На такую, прямо скажем, сенсационную оценку, да еще от первого лица, трудно было не обратить внимание. Народ в соцсетях оживился, началось бурное обсуждение среди врачей и пациентов. Однако, как ни странно, ни ликования по поводу внимания, оказанного столь важной проблеме, как здравоохранение, ни вообще какого-либо позитива в восприятии не было. В комментариях — а их многие сотни — сквозил пессимизм, и даже ненависть.
Как случилось, что советские люди потеряли веру в счастливое будущее?
Давайте разберемся.
Что предлагает наш дорогой и горячо любимый президент?
Если коротко:
1. Закачать еще немерено деньжищ в здравоохранение.
2. Врачам платить больше, больше, и еще больше.
3. Решить проблему кадрового дефицита — в первичном звене не хватает 25 000 врачей и 130 000 средних медработников.
Как обычно, предлагается все это улучшить «срочно»: «По итогам совещания Владимир Путин поручил правительству к 1 октября подготовить мероприятия по модернизации первичного звена здравоохранения, а также организовать подготовку региональных программ модернизации».
А скажите-ка мне, дорогие читатели: у вас ведь тоже возникает дежавю при таких ласкающих слух словосочетаниях: «подготовить мероприятия по модернизации первичного звена здравоохранения», «выделен 1 триллион 367 миллиардов рублей», «увеличить доступность медицинской помощи для населения», «довести зарплату врачей до 170% средней по региону, а врачей «скорой помощи» до 200%»?
У меня такое ощущение, что я такое еще в детстве слышал — про «рекордные надои», «перевыполнение плана», «увеличение продолжительности жизни». На том же самом совещании у президента министр здравоохранения Вероника Скворцова порадовала сообщением о том, что «продолжительность жизни в России составила 73,7 года... У женщин — это уже 78,5 года».
Ого! Жить становится лучше, жить становится веселее!
Вдумайтесь! Женщины в России живут уже почти 80 лет. Это в среднем. Значит, кто-то живет до 100 — влегкую, ведь есть немало тех, кто почему-то до 78,5 года не доживает. Умирают молодые женщины от онкологических заболеваний — и сорокалетними и моложе.
Мне вот интересно — откуда такая «достоверная статистика» у министра?
Ну, пусть это останется на ее совести. Вернемся к нашим «национальным прожектам».
Почему не слышно ликования в народе?
Да все просто: мы все эти обещания и «планов громадье» слышали много раз — и в СССР и в нынешней России.
Если за 20 лет ничего не сделано для улучшения здравоохранения, то как можно что-то «улучшить» к 1 октября 2019 года?
Мы же все тут свидетели — чиновники который уже год «улучшают» и «оптимизируют» российское здравоохранение. И что? Только хуже становится — год от года. Причем страдают не только пациенты — но и врачи.
Почему я лично не верю во все эти «благия намерения»?
Потому что я знаю систему и изнутри — как врач, и снаружи — как пациент.
Так случилось, что я последние два с половиной месяца тесно общаюсь как раз с первичным звеном нашего здравоохранения, о провале в котором заявил президент В.В.Путин.
С 10 по 21 июня я посещал детские дома Западной Сибири. В тайге меня атаковали клещи. Дело было в небольшом поселке, где кроме умирающей поликлиники ничего нет. Несмотря на это, все, что нужно и можно было сделать на этом уровне, было сделано. А нужна была экстренная профилактика — ввести противоэнцефалитный иммуноглобулин и назначить антибиотики. Правда, за иммуноглобулин пришлось заплатить, но в данном регионе это для всех так — экстренная иммунопрофилактика энцефалита в ОМС в этом регионе не входит, а в Москве входит. Но Москва, понятное дело, сильно богаче, чем Республика Алтай.
Однако как раз в Москве я свою проблему решить не мог, и до сих пор не решил. Хотя врачей посетил уже семь раз. И пойду восьмой.
В чем проблема? Проблема в том, что организацией здравоохранения в России занимаются либо жулики, либо идиоты! Это мое сугубо личное, субъективное оценочное суждение. Не знаю, оставят это редакторы или вырежут, но на объективной реальности это никак не отразится.
Расскажу, как все обстоит на практике. Моя проблема — укус клеща, который может и часто является переносчиком возбудителя клещевого энцефалита — смертельно опасного заболевания, а также возбудителя болезни Лайма (боррелиоза) и еще нескольких десятков иных, реже встречающихся инфекций. Экстренная профилактика была сделана, но это не является гарантией того, что все риски устранены.
