В сохранившихся разрозненных номерах «Юношеской правды» за 1922 год я не нашел первой публикации Василия Кудашева. Но именно тогда, как пишут литературоведы, в нашей газете появилось имя автора, прибывшего из села в столицу, где его никто не ждал.
То была вторая попытка уроженца Рязанской губернии обосноваться в Москве. Первый раз после революции с «желанием все знать» бросил пахарь родной дом и «убежал» в Москву в 16 лет. Тогда ему удалось устроиться кочегаром на Александровском вокзале, жить где придется и посещать рабочие общеобразовательные курсы. Голод и холод «военного коммунизма» вынудили вернуться домой. В селе организовал комсомольскую ячейку из бедняков, писал частушки для самодеятельности.
Желание все знать не угасло. Второй раз покорять Москву поехал Василий с путевкой комсомола, благодаря чему поступил на рабфак имени М.Покровского при Московском университете. Ему больше не пришлось голодать, работать кочегаром; он получал стипендию, жил в общежитии рабфака в окружении сверстников.
В том самом 1922 году после окончания Гражданской войны приехал в Москву с Дона недоучившийся гимназист Михаил Шолохов. Но у него на руках не было путевки комсомола, в котором он никогда не состоял. Без пролетарского происхождения и рабочего стажа не приняли на рабфак.
(Похожая история приключилась с Максимом Горьким и Федором Шаляпиным. Друзья пытались поступить певчими в кафедральный собор. Максима Горького приняли, а Шаляпина признали непригодным.)
С рабфаковцем Кудашевым познакомился и подружился числившийся на бирже труда «чернорабочим» Шолохов, приносивший первые рассказы в «Юношескую правду». Один из них, который газета напечатала под названием «Три», предвосхищала дарственная надпись автора «Рабфаку М.Покровского посвящается». Из фантастической беседы трех оторванных пуговиц — костяной с пальто фабриканта, деревянной с буденовки красного командира и металлической с брюк комсомольца-рабфаковца — возникает картина жизни в Москве Шолохова и его лучшего друга, сыгравшего в судьбе рукописей романа важную роль.
Приведу выдержку из рассказа «Три». Это фактически монолог Шолохова о самом себе словами металлической пуговицы, где говорится о подписке на нашу газету:
«Мой владелец был вихрастый, с упрямым лбом и веселыми глазами. Учился он упорно. Между занятиями таскал на вокзале кули и распевал «Молодую гвардию». Урезывая себя в необходимом, купил новые брюки и меня с ними… Вихрастый много читал. Частенько в райкоме говорил речи. Когда не находил подходящего выражения, любил поддергивать штаны. Хотя часто их приходилось поддергивать и оттого, что у него ничего не было в желудке. Не скажу, что я принадлежала ему безраздельно. Наоборот, мною пользовались еще человек пять таких же славных крестьянских парней. Надевали штаны они по очереди…
Однажды пришли ребята хмурые, печальные. Надо было купить «Исторический материализм», подписаться на «Юношескую правду», а денег не было…
Из положения вышли, отнеся брюки на Сухаревский рынок».
Василий Кудашев, на три года старше Шолохова, первый нашел дорогу в литературную студию «Молодая гвардия», где занимались авторы «Юношеской правды» Безыменский, Жаров, Шведов, Артем Веселый, Рахилло… В эту веселую компанию Кудашев привел «молчаливого и застенчивого новичка». Как рассказывал мне писатель Марк Колосов, бывший секретарем «Молодой гвардии»: «На одном из вечеров Михаил Шолохов, с трудом преодолевая застенчивость, прочитал свой рассказ. В тот вечер Василий Кудашев представил друга, и после этого тут же был решен вопрос о членстве в «Молодой гвардии» нового литератора. Для этого потребовалась одна его просьба и рекомендация Кудашева».
Занятия вели Осип Брик, поэт Николай Асеев и Виктор Шкловский, все с именами в литературе. На занятии «О сюжете» новичок неожиданно для учителей лучше всех выполнил учебное задание: сочинил рассказ, используя литературный прием «обратного эффекта».
