Денис Лисов тайно вывез дочек в Польшу, став по европейским законам похитителем собственных детей. Там их всех и задержали.
Через несколько дней предстоит суд, который решит дальнейшую судьбу россиянина. Эта история потрясла Европу до такой степени, что даже польские власти, случайно оказавшиеся замешанными в этой ситуации, встали на сторону Дениса Лисова и пока что не позволяют его экстрадировать.
Удастся ли отцу сохранить дочерей и свободу?
Швеция настаивает на том, что этот человек — уголовный преступник, требуя его немедленной выдачи.
12-летняя София, 6-летняя Серафима и 4-летняя Алиса все еще остаются с Денисом в Польше. Они ни разу не шведки, как и их родители, но с точки зрения социальных служб этой страны российское гражданство ровным счетом ничего не значит. Девочки должны вернуться к арабским опекунам. Их отец сесть в шведскую тюрьму.
«Мы поехали в Европу за мечтой, — голос Дениса Лисова в телефонной трубке кажется уставшим. — Это было наше добровольное решение. Знакомые рассказали, что в Швеции высокий уровень жизни и достаточно просто получить вид на жительство».
Планы были грандиозные. Лисовы верили, что впереди их ждет светлое и прекрасное будущее.
Жизнь не в стиле хюгге
Слово «хюгге» известно всему миру. Это чисто скандинавское понятие. В русском языке ближе всего к нему термин «уют». То есть благополучная и тихая жизнь без забот и хлопот, ежедневные чаепития при свечах, рождественская елка с подарками, теплые варежки, связанные на зиму, — кто не мечтает о таком безоблачном счастье?
Но уже после приезда выяснилось, что миграционные законы в Швеции ужесточились и быстро легализоваться, стать в этой стране-хюгге своими у Лисовых, увы, не получится. Возвращаться им не хотелось. «Я работал нелегально. Занимался строительством и ремонтом. Татьяна сидела с детьми. Я могу сказать, что какое-то время нам все нравилось. В Швецию мы прибыли только с Софией, а уже здесь родились еще две дочки — Серафима и Алиса, — продолжает Денис. — Хотя наш статус не был стабилен, периодически приходилось переезжать, мы находились под угрозой депортации».
Они искренне надеялись, что им повезет — первый раз в виде на жительство семейству было отказано, но спустя положенное время Лисовы снова собирались подавать документы в миграционную службу. Однако отсутствие уверенности в завтрашнем дне, нервотрепка, жизнь на колесах, наверное, дали о себе знать — врачи диагностировали у Татьяны психическое расстройство. «Ей назначили таблетки, но она не стала их пить, а проконтролировать их прием я, к сожалению, не мог, так как бывал с семьей лишь на выходных», — сокрушается Денис. Он утверждает, что не догадывался об ухудшающемся состоянии супруги, о том, что ее мучают панические атаки, что она находится в депрессии и агрессивна к окружающим. Да, он понимал, что у жены что-то не то с головой, но гнал от себя тревожные мысли. Говорит, что и не подозревал о том, что женщина стала опасна не только для себя, но и для детей, пока однажды, вернувшись, не увидел, что дом опустел. Это произошло в сентябре 2017 года.
Татьяну забрали в специализированную больницу, в остром состоянии с подозрением на шизофрению, девочек изъяла социальная служба. «Я понял, что моя жена серьезно больна, но я-то сам — здоров! Именно это я и хотел объяснить властям, когда пришел за дочками. Но мне разъяснили, что раз я тут на птичьих правах, то отдать детей мне могут только через суд, а пока они будут жить в приемной семье».
Новые родители Сони, Алисы и Серафимы — беженцы из Ливана, поженившиеся между собой двоюродные брат и сестра, осели в Швеции давно, ассимилировались, прошли программу обучения на замещающую семью. Они не были яростными приверженцами ислама, вполне по-доброму, подчеркивает Денис, отнеслись к попавшим к ним русским детям, но все же их образ жизни оказался абсолютно далек от того, к чему привыкли девочки. Другая еда, обычаи, воспитание.
Денису разрешали навещать дочек по выходным, и не более шести часов. Каждый раз, приезжая, он замечал, как ухудшаются их настроение и состояние здоровья.
