На этом, собственно, материал можно было бы и заканчивать. Каждая из сторон процесса получила хоть плохонький, но хеппи-энд. Но вот каков внутренний механизм этого хеппи-энда? Что дело Устинова на самом деле говорит о нашей действительности? Мне кажется, что лучше всего это сформулировал в социальных сетях известный политолог Евгений Минченко еще в середине сентября: «Дело Павла Устинова еще раз подтверждает, что мы живем в корпоративистском государстве. Журналисты могут отбить своих (дело Голунова). Диаспоры и землячества делают это постоянно и с большим успехом. Чемпионы в этом виде спорта, конечно, чеченцы. Заступничество политтехнологов за несправедливо осужденных коллег имело минимальный эффект. Силовики и чиновники — эффект заступничества неоднородный. Корпоративная и сословная солидарность разрушена, она заменена клановой. Посмотрим, как пойдут дела у актеров. Скорее успешно, если судить по делу Кирилла Серебренникова».
Точно все предсказал Евгений Минченко, очень точно. Успешно пошли дела у актеров. Отбили они своего — пусть не полностью, но отбили. Но вот как быть тем, кто попал в жернова нашей правоохранительной машины, но не является при этом членом какого-нибудь политически значимого и влиятельного российского сословия? Тем, о ком не шумят в газетах, с чьими портретами не выходят на митинги и чьи уголовные дела не становятся болезненной политической проблемой для самых верхних этажей пирамиды российской власти? Этот вопрос повисает в воздухе. Адекватного ответа на него в данный момент просто не существует в природе.
Разговаривая со мной о деле Устинова еще в тот момент, когда актер пребывал под стражей, близкий к Путину высокопоставленный чиновник высказался так: «Во власти есть нормальные люди. Они все исправят!». Без всякой иронии хочу заявить: во власти действительно есть нормальные люди, которые очень много чего исправляли, исправляют и, я надеюсь, будут исправлять. К сожалению, я не могу делиться инсайдерской информацией. Но я знаю механизм принятия решений не только в деле Устинова, но во многих других делах, которые находились и находятся на стыке политики и права. Могу вас заверить: без «исправлений» с самого верха все было бы просто неизмеримо хуже.
Но вот почему такие «исправления» становятся не просто нужными, а необходимыми? Почему наша правовая система не может работать сама, в автоматическом режиме? Да-да, разумеется, вы правы. Вопрос сформулирован некорректно. Как в тысячный раз показало дело Устинова, проблема как раз и состоит в автоматическом режиме работы нашей правовой системы — режиме, настроенном на обвинительный крен и максимально суровый приговор. Так как я имею дело с юристами, не буду безоговорочно утверждать, что такова реальность нашей жизни. Зато я готов утверждать другое: именно так выглядят представления абсолютного большинства граждан России о нашей реальности. Основной принцип судопроизводства — пока человек не признан судом виновным, он является невиновным — воспринимается как проявление необходимого лицемерия, как пустая ритуальная фраза, как некий фиговый листок. Все уверены: за исключением отдельных особых случаев судья лишь повторит то, что написано в обвинительном заключении.
Все знают, что это неправильно, что так быть не должно. Все знают, но ничего не меняется. А страна между тем платит за такое отсутствие перемен крайне тяжелую цену — в виде исковерканных судеб конкретных граждан, в виде упущенных возможностей экономического развития. И сколько еще России придется такую цену платить — не знает никто. А вот Павлу Устинову очень повезло. Сам актер, возможно, так не считает. Но он точно родился под счастливой звездой. Устинова ведь вытащили практически с «того света» — а очень многие на «том свете» надолго застревают. Вот почему я готов признать финал дела Устинова лишь условным хеппи-эндом. Настоящий хеппи-энд будет тогда, когда наша правовая система избавится от тяжелого груза накопившихся структурных проблем. Дожить бы до этого счастливого момента. Или все будет как у Некрасова: «Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе»?
Читайте также: Как выносили приговор Павлу Устинову: "Я не жажду крови"