Много лет спустя, незадолго до кончины, Михаил Шолохов вспоминал:
«Молодость нас объединяла… Горячо жилось и писалось горячо. Много было наивного, но школа «Молодой гвардии» запомнилась. Из молодых Кудашев был яркой личностью. И как человек, и как писатель…»
Первый сборник рассказов Кудашева под названием «Будораги» вышел в 1925 году. (Будорага — беспокойный, шумный человек. — Ред.) В том году «Молодой ленинец» начал один за другим публиковать рассказы Шолохова с продолжением в нескольких номерах и с рисунками; перед ним раскрылись двери московских журналов и издательств. Он стал профессиональным писателем, мог на гонорары нигде не служить и уехал на Дон писать роман «Тихий Дон». А Василий после рабфака учился на вечернем отделении Московского университета. Он стал постоянным жителем Москвы, работал в «Журнале крестьянской молодежи», получил комнату в Камергерском переулке, 5/7, — том самом, где помещалось общежитие рабфака имени М.Покровского.
Эту комнату площадью 13 квадратных метров я разыскал. Одна ее дверь выходила в коридор коммунальной квартиры, другая на кухню. Плотник законопатил наглухо кухонную дверь и смастерил в ее нише книжную полку.
В 1926 году в Москве вышли «Донские рассказы» и «Лазоревая степь», первые книжки Шолохова, а сам он на Дону тайно от всех сочинял роман «Тихий Дон». У Кудашева выходили тогда книжки рассказов «Таракан в ноздре», «Фонарики», «Семка в отпуске»… Но и став известным писателем, он не порывал связи с нашей газетой.
В 1927 году в «Молодом ленинце» у Кудашева появляются рассказы «Последнее письмо» и «Разорванная тень». А Шолохов приезжает в Москву с первой книгой «Тихого Дона». Пока в издательствах решается судьба рукописи, он работает в журнале друга, ночует у него. «У меня сейчас живет Шолохов. Он написал очень удивительную вещь…» Это письмо Кудашева 19 октября 1927 года. После службы Шолохов читал роман друзьям. Как это происходило, дает представление воспоминание одного из слушателей:
«Щедрый на угощение Василий Михайлович разливал крепко заваренный чай, выдавал по бутерброду на брата, а после чаепития начиналось главное, ради чего собирались.
Шолохов, изредка попыхивая трубкой, читал нам первую книгу романа прямо с рукописи, написанной на листах линованной бумаги четким, аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Мы слушали, очарованные родниковой свежестью языка, картинами и событиями, которые развертывались в повествовании.
Далеко за полночь, чуть осипший от долгого чтения, автор донской эпопеи прокашливался и, поглядывая на нас, спрашивал:
— Ну как, хлопцы?
Высказывались мы восторженно, примерно в том же духе, как это выражено в письме Кудашева еще до выхода в свет первой книги «Тихого Дона» и до появления рецензий на нее».
«Молодой ленинец» печатает в 1928 году в трех номерах рассказ Кудашева «Встреча», а у его друга в журнале «Октябрь» с января выходит роман. «Тихий Дон» будет гвоздем нашей литературы. Это письмо Кудашева 28 февраля того года.
Вслед за журналом роман публикуют издательство «Московский рабочий» и «Роман-газета» тиражом в сотни тысяч экземпляров. Нарком Луначарский высказался о романе одним словом: «Бриллиант!» Максим Горький, прочтя в Италии первую книгу, восхитился талантом. Феноменальный успех у читателей и критики сопровождался упорными слухами о плагиате. Трудно было поверить, что эпопею, равную «Войне и миру», сочинил писатель в 23 года.
Чтобы опровергнуть клевету, Шолохов в 1929 году везет рукопись в Москву. Как писал Михаил Александрович позднее: «По предложению ЦК тогда была создана комиссия под председательством М.И.Ульяновой (сестры Ленина. — Ред.), которая после длительного и тщательного знакомства с черновиками рукописи и с другими материалами реабилитировала меня, о чем и было доведено до сведения общественности публикацией решения комиссии в «Правде».
Михаил Шолохов, осуществив мечту, уезжает на Дон, а в Москве в Камергерском переулке, в комнате Кудашева, в двух канцелярских папках остается свыше 600 страниц черновиков 1-й и 2-й книг, варианты глав, сокращения, правка, надписи на полях, подсчеты написанного и другие бесспорные доказательства авторства.
