эту тенденцию удалось переломить. Среди жителей велась активная агитация за вступление их в доноры. По радиотрансляции передавали специальные просветительские лекции о переливании крови, о громадной ценности такого донорского материала для спасения жизней раненных красноармейцев и командиров, кроме того на стенах зданий были расклеены несколько тысяч плакатов: на каждом – изображение советского бойца и донора, сдающего для него кровь, а также лозунг-призыв «За Родину!».
Сотрудники ЛИПК вели строгий персональный учет своих добровольных посетителей. Благодаря этому сохранилась информация о количестве доноров -ленинградцев. В 1941-м их было почти 36 тысяч человек, в 1943 и 1944 году – по 34 тысячи. А вот самом скудном и голодном для блокадного города, 1942-м , вопреки всем трудностям, ленинградцы почти удвоили свою «донорскую гвардию»: в добровольные сдатчики крови записалось без малого 57 тысяч человек!
В период блокады среди сотен тысяч погибших и умерших от голода и лишений ленинградцев было немало тех, кто регулярно ходил сдавать кровь. Причем известны случаи, когда смерть настигала людей именно на пути в ЛИПК. Например, во время одного из массированных обстрелов города в июле 1943-го, возле Института погибли двое доноров и еще почти полтора десятка были ранены. Причем ленинградцы-доноры фактически сами себя обрекали на повышенный риск. В районах окруженного врагом города на время артиллерийских и воздушных налетов было запрещено движение по улицам всем, у кого не имелось специальных пропусков-разрешений. Такие документы выдавались немногим, и среди них – постоянным донорам, получившим очередное приглашение в кабинет ЛИПК.
Уже к первой блокадной зиме в осажденном городе наступил голод. Продовольственные пайки все уменьшались. При таких обстоятельствах прежние «мирные» нормы кровосдачи для ослабленных людей были уже неподъемными. В 1942 году вместо прежних 200 мл у доноров за один сеанс медики стали забирать не более 170, а порой (в зависимости от физического состояния) и не более 120 мл. При этом восстановительный интервал между забором порций крови установили в 5-6 недель. Лишь позднее, когда ситуация с доставкой продовольствия в Ленинград улучшилась, и пайки были увеличены, врачи стали более активно эксплуатировать организмы доноров. С 1943 года разрешенная доза однократной кровосдачи увеличилась до 200 мл, а в следующем году – даже до 250 мл, при этом восстановительный интервал уменьшили на неделю.
Для многих жителей блокадного города донорство стало единственным способом хоть как-то пополнить свою «продуктовую корзину».
В первые же месяцы войны медики-специалисты обратились к руководству города, к Военному Совету Ленинградского фронта с заявлением о необходимости обеспечить доноров усиленным питанием. Такой доппаек начали выдавать после кровосдачи уже с декабря 1941 года. Чуть позже были утверждены нормы спецпитания для тех жителей, кто регулярно сдает кровь. Состоявшие на учете в ЛИПК доноры в зависимости от того, насколько часто у них производился забор крови (естественно, в пределах разрешенного минимального восстановительного периода) могли получать весьма ощутимый «приварок» к стандартному ежедневному пайку. По-максимому – 200 г белого хлеба, 40 г мяса, 25 г рыбы, по 30 г крупы, масла и сахара, пол-яйца или соответствующее ему количество яичного порошка, 25 г кондитерских изделий... Забрать «донорский паек» можно было раз в квартал в специальном магазине на Невском проспекте.
Кроме того, как и прежде, каждому донору за очередную кровосдачу начислялась денежная компенсация. Однако с началом войны большинство посетителей ЛИПК стали отказываться от этих сумм и просили перечислить их в Фонд обороны. К концу 1942-го у Института накопилось более полумиллиона таких «кровных» рублей. Руководство ЛИПК отправило телеграмму в Кремль Сталину с просьбой использовать эти средства на строительство самолета «Ленинградский донор».