«Алло, это ветеринарная клиника? Я тут птицу на даче нашел. Кажется, ястреб! А может, сокол... В общем, сидит и улететь не может. Глянете? Я на машине, готов выехать, диктуйте адрес».
Такие звонки в госпитале птиц "Зеленый попугай" (а это одно из редких учреждений, оказывающих помощь диким птицам) раздаются регулярно. Что происходит дальше? Человек привозит птаху в лечебницу, сдает на руки врачам и уезжает. А все хлопоты ложатся на плечи специалистов. Они не жалуются — чтобы спасти жизнь птице, не жалко ни денег, ни времени. Если пернатой можно помочь, ее лечат и через некоторое время выпускают обратно в природу. Для птиц-инвалидов подыскивают места в реабилитационных центрах — у нас есть и такие. Там живут десятки голубей, воробьев и других крылатых обитателей неба и улиц.
Однако звери и птицы, которые занесены в Красную книгу, оказались за рамками данного сценария. Оказать им ветеринарную помощь официально практически невозможно. Пока заболевшие голуби, чайки и вороны спокойно получают необходимое лечение, их более редкие собратья обречены на погибель. Спасти их может только внесение изменений в действующее законодательство. Орнитолог, кандидат биологических наук и директор госпиталя птиц Владимир Романов создал петицию, в которой подробно объяснил, как животные из Красной книги оказались заложниками бюрократических недоработок. А врачи превратились в нарушителей закона.
***
Краснокнижные птицы попадают в госпиталь нечасто, но все же такое случается. По закону врач, которому принесли редкого крылатого пациента, должен уведомить об этом Росприроднадзор. Но алгоритма, в какой форме и в какие сроки это должно быть сделано, не существует. На практике орнитологи поступают так.
— Чтобы нас потом не обвинили в подмене животного, мы сразу вводим ему чип, — рассказывает Романов. — Одновременно с этим я составляю обращение в Росприроднадзор, в котором описываю, когда и при каких обстоятельствах к нам попала птица. Уведомления я высылаю по почте. Эту же информацию дублирую через официальный сайт Росприроднадзора. Сложности начинаются уже тут: форма обращения на сайте такова, что в одном обращении можно прикрепить только один документ. А на поступившую птицу у нас имеется множество бумаг. Приходится посылать много писем на одну и ту же тему.
Уже на начальной стадии начинается полная неразбериха. Закон не говорит, что должен делать врач после отправки уведомления. Ждать ответ? За это время птица умрет. Начинать лечить? Но на это нет разрешения от органа, который контролирует редких животных в России. По умолчанию птицу из Красной книги трогать нельзя. Но ветеринары, конечно, на свой страх и риск приступают к лечению.
По их словам, общение с контролирующим органом напоминает разговор с глухой стеной. Ответ может прийти, а может, и не прийти. Может приехать инспектор для проверки, а может, и не приехать. Для врачей реакция ведомства всегда непредсказуема. А лечить птицу надо уже сейчас.
Айболиты избрали для себя такой путь: каждую манипуляцию с крылатым пациентом они фиксируют документально и отправляют в Росприроднадзор. Когда птица полностью выздоравливает, директор госпиталя сообщает об этом туда же и под контролем инспектора ее выпускают в природу. Если состояние пернатого было безнадежным и он умер на руках у доктора, тушку убирали в холодильник и готовились к длительному ожиданию дальнейших указаний от вышестоящей инстанции.
Эта схема работала до последнего времени. Хотя с точки зрения учета и мониторинга краснокнижных особей совершенно неясно, отражалась ли где-то полученная от орнитологов информация. Тем не менее доктора спасали пернатым жизнь, а это самое важное.
***
Последние два года и так не идеальная система дала сбой. На ветеринарных врачей начались гонения. Самый сильный удар приняло на себя отделение госпиталя птиц в Санкт-Петербурге.
— К нам в клинику регулярно стали наведываться сотрудники прокуратуры и проводить несанкционированные проверки, — рассказывает Владимир Владимирович. — Приходят в разгар рабочего дня и пытаются нас на чем-то подловить. В один из таких рейдов конфисковали у нас чужую больную сипуху, которую нам официально передали на лечение из зоопарка. На мой вопрос: «Почему вы ее забираете?» — ответили, что мы не имеем права содержать животное из Красной книги. Но ведь она не занесена в Красную книгу! Или интересуются, как к нам попала кукушка. Объясняю, что нам ее принесли на лечение. В ответ слышу: «Не волнуйтесь, я никому не скажу». В каком смысле не скажете? Мы не нарушаем ни одного закона, оказывая помощь обыкновенной кукушке, которую подобрали добрые люди. По неясной для нас причине мы стали объектом преследования.
Дальше — хуже. Несмотря на то что орнитологи всегда уведомляют Росприроднадзор о поступлении к ним на лечение птиц из Красной книги, их обвинили в незаконном содержании редких крылатых. Действительно, исходя из действующих правил, это запрещено. Но можно ли сказать, что врач, который сжалился над птицей и лечит за свой счет, ее содержит?