«Соня похудела на 15 килограммов. Она не могла ничего есть из-за проблем с желудком и кишечником. У Алисы обнаружилась предрасположенность к бронхиальной астме. Ей требовался ингалятор. Дети постоянно плакали и просили, чтобы я их забрал. Никакие психологи с ними не занимались. Дочки находились в жутком стрессе. Я имел возможность бывать у них не так уж и часто, так как сначала работал и жил за сто километров, потом за триста...»
Татьяна вышла из лечебницы довольно быстро, но было поздно. По состоянию здоровья женщину ограничили в правах на собственных дочерей. Ей, родной матери, запретили их видеть вообще — и шансов вернуть девчонок у нее было еще меньше, чем у бывшего мужа. Семья распалась. Денис заново подал документы, которые помогли бы ему закрепиться в Швеции на законных основаниях. «Социальная служба потребовала, чтобы я развелся официально, в одиночном порядке оформил на себя опекунство, нашел постоянную работу и жилье, и тогда, может быть, мне вернут дочек. Но меня сразу предупредили, что рассмотрение этого вопроса может затянуться до их совершеннолетия».
Неопределенность его юридического положения имела только один плюс: пока шли разбирательства, Лисова не могли депортировать в Россию.
Вернуть или оставить
«Я не мог смириться с тем, что произошло с моей семьей. И однажды, приехав навестить дочерей, не вернул их опекунам обратно», — признается мужчина.
Они бежали. Вчетвером. Покинули на пароме Швецию, добрались до Польши, уже в аэропорту на регистрации рейса в РФ девочек задержали. Это произошло в апреле.
София, Серафима и Алиса числились в международном розыске. Прибыли полицейские, которые хотели забрать детей и передать их шведскому опекуну (для этой цели ливанец даже приехал в Польшу). Сначала речь вроде бы шла о депортации Дениса в Россию, но шведская социалка «требовала крови». Польской стороне был предъявлен международный ордер на арест Лисова. Против него было возбуждено уголовное дело за похищение родных детей. Притом что он даже не был лишен родительских прав на них.
«Счастье Дениса, что он попал именно в Польшу, наиболее патриархальное из государств Европы, защищающее традиционные, семейные ценности. Никто и представить себе не мог, что Польша рискнет ослушаться дружественную страну Евросоюза и не выдаст Лисова», — комментирует ситуацию Лилия Мошечкова, руководитель дома правовой защиты «Европа—Азия».
Вот уже два месяца как Лисовы находятся в Польше. Кто они здесь? Заложники? Гости? В данный момент, по уверению польских властей, семья находится под полной защитой польского государства. Российское посольство также поддерживает Дениса — помогли со школой, с жильем, с медицинским обследованием. Софья нуждается в серьезном лечении.
На днях отца семейства вызвали в окружную прокуратуру Варшавы. Он шел туда, не зная, вернется ли обратно. «Четыре часа длился разговор с польским прокурором, после чего нашего подопечного — небывалый случай! — оставили на свободе в ожидании суда», — продолжает Лилия Мошечкова.
Да, согласно существующей юридической практике через несколько недель Денису предстоит судебный процесс, который даст окончательный ответ — экстрадировать его или нет. Сочувствующие, а таковых в Польше очень много, надеются на благополучный исход. Девочки ни на минуту не отходят от папы, опасаясь, что их снова разлучат. Старшая София на каникулах. Средняя Серафима готовится в первый класс.
За это время им провели психологическую экспертизу, которая показала, в каком душевном раздрае они жили эти два последних года. Самое страшное для них теперь — вновь расстаться с отцом и оказаться с пусть и прекрасными, но совершенно чужими людьми.
Мнение России в этом случае не учитывается. Может быть, потому что у наших властей вообще нет желания вступиться за эту семью? «Мы обращались к уполномоченному по правам ребенка при президенте госпоже Кузнецовой, но с ее стороны никакой реакции не последовало, — констатирует Лилия Мошечкова. — Все, что она сделала — это, получив от меня мобильный Дениса, сказала в интервью по телевидению, что у нее есть прямой контакт с Лисовым, но это не так, она лично ни разу ему не позвонила! И это притом что спасение трех несовершеннолетних граждан РФ, как мне кажется, ее прямая обязанность. Дети оказались в безвыходной ситуации, без денег, жилья, в чужой стране, соотечественники, кто в курсе ситуации, помогают как только могут — покупают еду, гигиенические принадлежности, водят в парикмахерскую — три девочки и у всех длинные волосы. Мы благодарны тем, кто не остался равнодушен к беде этих людей. Вроде бы такие мелочи, но и без них тоже не обойтись».
