Питомца на колбасу?
«Когда приезжаешь на бойню — это всегда шок! Невозможно, увидев весь этот ад, через который вынуждены проходить перед смертью лошади, потом жить как прежде, такое не забудешь, — говорит Анастасия Елизарова. — Я несколько раз была на самой большой в Центральной России пензенской бойне. Представьте огромную леваду, где стоят сотни лощадей, «дикие» из табуна и домашние, все вместе. Домашних видно сразу по огромным глазам, полным ужаса. Их вырвали из привычной обстановки, лишили общения с людьми, которые о них заботились. Они больны, напуганы, но на этом их страдания не заканчиваются. Так, по колено в навозе, без возможности свободно двигаться, они будут стоять еще очень долго. Их будут откармливать недели, месяцы, прежде чем отправят на убой…».
По словам Анастасии, такая жестокость по отношению к лошадям-компаньонам, которые являются фактически домашними питомцами, как кошки или собаки, недопустима.
«Они росли в любви, о них заботились люди, они выполняли их команды, некоторые из них побеждали на соревнованиях, и вдруг в старости или из-за болезни, когда они уже не могут выполнять свои обязанности, владельцы решают: все, лошадь мне больше не нужна, отправлю-ка я ее на живодерню! Разве это нормально? Мы стараемся не допустить этого, мы за пенсию для таких лошадей. Да, есть «дикие» лошади, которые живут в табуне, их выращивают специально на мясо, но речь не о них, а о тех, кто верой и правдой служил людям. Если лошадь не в состоянии нести верховых нагрузок, это не означает, что ее нужно пустить на колбасу», — убеждена Настя.
Восемь лет назад девушка выкупила первых обреченных на смерть лошадей и устроила на маминой даче в Подмосковье для них конюшню. Сначала их было восемь, сейчас уже почти семьдесят. Для них приют «Шанс на жизнь» стал последним пристанищем и надеждой. Если у животного нет остро прогрессирующего или необратимо запущенного заболевания, его в большинстве случаев удается восстановить физически и, что не менее важно, психологически, пробудить радость и интерес к жизни. В основном в приют поступают лошади от 10 лет и старше.
«К нам попадают лошади из разных мест. Есть те, что жили на частных конюшнях, и владельцы их только что в попу не целовали, но потом животное получило травму или же у него появились проблемы с психикой, и все: их сдали. Нескольких мы выкупили у спортшкол, где они катали детей. Иногда попадают лошади от владельцев, которые завели их как игрушку. Из такой затеи никогда ничего хорошего не получается. Человек наигрался и позабыл про своего питомца, а лошадь страдает. У таких животных самая страшная участь: их могут заморить голодом просто, потому что хозяин забыл о своей живой игрушке. Однажды нам позвонили и сообщили, что в лесу привязана лошадь, когда мы приехали, то увидели скелет, обтянутый кожей. Беднягу приковали к дереву цепью, так что убежать она не могла, она съела вокруг себя все, даже землю».
Родился на бойне
Приют «Шанс на жизнь» выглядит как большое фермерское хозяйство. Лошади содержатся здесь прогрессивным способом — в активной конюшне. Они сами решают, когда им выходить на улицу, а когда оставаться в помещении. Оно огромное и без привычных загородок, разделяющих конюшню на стойла. Раз в полгода все помещение нужно вычистить и засыпать свежим сеном. В хозяйстве есть большой сенной ангар — для 70 ртов еды нужно много. Летом лошади на свободном выпасе, а вот зимой они съедают в день 20 кг сена.
Рядом с конюшней — две большие левады для лошадей, чье здоровье уже пришло в норму. А для тех, кому пока еще нужен особый режим содержания, есть и стойла, и специальный загон для прогулок. Когда мы приехали, там находилась беременная кобыла и еще одна с жеребенком. Интересуемся у Насти их судьбой: неужели беременных тоже отправляют на бойню? Да, отвечает она и рассказывает очередную историю про человеческую подлость и жестокость.
«Последний раз мы выкупали карачаевских лошадей, привезли четырех взрослых и жеребенка, — рассказывает девушка. — А уже дома обнаружили, что еще одна кобыла беременна. Жеребенок, кстати, родился прямо на бойне. Его мать отправили туда на последнем месяце беременности. Карачаевцы, кстати, очень выносливые, терпеливые лошадки, отличная порода, их часто используют в прокате. На Кавказе это очень популярный бизнес, там летом проводят конные походы для туристов. Но зимой туристов нет, и содержание их становится убыточным, поэтому животных отправляют на бойню. Когда я приехала туда, попросила: покажите мне самую некрасивую лошадь — у ладной кобылы есть хоть один малюсенький шанс, что ее выкупят другие, а у этой — только я. Тогда мне привели вот эту рыжую лошадку с огромными боками, я думала, что это из-за болезни, и только дома выяснилось, что она будущая мама».
В общем, про кого бы из своих воспитанников Анастасия ни начала рассказывать, получается не история, а нескончаемый поток ужаса.
