«Мальчиком с динозавриками», узнав трагическую судьбу которого, его любимые игрушки - пластиковые доисторические чудища, разных форм и размеров, собрали и подарили вы, наши читатели.
В конце декабря Максим с мамой тихо отметили 11-й День Рождения в детском реабилитационном центре.
Предстоят ещё годы и годы восстановления, но ясно одно - Максимка будет жить. Здесь, в столице, он перенес сложнейшую операцию. Здесь его мама узнала, что виновник аварии фактически не понесёт никакого реального наказания, ни уголовного, ни материального.
Ухаживая за неподвижным сынишкой, женщина не смогла сама прибыть на суд за шесть тысяч километров и это тоже поставили ей в вину. К сожалению, в России нет защиты потерпевших, законодательно им никто ничем не обязан.
Впрочем, как и всем остальным, больным и здоровым детям нашей великой страны.
В истории Максима — а подобных историй по всей стране немало — меня сразу зацепила фраза: «Мамочка, убей меня, мне так больно». Ее прошептал мальчишка, выйдя из комы. Уже после я узнала, как билась Ольга, пытаясь спасти сына, как стучала во все двери, которые только возможно, и как получила ответ свысока, из последней инстанции, на которую уповала - от Уполномоченной по правам ребёнка при президента. «Присылайте документы, а там посмотрим», - сообщили ей из аппарата Анны Кузнецовой. Дверь захлопнулась...
Уже в Москве г-жа Кузнецова, случайно оказавшись в больнице, где лежал несчастный мальчик - там проходил какой-то веселый праздник - с удовольствием с ним, лежачим и неподвижным, пофотографировалась, тут же без разрешения разместила информацию во всех новостях, что именно она и спасла этого ребёнка, и изящно проплыла мимо мамы, застывшей у двери палаты с вопросами, оставшимися без ответа.
И даже динозаврика в подарок не принесла.
Тогда я не выдержала - написала петицию за отставку Анны Кузнецовой. Не потому что верила, что эта отставка тут же состоится - я живу в России и прекрасно понимаю, что высочайшие назначения и изгнания зависят отнюдь не от эффективности работы чиновника - а потому, что больше не могла молчать. Хотела сделать хоть что-то, что в моих силах. Хотя бы словом.
Имею ли лично я что-либо, как журналист, как человек, как мать, против Анны Юрьевны Кузнецовой, многодетной матери и просто фотогеничной женщины, супруги священника с безупречной, скрепной биографией, вот уже два месяца, с тех пор как петиция ушла в массы, спрашивают меня?
Да, имею. Даже после того, как наш президент заявил, что лично он ее работой полностью удовлетворён.
Но я не президент. Я живу в реальном мире.
Я каждый день вижу, что творится с детьми в России.
Их насилуют и бьют, убивают, свои и приемные мамы и папы, отбирают мужья у жён, а жены у мужей, и нередко у обоих родителей, не имея на то оснований, за малейшие провинности, органы опеки... Снежный ком проблем и бед несётся с горы, и все мы, кроме отдельных личностей, живущих в идеальном зазеркалье, в любой момент можем оказаться раздавленными.
Детей лишают жизни маньяки, а в качестве меры защитники чиновники предлагают рубить деревья по дороге в школу - чтобы маньяков было видно издалека...
На лечение больных малышей всем народом собираем деньги по СМС...
Спасение ребёнка - как в случае с Максимом, это не системная работа и помощь государства, не выстроенная вертикаль защиты несовершеннолетних граждан, а чье-то отдельное милосердие и жалость, невозможность больше слушать полный боли детский шёпот за тысячи километров.
Последней каплей стала пятилетняя девочка, которую богатые родители с самого рождения поселили в престижном московском роддоме, ежемесячно откупаясь миллионом за содержание в одноместной элитной палате.
Несчастный больной Максим, которого мама-одиночка тянет на зарплату учительницы, и дочь миллионеров, полностью здоровая, которую сделали малолетней узницей.
Чаши весов уравновесились. Такие разные и такие одинаково страдающие российские дети.
Зная об этом произволе почти год, в отличие ото всех остальных, Анна Кузнецова на фоне ещё одной своей фотографии тут же дала интервью и написала в Фейсбуке — дескать, родители отличные, обеспеченные, верующие. Чего ещё надо?
Всего ничего - элементарной эмпатии и... любви.
Вскоре это интервью было отредактировано, а пост исправлен. Но из интернета ничто не пропадает бесследно.
Тогда же член СПЧ журналистка Екатерина Винокурова на встрече с Путиным бросила в воздух: доколе?
Доколе нам все это терпеть?
Все хорошо - ответили ей, СК и МВД вдогонку наградили Анну Юрьевну медалями за чистоту помыслов и отличную работу.
Конечно, если бы не она, чтобы делали бы эти ведомства? Чем бы они занимались, если в России вдруг все стало хорошо?
Рано или поздно по тем или иным причинам детский омбудсмен в России поменяется.
Но я очень не хочу, чтобы обстоятельства, при которых это произойдет, были подобными обстоятельствам ухода Павла Астахова - после трагедии на Сямозере, унёсшей четырнадцать детских жизней.
Все ещё можно предотвратить и исправить.
Я не знаю, к кому ещё следует обратиться, чтобы быть услышанными. Если только к Дедушке Морозу...
Дорогой Дедушка, ты не президент, но тоже кое-что можешь, накануне Нового года я очень тебя прошу, нашей стране очень нужен уполномоченный, который сумеет услышать детский шёпот и увидеть детские слёзы.
Нам нужно создать институт уполномоченного не по правам детей — а по правам семьи. Есть столько контролирующих, карающих, административных органов — а сколько таких, которые бы помогали, когда взрослые не справляются не только с детьми, но даже сами с собой? Каждое поколение калечит последующее...
Именно поэтому, наверное, нам так и не везёт — при том, что любой из нас, по отдельности и все вместе, наверняка хотим детям только самого лучшего. Рано или поздно, но ситуация должна измениться. Это больше не может продолжаться. В конце-концов, дети-то ни в чем не виноваты. А мы все - это выросшие дети.
А Анну Юрьевну Кузнецову забери к себе, пожалуйста, из неё выйдет отличная Снегурочка. У неё такие красивые и холодные глаза.