— Флера Маликовна, говорят, что вашей структуре в самом начале покровительствовали высшие политические силы. Говорят, ее появлению способствовала первая леди СССР Раиса Максимовна Горбачева. Это правда?
— Да, это было в марте 1989-го. Тогда по всей стране в армию гребли всех молодых людей, включая студентов. Первый курс, второй — неважно. Росло справедливое недовольство, матери роптали. Постепенно мамы, чьи дети попали в жернова странной призывной кампании, объединились в тогда еще неформальную организацию. Туда вошла и я. И мы выступили с предложением, чтобы этот произвол, когда хватали студентов прямо из вузов, прекратился. Но на нас никто внимания не обращал. Мы понимали, что нам нужна юридическая сила. И тогда я предложила: девочки, а давайте напишем Горбачеву, чтобы он отменил этот призыв… А письмо я сама взялась передать лично в руки тогда уже первому президенту СССР.
— И получилось?
— Письмо действительно попало в руки Михаилу Сергеевичу. Правда, передала не я лично, а его супруга Раиса Максимовна. Тогда она возглавляла Фонд культуры. Я пришла туда, и мне повезло — Раиса Максимовна была там. Так наша коллективная просьба оставить в покое студентов, а заодно и основать в тогда еще Советском Союзе Комитет солдатских матерей получила «добро». Мы начали работать, к нам пошли люди…
— В 1991 году Союз рухнул, и в стране заполыхало. На память сразу приходят Карабах, Приднестровье, Чечня... Работы было много?
— Про первую чеченскую до сих пор вспоминаю с содроганием. Это был настоящий ад. Особенно в первые дни 1995-го, когда российские войска в «новогоднем» штурме Грозного понесли самые ужасные потери. Столько народу к нам пошло… И не только родители. Сестры, братья, даже бабушки и дедушки.
— А как комитет взаимодействует с Министерством обороны? Конфликтуете?
— Наоборот, мы постоянно работаем вместе, по возможности присутствуем на заседаниях призывных комиссий, участвуем в совместных культурных мероприятиях. Но с некоторыми министрами обороны было, признаюсь, непросто.
— Кого вы имеете в виду?
— Министра обороны Павла Грачева. Скажу так: очень сложно приходилось работать тогда. Признаюсь, я не видела в нем министра обороны. И потом ведь на его правление, если так выразиться, пришлась эта чеченская бойня.
— А после были лучше министры?
— После Грачева они как-то очень быстро сменялись — Родионов, Сергеев, Иванов… Но никто из них особо в память мою не врезался. Наладили сотрудничество, ездили по воинским частям, помогали бороться с дедовщиной, сотрудничали, помогали справиться. А вот Анатолия Сердюкова я запомнила.
— Он много кому запомнился. Причем не с лучшей стороны.
— Сердюков начал расформировывать военные части, закрывать госпитали, а вместе с ними исчезали и поликлиники. Мне на это даже ветераны Великой Отечественной жаловались. Из-за его инициатив 90-летние люди фактически остались без медицинского обслуживания!
— Они как-то сопротивлялись, хотя бы писали письма, жаловались?
— Писали! А толку-то? Сердюков все уже давно подписал. Но я все равно собралась и пошла в Министерство обороны. Ведь меня буквально молили: Флера Маликовна, помоги, ты наша последняя надежда.
— Но ничего не получилось…
— Ну почему же? Справедливость удалось восстановить! Правда, нам помог тогда случай — буквально на следующий день российским министром обороны стал Сергей Шойгу. Он-то и начал отменять преступные приказы. Сергей Кужугетович — министр совсем другого калибра! При нем кардинально изменились в лучшую сторону условия службы: вместо душных малоухоженных казарм сегодня у всех удобные кубрики с душевыми и необходимой бытовой техникой. Питание стало совершенно другим. Но самое главное — появился порядок. Самый главный страх молодого солдата — дедовщину, какая была в 90-е, — уже и не встретить. Про таких генералов, как Сергей Шойгу, в старину говорили: слуга царю — отец солдатам.