«Конезаводы почти все частные, государство почему-то совсем не заинтересовано в этом виде животноводства. Мы выкупаем буденновских и донских лошадей, они превращаются в исчезающие породы, хотя это золотой фонд России! Зачем привозить импортные породы из-за границы, когда наши ничуть не хуже? Их можно использовать в разных дисциплинах, просто никто не хочет заниматься этим серьезно. На бойню лошади попадают с конезаводов раз в год. Они попадают туда в очень большом количестве — по сто голов зараз, чего быть ни в коем случае не должно, — продолжает Анастасия. — Потому что списать можно лишь умирающее или старое животное, либо получившее травму, не совместимую с жизнью, новорожденных жеребят с серьезными патологиями развития. А вместо этого списывают даже абсолютно здоровый молодняк».
В приюте «Шанс на жизнь» находится более десятка буденновских лошадей, списанных с одного завода, и у них нет практически никаких дефектов, утверждает хозяйка Елизарова. И все это происходит лишь потому, что цена на породистого жеребенка от родителей-призеров очень высока — примерно 300 тысяч рублей, а желающих купить за такие деньги коня, из которого еще неясно кто вырастет, очень мало. От силы конезавод сможет продать двух-трех жеребят, а остальных, чтобы удержать цену, списывают на убой.
«Мы стараемся на бойне лошадей не покупать. Там их продают по весу, килограмм по 150 рублей, средняя взрослая лошадь обходится примерно в 80 тысяч плюс еще доставка 20 тысяч руб. Получив от нас деньги за одну лошадь, местные сотрудники смогут еще троих купить, получается, что мы сами же спонсируем их бизнес», — рассказывает Настя.
Лошадиное здоровье
В среднем лошади живут 25–30 лет, и до приезда в «Шанс на жизнь» мне казалось, что они обладают отменным здоровьем, недаром же говорят: здоров как лошадь. Оказалось, что это не соответствует действительности, у этих мощных животных очень хрупкий организм. Особенно подвержена различным проблемам и болезням их пищеварительная система. Они, совсем как дети, страдают от колик и даже могут погибнуть от заворота кишок. Некачественное сено, сквозняк, инфекции, плохо подобранная амуниция — все это и многое другое способно превратить здоровое красивое животное в инвалида.
«На самом деле лошади как люди — одни очень скрытные, нипочем не покажут, что у них что-то болит, другие, напротив, чуть какая царапина — сразу истерика, в обморок падают. Недавно лошадь в леваде упала, ногу задрала, не поднимается никак. Звоню ветеринару, думала, перелом, а когда осмотрели ногу, оказалось, там крошечный порез, даже крови не было», — делится Настя наблюдения за своими питомцами.
Немудрено, что далеко не каждый владелец готов нянчиться со своей заболевшей кобылой, даже если она приносила ему призы на скачках. По словам Елизаровой, у них есть несколько животных, которых привезли сами хозяева, некоторые даже платят за их содержание, но таких единицы. Большинство предпочитают избавиться от бывшего четвероногого друга, если он тяжело заболел. Но почему просто не усыпить, спрашиваем Анастасию, зачем обрекать животное на длительные мучения на бойне? Оказывается, усыпить лошадь в Москве стоит очень дорого. Потом труп нужно кремировать, и это стоит больших денег.
Вообще, быть владельцем лошади — удовольствие не из дешевых: зимой ее содержание обходится примерно в 10 000 руб. в месяц при условии, что она здорова. Если заболеет, нужно оплачивать ветеринара, покупать лекарства, дорогие подкормки. Услышав про такие суммы и умножив на количество питомцев, которые живут в приюте, мы невольно присвистнули: откуда у некоммерческой организации такие деньги?
«У нас кураторов столько же, сколько лошадей, — отвечает Елизарова. — А у некоторых даже по две-три лошади. Мы никогда не допустим такой ситуации, как порой пишут владельцы собачьих приютов: караул, помогите, нам нечем кормить собак! Беря новую лошадь, мы всегда ищем заранее людей, которые готовы ее поддержать. Бывает, люди отказываются, тогда мы находим новых кураторов. Летом полегче, лошади весь день пасутся в поле. И болеют они летом меньше, потому что они много двигаются — в день на выпасе они наматывают по 50 км. Рядом с нами большой пруд, там табун может купаться. В этом году мы много денег потратили на переезд. Зато теперь на новом месте у нас есть отопление, вода горячая, электричество провели».
Конюшня-приют «Шанс на жизнь» — это добровольное объединение людей, которые любят лошадей и хотят помочь им выжить. Здесь больных, старых и попавших в беду лошадей берегут, любят и поддерживают до самого конца. Конечно, практичным людям такой подход покажется абсолютно неоправданным: зачем, скажут они, тратить по 700 тысяч в месяц на старых больных кляч, которые все равно не сегодня-завтра умрут?
Но логика Анастасии кажется нам более человечной. Она уверена, что у лошадей, как и у людей, есть право на пенсию.
