Сначала предыстория, связанная с сочинением Гимна Советского Союза на слова Сергея Михалкова, написанные в содружестве с поэтом Габриэлем Эль-Регистаном. Рождение текста, неоднократно правленого лично Сталиным, обросло массой баек. Гимн на музыку Александрова впервые исполнили по радио в новогоднюю ночь 1944 года. Сталин решил по-царски наградить стихотворцев — просите что хотите. Бесстрашный и пылкий Регистан, оставлявший каждой новой жене квартиру, попросил жилплощадь, а хитрый Михалков — только карандаш, которым Сталин делал пометки. В итоге автор «Дяди Степы» получил от вождя не только квартиру, но и дачу с машиной.
Пятьдесят лет спустя история гротескно повторилась на наших футбольных баталиях с Лужковым. Поиграть с мэром приглашали музыкантов, актеров, режиссеров, где в обстановке футбольного братства дистанция общения с градоначальником рамками зеленого поля не ограничивалась: панибратства, разумеется, не допускалось и в помине, но поговорить по душам иной раз получалось. Не возбранялось шепнуть несколько слов на ушко Юрию Михайловичу. И, как правило, Лужков по-товарищески откликался на просьбы, помогая творцам решать бытовые проблемы.
Однажды в раздевалке Юрий Михайлович неожиданно поинтересовался у Владимира Преснякова-старшего — автора хита: «Ап! И тигры у ног моих сели», пользовавшегося в музыкальной среде безграничным уважением: «Володя, ребята ко мне подходят по разным вопросам, а ты почему-то никогда не обращаешься, стесняешься, что ли?» Петрович, как все его по-простому называют, оживился: «Юрий Михайлович, подарите мне свою новую книгу с дарственной надписью». Мэр кивнул своему бессменному начальнику охраны Шукшину: «Володя, принеси, пожалуйста, книгу из машины». Размашисто подписал титульный лист и торжественно вручил Преснякову. В дверях раздевалки Лужков — со спортивной сумкой в руках — на минуту приостановился и со знакомой миллионам москвичей улыбкой, обращаясь к Петровичу, иронично произнес: «Кстати, история про Сталина и карандаш мне тоже нравится».
Так что Петрович много лет как жил, так и живет в прежней скромной «трешке» в Медведкове, где ему очень нравится.
* * *
В Центре международной торговли близ Краснопресненской набережной на недавних торжествах, посвященных Евгению Максимовичу Примакову — мудрому политику исполнилось бы 90 лет, — сохранивший оптимизм после отставки экс-мэр Москвы Юрий Лужков появился с заметно похудевшей супругой Еленой Батуриной. Юрий Михайлович пришел отдать дань старшему товарищу и соратнику по блоку «Отечество — вся Россия», созданному в конце 90-х, когда ельцинский режим агонизировал.
Властный и решительный Борис Николаевич к тому времени производил гнетущее впечатление, замкнулся в узком кругу доверенных лиц, где безраздельно хозяйничала кремлевская «принцесса» Татьяна Дьяченко. Ключевые решения в стране принимались не президентом, а ближайшим окружением, сосредоточившим всю полноту власти — термин «семья» не сходил с первых полос газет в негативном, понятно, контексте.
Казалось, тандем Примаков—Лужков имеет огромные шансы победить на выборах-2000. Политик Примаков в роли президента, а хозяйственник Лужков в кресле премьера. Но ельцинская семья, осознав, что приход к власти мощного тандема сулит смертельную опасность, перешла в контратаку, используя безграничный телевизионный ресурс. Примаков и Лужков предсказуемо стали мишенями в политической дуэли.
Допускаю, Юрий Михайлович, направляясь на примаковскую круглую годовщину, вспоминал ту предвыборную кампанию — драку без правил с ушатами грязи. Но выглядел Лужков в ЦМТ жизнерадостно, жизнеутверждающе, казалось, череда лет — начиная с момента, когда он официально был лишен доверия действовавшего тогда президента Медведева, на Юрии Михайловиче негативно не сказалась. Он обрадовался нашей встрече и бодро пригласил в Дом книги на Арбат, где вскоре должна была состояться презентация его новой книги.
Какие мысли роились, подобно лужковским пчелам, в голове экс-мэра в день примаковского юбилея, судить не берусь, но спустя пару недель, шагая старыми арбатскими переулками к Дому книги, я отчетливо припомнил раннее июльское утро 2010 года, которое привело столицу к политическим последствиям.
В 7.30 утра, опередив ненавистную трель моего будильника, зазвонил мобильный: «Петр Маркович, приемная мэра Москвы. Соединяю вас с Юрием Михайловичем».
«Петр, не разбудил?» — вежливо поинтересовался Лужков.
«Что вы, Юрий Михайлович, давно на ногах», — слукавил я, зная, что сам мэр начинает рабочий день с рассветом.
Он одобрительно хмыкнул, впрочем, вряд ли принимая мои слова за чистую монету.
«Павел в отпуске?» — скорее утвердительно спросил мэр.
Я понял, что Лужков в курсе графика главного редактора.
«Значит, ты на хозяйстве, — констатировал Юрий Михайлович. — Петр, я написал рассказ», — задумчиво сообщил градоначальник.
«Замечательно, Юрий Михайлович», — вдохновился я: мэр и до этого частенько баловался писательскими опусами, но на сей раз я и понятия не имел, с какой литературной «бомбой» предстоит столкнуться.
«Ты через сколько будешь на работе?» — деликатным и вместе с тем приказным тоном спросил Лужков, понимая: я тружусь не в мэрии на Тверской, 13, а в демократичной редакции «МК».
