«Я тебя реально раком поставлю, если ты еще слово мне скажешь или напишешь. Фильтруй базар. Я завтра его адрес узнаю и пойдет (мат)», — угрожал высокопоставленный сотрудник «Росгеологии» Руслан Горринг одному из игроков в опубликованном видео. Дальше топ-менеджер во время игры рассказал о своих секс-похождениях: «Из двух кошаков (так он называл своих секс-партнерш) трех я… (мат), и вы собираетесь по пьяни и обсуждаете, кого я вот-вот… (мат). У меня четыре принцессы было, все бомбы».
Через несколько дней Горринг вылетел из ведомства.
Спустя время всплыли и другие неизвестные детали биографии оскандалившегося госслужащего. Выяснилось, что настоящая фамилия мужчины — Ганижев. В 2002 году его задержали при получении взятки в размере более 5 млн рублей. А в 2012 году в Ингушетии он получил паспорт и водительское удостоверение на фамилию Горринг.
Бывшая жена Горринга Хэди Сагова подтвердила журналистам, что ее муж и одна из его сестер меняли фамилию, но не догадывалась, почему они это сделали.
Сагова и Руслан познакомились в 2012 году. Брак продлился несколько лет. О том, как жила семья, стало известно только сейчас.
«Не виделись месяцами»
— Хэди, как вы познакомились с Русланом?
— Познакомились через родственников.
— Он рассказывал о своем прошлом?
— Ни о каких прошлых делах Горринга я не знала. Он ничем со мной не делился. Совсем ничем.
— Вы не знали, что он находился в розыске?
— Конечно же, нет.
— Сколько лет вы прожили вместе?
— Вместе мы прожили 4 года. Большую часть времени я жила одна в Москве. Иногда выезжала за границу или гостила у его родственников.
— Муж не жил с вами?
— Супруг совместно со мной и детьми никогда не проживал. Он лишь изредка наведывался.
— Почему?
— Руслан на первое место всегда ставил работу. Но при этом он контролировал любые мои действия. Например, нанял водителя, который не отходил от меня ни на шаг. Горринг всегда хотел знать, где я нахожусь и чем занимаюсь.
— Рождение детей не изменило ситуацию?
— Детьми Горринг совсем не занимался. Дома он появлялся настолько редко, что дети не успели к нему привязаться. Случалось, что мы не виделись месяцами.
— По слухам, он женился на девушке из Южной Африки, ребенок вроде родился?
— Насколько мне известно, законной супругой являлась только я. Позже я узнала о наличии у мужа детей, и не только от африканской женщины. Я в курсе, что у него растут еще двое детей.
— Вы знаете, как он занял высокий пост в «Росгеологии»?
— В одном интервью его отец обмолвился, что его устроил туда друг, с которым они вместе учились. Сам Горринг меня в свои дела не посвящал.
— Получается, вы не знали, чем жил ваш муж?
— Действительно, я была не в курсе, как он жил. Считайте, мы с детьми жили сами по себе, а он — сам по себе. Никаких пересечений.
— О том, что он увлекался компьютерными играми, вы тоже не знали?
— Свободное время он проводил вдали от меня. Как он его проводил, я не в курсе.
— Он вас обеспечивал?
— Финансово обеспечивал.
— Не скупился?
— Если бы я знала о его доходах, то смогла бы ответить на этот вопрос. Но он мне не докладывал о заработках. Поэтому не могу судить о его щедрости.
— Что послужило причиной развода?
— По воле Всевышнего и благодаря моему терпению брак продержался четыре года. Причин для развода было множество, одна из которых — отсутствие полноценной семьи.
— Что происходило после развода?
— После развода через старейшин и ради благополучия детей мы договорились, что дети будут жить одинаковое количество времени на два дома — у меня и у него. Решили, что станем мирно воспитывать их. Но через месяц после развода та сторона начала удерживать детей у себя.
— Сколько лет было детям?
— На тот момент сыну Натану стукнуло 3 года, дочери Зои — 6 месяцев. Семья бывшего мужа настаивала на том, чтобы я подписала добровольное соглашение об определении места жительства детей с отцом. Мол, только после этого я смогу с ними встречаться и то только на их территории.
— Вы подписали соглашение?
— Нет. Когда я поняла, к чему все идет, то подала в суд в Москве об определении места жительства детей со мной. Но через три месяца адвокаты Горринга предоставили документы о том, что они подали идентичный иск, но на день раньше, и в Ингушетии. Таким образом, дело рассматривал Сунженский суд Республики Ингушетия.
— Решение суда вынесли в их пользу?
— Да. Хотя я не понимаю, как можно определить проживание детей с отцом, если на тот момент Натану было 3 года, а Зои — 6 месяцев? Малыши привыкли постоянно находиться с мамой. При этом отец, который выиграл суд по определению места жительства детей, никогда не жил с ними. Хотя чему тут удивляться, ведь человек находился в федеральном розыске и стал чиновником.
«Не целуй, не обнимай сына, ты его расхолаживаешь»
— Когда вы последний раз видели детей?
— С сыном я виделась всего пару раз. На встречи со мной детей приводили по одному. Сына старались показывать реже. Сторона Горринга понимала, что мальчик ко мне сильно привязан и помнит меня. Когда я уходила с этих встреч, Натан сразу начинал плакать. Если я его обнимала, то дедушка, отец Горринга, кричал: «Не целуй, не обнимай его, ты его расхолаживаешь».