…и утащит за бочок
Швеция. Норвегия. Дания. Германия. Благополучные страны с высоким уровнем жизни, где в качестве воспитательных мер практикуются регулярные изъятия детей у кровных родителей и помещения их в приемные семьи. Это происходит по разным причинам. Система работает как часы. В России ее называют «ювеналкой», хотя на самом деле к «ювенальной юстиции» — осуществлению особого порядка правосудия по уголовным преступлениям, в которых замешаны несовершеннолетние, она не имеет никакого отношения. Как и к уютному стилю хюгге, обернувшемуся ночным кошмаром. Словно в страшной детской колыбельной, которая вдруг сбылась: пришел серенький волчок и утащил за бочок. Вчера были папа с мамой, а сегодня — новый дом, посторонние люди, которые почему-то считаются отныне самыми близкими...
По какому праву государство, его социальные службы, якобы стоящие на страже детских интересов, имеют право решать, подходят ли биологические родители своим детям, насколько те хороши, чтобы воспитывать их.
Для одних — это дикость, для других — норма. Сбывшаяся антиутопия, в самом ее жутком «идеальном» варианте. Мы точно знаем, с кем и какими вы хотите быть.
Югендамт в Германии. Барневарн в Норвегии. Конечно, методика изъятия родных детей в Скандинавии коснулась не только россиян, живущих там, но и выходцев из других стран, чаще всего из Восточной Европы. Таких случаев даже не десятки, сотни.
В той же Польше, взявшей Лисовых под свое крыло, знают про эту практику не понаслышке. Пятилетний польский мальчик был отобран у матери немецким ведомством по делам детей и молодежи за то, что плохо говорил по-немецки, а мать не могла «играть с ним». Главным их обвинением было то, что ребенок развивается неправильно. «Почему в Германии никого не волнует, что я люблю своего сына», — несчастной польке все же удалось вернуться в родной город Устронь, но требованиями предстать перед немецким судом и ответить на обвинения ее достали и там.
Разумеется, простая российская семья Лисовых — одна из многих, отправившаяся искать счастье за границу, и представить себе не могла, что за жизнь скрывается за уютными скандинавскими декорациями. Хорошо там, где нас нет.
«Сейчас я завишу только от решения польского суда и мечтаю о том, чтобы девочки остались со мной», — говорит Денис Лисов. Угроза его выдачи Швеции вполне реальна.
Если Денис Лисов все-таки будет экстрадирован в эту страну, его дети автоматически останутся без опеки и поэтому вернутся в Швецию, предъявившую на них свои права. Мнение самих девочек при этом учитываться не будет. Их «сделают счастливыми» против их воли.
КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА
Элина Жгутова, член Общественной палаты РФ:
– История Дениса Лисова и его семьи как будто родом из 90-х. Бросив немудреную хабаровскую действительность вместе с однокомнатной квартирой, Денис с женой поехали покорять Европу. В скитаниях рождались дети. Но Европа есть Европа. Там дети не совсем родительские, они скорее государственные.
Очень быстро европейское государство, в данном случае Швеция, поставило наивных эмигрантов Лисовых на место.
Мы иногда слышим в России «не надо абсолютизировать родительские права», а в Европе это уже негласное правило. Поэтому, если что-то плохое случается с родителями, как с женой Дениса, проще передать детей в лизинг в другую семью. Чтобы соблюсти принцип толерантности — отдайте русских девочек арабским мигрантам. Кровные родители рассматриваются европейским государством как производители и возможные воспитатели, не более того.
Умилительны пасторальные картинки, на которых одинаково слащаво изображаются семьи, родные, приемные, нетрадиционные, созданные однополыми парами. Все равны, все равно кто будет воспитывать ребенка, лишь бы был обеспеченный быт по европейским меркам.
В России пока еще дети принадлежат родителям, а приемные семьи из мигрантов — редкость. Но все больше тревожных симптомов, говорящих о том, что западная модель ювенальной юстиции неумолимо приближается к нам.