После инкубационного периода у меня появились некоторые симптомы, которые могли свидетельствовать о том, что чаша сия меня не миновала, и я обратился в свою поликлинику. И вот тут начинается идиотизм! Проблема узкая, и заниматься ею должен узкий, компетентный специалист — инфекционист. Однако записаться к нему самостоятельно я не могу, хотя инфекционисты в нашей поликлинике совершенно не загружены — есть свободные «окна» для записи день в день! Сначала я должен записаться к терапевту!
Без анализа даже инфекционист ничего сказать точно не может, но терапевт на этот анализ направить не может — только инфекционист. Тут очень хочется написать матерное слово, как наш министр иностранных дел, помните? Но я не буду. Я же не министр. В общем, сначала я записываюсь к терапевту. Тот направляет меня к инфекционисту. Инфекционист дает направление на анализы. Потом после получения результатов анализов я должен идти опять к инфекционисту.
Несмотря на то что у меня все настроено по уму — через Интернет, результаты анализов мне на почту должны приходить, но почему-то приходят не все. Так что я в ожидании результатов анализов, которые, оказывается, уже готовы, но до меня почему-то никак не дошли, начинаю чувствовать себя несколько хуже и сам начинаю опять пить антибиотики. После этого записываюсь к инфекционисту.
Выясняется, что анализы пришли и они несколько неопределенные — антитела к боррелиям «в серой зоне» — то ли есть болезнь, то ли нет... Но учитывая мои жалобы, инфекционист назначает мне антибиотики. Уже на фоне антибиотиков у меня развивается «гриппоподобная» клиническая картина — но опять «какая-то неопределенность», хотя каждый желающий может найти в Интернете информацию о том, что при боррелиозе один из вариантов клинической картины — как раз гриппоподобная форма.
Я честно пью антибиотики три недели. Из них дней десять я активно болею, с повышением температуры и очень-очень скверным самочувствием. В этот период у меня нет ни сил, ни желания посещать врача, так как я даже сидеть не могу, потому что даже лежа мне совсем нехорошо. После того как этот период проходит, я на «макаронных» ногах шкандыбаю к инфекционисту. Тот (о чудо!) направляет меня... на консультацию в больницу. Ну а что в больнице?
В больнице что, работают врачи с другой планеты? Из получасового приема двадцать минут врач (заведующая отделением) стучит по клавиатуре, забивая в компьютер жалобы и анамнез. Самое смешное, что в заключении написано, что «слизистая ротоглотки розовая, небные миндалины не увеличены», хотя в рот мне никто не заглядывал!
Спрашивается: почему так? Все просто: система выстроена так, что страховая компания запрещает врачам назначать лабораторные и инструментальные исследования, потому что это дорого!
Т.е. семь раз посещать врача — два раза терапевта и пять раз инфекциониста — это не дорого, а сделать два нужных анализа — «дорого»!
Поэтому у нас врачей и не хватает! Хотя в Москве с врачами и финансированием проблем вроде бы нет, но что толку? Ну а на периферии — все то же самое, только с записью не на следующий день, а через неделю, а то и две. И моя история там растянулась бы месяца на три. За это время либо умрешь, либо станешь инвалидом, потому что и энцефалит, и боррелиоз — смертельно опасные и инвалидизирующие заболевания.
Но это не самый сложный случай. Потому что алгоритм действий, да и лечение — довольно просты и понятны.
А теперь представьте, что делать людям, у которых онкологическое заболевание, которое выявить действительно сложно, и требуется серьезное обследование!
К сожалению, на практике нередко онкозаболевания диагностируют тогда, когда уже ничего нельзя сделать.
От этой порочной практики страдают и врачи, и пациенты. Ведь врач, не имея свободы выбора средств диагностики и лечения, вынужден тратить уйму лишнего времени. В условиях, когда имеется дефицит врачей, все это приводит к жутким нагрузкам и переработкам. В итоге врачи просто не выдерживают и увольняются.
К примеру, совсем недавно случилось массовое увольнение хирургов Демидовской больницы Свердловской области. На грани массового увольнения были их коллеги одной из больниц Нижнего Тагила. Кто пострадает? Пострадают пациенты и, естественно, оставшиеся врачи — ведь на них ляжет вся нагрузка тех, кто уволился.
Что же делает власть? Власть предлагает очередные «нацпроекты».
Но народ — и пациенты, и врачи — в это уже не верят. И этому не радуются — несмотря на обещанные «триллионы вложений», чтобы залатать дыры в здравоохранении.
Поэтому нацпроекты радуют только чиновников, которые в очередной раз будут, жадно чавкая, пожирать бюджет.
Как говорят сантехники, бесполезно латать дыры — тут всю систему менять надо. Или менять сантехника.