Дело хорошее, только вопросы для пятиклассников были своеобразными. Вот например: от какого угощения отказалась сказочная царевна? Варианты ответа: «от водки, от вина, от сигарет, от медовухи». На вопрос, кто жил в избе, предлагалось ответить: «рыцари, богатыри, бомжи». От чего умерла злая царевна? Варианты: «от злости, тоски, гриппа или СПИДа». А дополнить цитату из сказки «и царевна к ним сошла … хозяям отдала» предлагалось одним из слов: «честь, хлев, жбан, соль».
Не спешите смеяться и обвинять педагога в непрофессионализме. Вся беда в том, что именно в таком виде Пушкин, по всей видимости, сегодняшним детям еще как-то понятен. А в своем исходном состоянии — нет. Не верите? Давайте посмотрим истории, которые рассказывают реальные люди в сети Интернет.
Так, одна из родительниц поведала, как после очередной двойки по литературе отлучила сына от компьютера и отправила читать «Капитанскую дочку» с последующим пересказом. До второй главы изложение прочитанного шло нормально, дальше сын заявил следующее: «Ехали они по степи. Была метель, дорогу замело, они заблудились. Стали замерзать. Но потом встретили гея...» «Кого?» — ахнула мама. Сын: «Ну, гея, голубого. Но он был добрым человеком, он им дорогу показал...» Мама схватилась одновременно за сердце и за книгу. А там все верно: появляется мужик (Пугачёв) и ямщик к нему обращается: «Гей! Добрый человек! Скажи, не знаешь ли, где дорога?» Ребенок совершенно автоматически трактовал слово «гей» в привычном ему сегодня значении.
Другие люди поведали не менее забавную на первый взгляд историю. Первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к четверостишию Пушкина: «Бразды пушистые взрывая,/Летит кибитка удалая./Ямщик сидит на облучке —/В тулупе, в красном кушаке». Самыми понятными для детей словами оказались: «пушистые», «сидит», «летит» и «взрывая». Дальше описание рисунков было буквально следующее: «Кибитку малыши изображали в виде летательного аппарата, она ведь «летит». У некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму — видимо, из-за созвучия слов «кибитка» и «куб». И вот летит по небу эдакая кубитка и что делает?.. Правильно: взрывает. Кого? Бразды пушистые. Кто такие «бразды»? Видимо, такие пушистые звери… нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами… А рядом, неподалеку от этого безобразия, сидит некая загадочная личность и спокойно за всем этим геноцидом наблюдает — это ямщик. Причем изображен он сидящим на обруче (облучек, обручок — почти совсем одно и то же), в кожухе и балансирует с лопатой в руках. Почему с лопатой? Он же ямщик — ямы копает. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем — браздов хоронить!».
Все это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Конечно, шести-семилетним детям вполне можно простить незнание слов «кибитка», «бразды», «облучок» и даже «ямщик». Непонятно только, почему при первом же чтении стихотворения Пушкина взрослые не объяснили им значение многих слов, давно ушедших из обихода. По всей видимости, им не пришло в голову, что эти слова могут оказаться малышне неизвестными. Точно так же потом не приходит в голову объяснять то, что написано Пушкиным, и во втором, и в третьем классе. В итоге интерес к творчеству Александра Сергеевича приходится оживлять за счет СПИДа у царевны, пьющей водку с бомжами.
Пушкин, напомним, еще при жизни стал входить в школьные хрестоматии и с тех пор никогда из них не выходил. И что же получается: именно в наши дни «Пушкин — наше всё» стремительно теряет слово?
Читайте также: "Что мешает приравнять школьную травлю к условному ЕГЭ по социальности?"