— Как проходили встречи с дочерью?
— С дочкой тоже состоялось несколько встреч, после которых ребенок успел ко мне привязаться. Ведь к матери дети привыкают моментально, даже если давно с ней не виделись.
— Все эти встречи проходили в присутствии Горринга?
— Встречи с детьми проходили в присутствии родителей Руслана. Сам он не появлялся. При расставании дети плакали и спрашивали, почему я оставляю их. Все это очень тяжело для меня и для детей. Сторона бывшего мужа по отношению ко мне вела себя агрессивно. Не исключаю, что сейчас они могут настраивать детей против меня.
— Вы вообще общались с Русланом после развода?
— После развода наше общение сошло на нет.
— После ареста он не искал у вас поддержки?
— Нет. Он не выходил на меня и не пытался наладить отношения.
— Сейчас вы знаете местонахождение детей?
— Детей прячут от меня. Мне заявляли, что дети находятся то в Москве, то в Кисловодске, то в Краснодаре, то на море, то еще где-то, чтобы только не показывать мне малышей. Родители Горринга делают все, чтобы наши встречи не состоялись. Сегодня та сторона скрывает их местонахождение. Я не знаю, с кем они находятся и где. По слухам, с ними сидят какие-то родственники, няньки и непонятно кто. А на суде те люди открыто заявляют: пока я не откажусь от иска, детей не увижу.
— Вы пытались разыскать детей?
— Много раз я приезжала к дому родителей Горринга, но детей от меня скрывали. Отец Руслана прямо мне сказал: я могу делать все что угодно, но все равно проиграю суды.
— Я слышала, что вам перед очередным судом назначили психолого-педагогическую экспертизу. Зачем?
— Судебное заседание является закрытым. Возможно, назначение экспертизы — один из способов затягивания процесса. Независимая экспертиза в любом случае показала бы, что детям необходимы материнская любовь, забота, внимание и воспитание со стороны близкого человека. Сейчас мне заявляют, что дети отвыкли от меня, поэтому должны находиться с ними, а не с родной матерью. Это невероятно жестоко.
— Чем занимаются родители Горринга? Отец арестанта не самый последний человек у себя на родине?
— Родители Горринга давно пенсионеры. Раньше отец Руслана работал в правоохранительных органах. Возможно, у него там остались связи. Поэтому ему удается давить на суд.
— Вы думаете, что на местный суд оказывается давление?
— Я могу предположить, что давление на суд оказывалось, были задействованы все ресурсы. Решение об определении места жительства детей с отцом было вынесено с вопиющими нарушениями закона. Кажется странным, почему сейчас судебный процесс снова затягивается, а органы опеки и попечительства Сунженского района не предпринимают никаких действий. Ведь сейчас я единственный законный представитель своих малолетних детей.
«Мне не нужны алименты»
— Когда ваш муж находился на свободе, вы пытались договориться с ним по поводу детей?
— Договориться с той стороной я пыталась многократно, но эти попытки ни к чему не привели. Люди не шли на контакт, а только навязывали свои унизительные условия.
— Может, для Ингушетии такое положение дел в порядке вещей?
— Я бы не сказала, что это нормальная практика в Ингушетии. Закон един на всей территории РФ, а Ингушетия — субъект РФ. Законом РФ не предусмотрены ссылки на нормы адата и шариата. Но в любом случае даже по этому принципу дети должны оставаться с мамой.
— Может, Горринг изначально стремился определить место жительство детей с ним, чтобы не платить алименты?
— Возможно, и в этом кроется причина. Но мне не нужны его алименты. В своих исковых требованиях я даже не упоминала об алиментах. Я сама обеспечена жильем и финансовыми средствами. Все, что я хочу, — только вернуть детей. Мои дети там, по сути, никому не нужны. Это страшно. Понимаю, как ситуация травмирует их.
— Вы искали защиты в органах опеки?
— Жалобы в органы опеки мы отправляли. Я обращалась и в прокуратуру Сунженского района. Опека ссылается на то, что семья Горринга не нарушает закон. О причинах их бездействия я могу только предполагать. Насколько мне известно, начальник отдела опеки администрации Сунженского района Республики Ингушетии Ибрагим Гулиев раньше тесно общался с Русланом. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю. Возможно, дедушка детей также пытался оказать воздействие на ведомство. Даже со стороны видно, что начальник органов опеки Сунженского района находится под влиянием этой семьи и поддерживает их.
Адвокат Екатерина Гордон, которая является защитником Хэди Саговой, прокомментировала ситуацию: «Сын и дочь Хэди находятся с людьми, у которых нет законных оснований на это. Решением суда определено место жительства с отцом, который сегодня под стражей. Выходит, дети остались без попечения родителя. Хэди не лишена и не ограничена в родительских правах, имеет преимущественное право на воспитание своих детей. Этот вопрос должен быть решен на уровне органов опеки, но бабушка и дедушка удерживают детей непонятно на каком основании».
По словам адвоката, уполномоченный при Президенте РФ про правам ребенка Анна Кузнецова направила обращение в Сунженский суд Республики Ингушетия разобраться с вопиющей ситуацией.