Мировая слава, выпавшая на долю одного из друзей, не омрачила отношения писателей. Вместе они первый раз в жизни ездили за границу, их командировали в Италию для встречи с Максимом Горьким. Побывали в селе, на родине Кудашева. На фотографии Шолохова, сделанной в ателье Шварановича на Тверской, на обратной стороне, я видел по всему полю надпись красивым почерком, датированную 24 февраля 1930 года. Ясны каждая буква и знак: «Васеньке Кудашеву с надеждой, что попадет он ко мне на Тихом Дону…» Надежда сбылась. Вместе летом друзья жили на Дону, ходили на охоту и рыбалку.
Сохранился в архиве Василия Кудашева парный фотоснимок, сделанный в московской фотографии Шалье. На обратной стороне снимка четким, разборчивым почерком молодые писатели оставили свои автографы — «М.Шолохов. В.Кудашев».
На третьей фотографии надпись: «Скоро, Вася, стукнет мне 30 годков…»
В тридцатые годы Шолохов написал «Поднятую целину». Кудашев издал роман «Последние мужики», обе книги о хорошо им известной драматической коллективизации.
…На фронт ушли в первые дни войны. Кудашев записался в народное ополчение. Стараниями Шолохова, полкового комиссара, рядового перевели служить в редакцию армейской газеты «Боевой путь» Западного фронта. В августе 1941 года бои начались на подступах к Москве.
Вот тогда тревожные мысли о судьбе рукописей побудили Кудашева просить Шолохова вызвать его с фронта на несколько дней, чтобы вернуть рукописи. Обращался к нему не напрямую, не зная адреса полевой почты. Письма посылал жене, надеясь, что увидит Михаила в «Национале», где он останавливался, приезжая в Москву как член ЦК партии и депутат Верховного Совета СССР.
«9.VIII. Дорогая Матюша! Жив, здоров. Пишу тебе наскоро о главном. Если Михаил в Москве — проси его немедленно вызвать меня через Политуправление на несколько дней в Москву. Мне необходимо сдать ему оригинал рукописи «Тихого Дона». Если Михаила нет в Москве, пиши ему срочно в Вёшенскую…»
Еще одно письмо без даты: «Матюша! Пожалуйста, от моего имени поторопи Михаила. Если его нет в Москве, то СРОЧНО напиши ему в Вёшенскую... Вызвать меня Михаил может через Политуправление».
Последнее из 12 писем датируется октябрем 1941 года, когда Западный фронт был прорван и связь с Кудашевым, попавшим в окружение, прервалась навсегда.
Почему рукопись хранилась у Кудашева? «Почему Шолохов не забрал ее сразу, как завершила работу писательская комиссия, и не отвез ее обратно, в Вёшенскую?» — спрашивает автор книги «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа» Феликс Кузнецов и высказывает сомнительную версию:
«Ответ на вопрос — в трудных, подчас трагических обстоятельствах жизни писателя… Шолохов жил и работал под неусыпным оком ОГПУ. Квартира Кудашева была для него, по терминологии его оппонента А.И.Солженицына, своего рода «захоронкой», где он надеялся сохранить рукопись «Тихого Дона», которая удостоверяла его авторство при любом, самом драматическом повороте его судьбы».
Не творил Шолохов под «неусыпным оком ОГПУ» — отношения с местными чекистами и в 20-е годы, и позднее у него складывались доверительные, иначе, когда немцы в 1942 году могли захватить станицу, не сдал бы он свой архив с рукописью второго неопубликованного тома «Поднятой целины» и письмами Сталина в станичное отделение НКВД.
Вдова Кудашева хранила рукописи как зеницу ока. Во время налетов на Москву уходила в бомбоубежище, держа в одной руке дочь, в другой — авоську с черновиками романа. О них она в годы советской власти сообщила в очерке о муже, опубликованном в сборнике «Строка, оборванная пулей», посвященном писателям, павшим на войне. Но в годы перестройки и разгула преступности замкнулась — всем без исключения, даже родным Шолохова, говорила, что рукописей у нее нет, пропали при переезде.
…В 1990 году, в дни празднования 85-летия со дня рождения Михаила Александровича, на юбилейном собрании в ИМЛИ — Институте мировой литературы — я рассказал о найденных рукописях и подарил ксерокопии. То же самое сделал в ИРЛИ, Институте русской литературы в Ленинграде и музее Шолохова в Вёшенской.
Спустя десять лет по просьбе Российской академии наук государство выкупило рукописи у племянницы вдовы, унаследовавшей архив Василия Кудашева.