«Ни один нормальный спортсмен не отправит на живодерню своего старого коня, своего любимца, который приносил ему призы на скачках. А чем хуже лошади, всю жизнь отработавшие в прокате или цирке? Разве они не заслужили право на охапку сена до самой смерти? У нас есть конь Огонек, ему уже 36 лет — это самый старый обитатель приюта, но он еще фору любому молодому даст, наглый до ужаса. Говорят, что он когда-то был знаменитостью Можайского района, во многих исторических реконструкциях на Бородинском поле участвовал. А к нам он попал с легендой, что ему всего 17 лет, потом я выяснила, что его так шесть раз на пенсию провожали и каждый раз он возвращался в прокат. Но у нас ему обеспечена спокойная старость».
Несмотря на чисто филантропическое направление, которое Анастасия выбрала себе в качестве поля деятельности, у нее все-таки есть предпринимательская жилка. При других раскладах из нее получился бы успешный коммерсант. Деньги для своих питомцев она достает повсюду. Помимо того что ей в этом помогают кураторы, НКО Елизаровой участвует во всех конкурсах, где разыгрывается грантовая поддержка. Пять лет назад она стала лауреатом премии «Наше Подмосковье», получила 200 тысяч рублей и построила на эти деньги денники, в этом году еще раз подавала свой проект на премию, но не удачно.
«Ничего страшного, мы не отчаиваемся. Хватаемся за любую работу, поэтому наши лошади никогда голодными не будут. Тяжело бывает, когда кто-нибудь из них заболеет, услуги ветеринара и лекарства стоят дорого. Поэтому я и пошла в ветеринарную академию учиться, чтобы самой лечить лошадей. Даша, моя помощница, тоже дипломированный ветеринар. За сложные случаи мы самостоятельно, конечно, не возьмемся, но все процедуры, которые требуется делать, мы выполнить сумеем».
Подкова на счастье
«Меня часто спрашивают: зачем тебе все это нужно? В чем твое счастье?» — размышляет Настя.
Действительно, вопрос к Насте о том, зачем ей это все надо, вертелся на кончике языка. Потому что сказать о ее работе «тяжелая», значит, не сказать ничего.
Однажды кобыла ударила ее копытом в лицо, девушка потеряла сознание. Мать вызвала скорую, и пока врачи несли ее к машине, Настя умоляла родных: только не сдавайте ее на мясо! А перед самой свадьбой по ней целый табун пробежал. Опять возили на скорой — хорошо хоть отделалась она тогда лишь гематомами, без переломов обошлось.
«Все верно. Работа на конюшне тяжелая, нервная. Порой даже ночью покоя нет. Лежу в постели, а кажется, что на конюшне что-то случилось. Бужу мужа, прошу: съезди, посмотри! Он ворчит, но едет. Даже сына сюда после садика привожу. Его, правда, больше трактора сейчас интересуют, чем лошади. Наверно, постороннему человеку будет трудно меня понять. Но мои родные понимают и принимают такой, какая я есть. Первых лошадей мне купила мама, я тогда еще в школе училась. Я ей тогда пообещала, что буду возить ребятишек и заработаю много денег, иногда мама мне напоминает об этом, подкалывает: мол, где ж деньги?»
К счастью, близкие Насти разделяют ее убеждения и помогают ей во всем. Мама даже пошла по стопам дочери и решила построить приют для собак. Да и муж (они дружили с детства) всегда знал, что искать ее надо на конюшне — где лошади, там и Настя.
«Я с детства люблю лошадей, поэтому для меня высшая награда за все труды — это видеть, что лошадь, которая приехала к нам на границе жизни и смерти, через какое-то время стала совершенно здоровой».
Еще Анастасия получает моральное удовлетворение от того, что помогает спасать от вымирания отечественные породы лошадей, например, буденновскую.
По ее словам, конезаводы ведут двойную игру: с одной стороны, проводят семинары о том, как восстановить породу, а с другой — списывают сотни голов чистокровных лошадей на бойню.
«У нас есть кобыла донской породы Груша, ей пять лет. Она не могла разродиться на одном конезаводе, но ветеринара вызывать не стали, жеребенка просто «выдернули» трактором, конечно, он не выжил. Когда поняли, что дело плохо, вызвали врача, он заштопал кобылу, но через месяц со здоровьем начались проблемы, и ее решили сдать на мясо. А мы ее выкупили.
«Когда ее выгружали, то еле шла, так больно ей было. Мы ее просто по-женски жалели, без слез на нее смотреть было нельзя, — вспоминает Анастасия. — А сегодня это совершенно здоровая лошадь, нашли ей куратора. Она даже рожать может опять. Вот так нерадивый заводчик практически угробил лошадь и потерял большие деньги, а мы ее вылечили и получили породистую кобылу».
На прощание мы поинтересовались у хозяйки приюта, о чем она мечтает.
— О своей коневозке, — не задумываясь ответила Настя. — Очень дорого стоит перевозка лощадей. А пользуемся мы ею часто: то на рентген нужно кого-то отвезти, то новеньких доставить. И еще мне бы хотелось, чтобы люди относились к лошадям так же хорошо, как — хотя бы! — к кошкам и собакам. Разве они этого не стоят?