«Через час!» — по-военному отрапортовал я, одеваясь на ходу.
У дверей моего кабинета терпеливо дожидался фельдъегерь с пакетом, запечатанным коричневой сургучной печатью, придавшей мне значимости в собственных глазах. Расписавшись в получении и вскрыв пакет, я углубился в содержимое. Рассказ назывался броско по-киношному и смешивал жанры комедии и боевика: «Особенности национальной жары, или Смерть осьминога Пауля», с отсылкой к популярным фильмам режиссера Рогожкина и незабываемому артисту Булдакову и в то же время к представителю океанской фауны, прославившемуся точными прогнозами матчей футбольного первенства мира-2010.
Я поразился буйной фантазии градоначальника, но само повествование было еще хлеще. Канва состояла в том, что два охотника пытались заарканить с моторки, плывущей по реке, матерого лося — набрасывая на него лассо. Как заправские ковбои, охотники опутали капроновой леской ветвистые рога сохатого и готовились нанести тяжеленным молотком фатальный удар в болевую точку огромной лосиной башки. Но лось рванул с неимоверной силой, лодка опрокинулась, и приятели очутились в ледяной воде, а предполагаемая добыча с рыбацкой «казанкой» — буксиром и трофеем — выскочила на берег и скрылась в глухой чащобе, оставив незадачливых браконьеров в дураках.
Рассказ был коротким, как выстрел из охотничьего ружья. Играя по-крупному, ва-банк, искушенный в политике московский мэр обязан был отчетливо представлять: ответный залп будет произведен из крупнокалиберных кремлевских гаубиц. К тому времени термин — тандем — из велоспортивного сленга прочно перекочевал на политические газетные рубрики, а про натянутые отношения тогдашнего президента Медведева с хозяином Москвы Лужковым не судачил только ленивый. Градус накала их неприязни превосходил даже рекордную июльскую московскую жару 2010 года
Главный редактор «МК» Павел Гусев, где бы ни находился — в командировке или отпуске, в высокогорных австрийских Альпах или на Северном полюсе — всегда на связи. Ситуация требовала его вердикта. Я изложил фабулу смелой лужковской фантазии, шеф внимательно выслушал и скомандовал: «Публикуем!»
Едва я закончил разговор с главным, как зазвонил редакционный телефон и приятный женский голос пропел в трубку все ту же утреннюю фразу: «Петр Маркович, приемная мэра Москвы. Юрий Михайлович хочет с вами говорить».
«Петр, прочитал?» — мэр сразу взял быка (или лося?) за рога.
«На одном дыхании», — совершенно искренне отрапортовал я.
«Ну, и как твое мнение?» — с настороженностью начинающего неуверенного в себе литератора спросил Лужков.
Я пробормотал первое, что пришло в голову: насчет штыка, к которому приравняли перо, и салтыковско-щедринских интонаций его новеллы.
«Павел, конечно, в курсе», — констатировал мэр. Я кивнул, забыв, что по видеосвязи Лужков общается только со своими министрами. Услышав, что рассказ верстается в завтрашний номер, градоначальник удовлетворенно отсоединился.
Спустя короткое время — еще звонок. «Приемная мэра Москвы», — вслух пошутил я, снимая трубку. Но именно эти слова я услышал на другом конце провода. В иной ситуации я воспринял бы их как первоапрельскую шутку. На сей раз соединявшая меня с мэром помощница не могла скрыть неподдельного изумления в голосе: несколько раз за утро Лужков вряд ли звонил даже своему ближайшему сподвижнику Владимиру Иосифовичу Ресину.
«Петр, я подумал: хорошо бы Леша Меринов нарисовал карикатуру к рассказу, — чувствовалось, Лужков дал волю творческим амбициям. — Публикация с рисунком смотрелась бы гораздо зрелищнее».
Я заверил: народный художник уже с карандашом прочитал текст и набрасывает иллюстрацию.
Попрощались в третий раз за день. Больше с Тверской, 13, из мэрских апартаментов мне никогда не звонили.
Когда тот номер был подписан в печать (как мы говорим — «в свет») и по лязгающей стальной ленте типографского транспортера заструились свежие газетные экземпляры, я задумался о литературной лужковской браваде.
Вспомнил: на традиционных праздниках газеты в Лужниках, собиравших сотни тысяч зрителей, мы играли против футбольной команды правительства Москвы во главе с Лужковым — эта традиция укоренилась начиная с девяностых. Перед матчем, обращаясь в центре поля к судьям, Юрий Михайлович шутливо сулил: «Выиграем — каждому по квартире и машине». Арбитров, воспитанных еще советскими чемпионатами, можно было заподозрить в чем угодно, кроме наивности, но и они попадались на лужковскую удочку, в ожидании златых гор безбожно подсуживали министрам.
Политическое судейство оказалось гораздо суровее, нежели арбитраж на футбольном поле. Адресат или адресаты лужковского послания истолковали лосиный опус соответствующе: это не осьминог Пауль и не сохатый устроили беспорядки на реке, взяв на абордаж охотников, а мэр заплыл за буйки московской акватории. Согласно футбольному стандарту: нарушителю предъявлялась красная карточка — равнозначная удалению. Грубо проштрафившегося игрока ожидала расправа — она оставалась лишь вопросом времени.
На телевидении калейдоскопически замелькали сюжеты о заграничном турне градоначальника, бросившего москвичей на растерзание беспощадной жаре. Началась артподготовка смены власти в столице.