— К сожалению, в законе не прописано, в чем состоит разница между лечением и содержанием, — констатирует Романов. — А это категорически разные вещи. Неправильно говорить, что мы содержим животных, что они у нас проживают. Когда человек ложится в больницу на лечение или операцию, он же там не проживает? Эти понятия нельзя путать. Мы не собираемся этих птиц разводить или продавать, наша задача — вылечить их и выпустить в природу. Более того, мы их даже не вылавливаем из природы, нам их приносят люди. Я хочу, чтобы ветеринарные врачи могли помогать редким зверям и птицам, не опасаясь преследования со стороны правоохранительных органов.
Конечной целью атак на госпиталь, очевидно, стоит штраф. Поскольку клиника — юридическое лицо, то и сумма штрафа внушительная: от 500 тыс. до 1 млн рублей за каждый эпизод. Для ветеринаров это означает конец. А заодно и для животных.
***
От несовершенства закона редкие птицы страдают прямо сейчас. Мы уже писали о том, что несколько месяцев назад в госпиталь птиц в Балашихе привезли больного орлана-белохвоста, занесенного в Красную книгу России. Шикарная птица лежала в пойме реки и без сопротивления сдалась людям — это главный симптом того, что животное находится в крайне опасном состоянии. Обследование выявило проблемы с сердцем, но самое главное — у орлана отнялись лапы. Хищник даже не мог находиться в вертикальном положении, он беспомощно лежал на боку и глядел по сторонам.
Орнитологи приложили все усилия, чтобы вылечить редкую птицу. Такие пациенты, поступившие не от хозяев, а из природы, не финансируются из сторонних источников. У них нет владельца, который смог бы оплатить лечение. Государство тоже не выделяет средства. Их спасение происходит за счет неравнодушных энтузиастов.
Как только орлан окончательно поправился, встал вопрос о том, чтобы выпустить его в естественную среду обитания. Госпиталь смог договориться с Дагестанским природным заповедником (который, к слову, находится в ведомстве Росприроднадзора). В заповеднике есть все условия для того, чтобы возвращение в природу произошло максимально безопасно. Первое время орлана будут подкармливать, постепенно он привыкнет добывать пищу сам и вернется к полноценной жизни.
Вернуться в природу орлан был готов еще в начале декабря. Сейчас середина марта — а он до сих пор живет в стационаре под присмотром орнитологов. Росприроднадзор так и не отреагировал на обращения врачей с просьбой выдать соответствующее разрешение. А ведь чем дольше дикая птица находится в неволе, пусть и в хороших условиях, тем сложнее ей будет адаптироваться к прежней жизни в дикой природе. Но почему-то для чиновников это не является причиной ускорить процесс выдачи разрешения. Так что орлан продолжает оставаться заложником ситуации.
Более того, оказанная помощь орлану поставила орнитологов в крайне затруднительное положение. Госпиталь получил от Росприроднадзора письмо с довольно пугающим содержанием. Сотрудники ведомства высказывают сомнение, действительно ли врачи поступили по закону, спасая от смерти такого редкого представителя животного мира. Ведь они не имели права содержать у себя птицу из Красной книги. Что вы говорите: не содержали, а лечили? Но закон не видит разницы между этими понятиями.
***
Судьба спасенных редких животных после лечения сегодня тоже туманна. Если пациент полностью поправился, его нужно вернуть в природу. А если он остался инвалидом? Государство не оказывает помощь с поиском места, где животному будет оказан грамотный уход.
— Во времена СССР все было куда более определенно, — рассказывает руководитель реабилитационного центра диких животных «Ромашка» Алексей Мурашов. — Животных можно было пристроить в надежные руки. Например, птиц часто определяли в живые уголки при образовательных учреждениях с хорошей репутацией. В том же Дворце пионеров на Воробьевых горах.
Сегодня случаев, когда редкие звери и птицы попадают к людям, очень много. Энтузиасты сами ищут новый дом для животных, которые больше не могут жить в природе. При этом, оставляя у себя на ПМЖ травмированную особь, люди оказываются вне закона. И как только правоохранителям поступает сигнал, они моментально реагируют и устраивают облаву.
Так случилось с жителем Брянской области Владимиром Иванченковым. Мужчина 15 лет заботился о трех больных беркутах, а теперь его обвиняют в незаконном содержании краснокнижных птиц. При этом за 15 лет ни одно из ведомств и пальцем не пошевелило, чтобы принять участие в судьбе хищников. А ведь, как уверяет Иванченков, он отправлял в Росприроднадзор заявление на разрешение содержать птиц. Ответ так и не пришел. Зато после анонимной жалобы полицейские распихали беркутов по коробкам и увезли в неизвестном направлении. Хозяина в это время дома не было. Две из трех птиц такого обращения не пережили и погибли. И кто здесь действовал во благо природы?
Орнитологи считают, что сам порядок действий представителей властей в таких ситуациях ужасен в плане последствий. И виной этому тоже непрописанное законодательство. Случаи бывают разные, но отличить браконьера от человека, который открыто содержит птиц, ухаживает за ними и кормит за свой счет, не сложно.
— Нельзя вот так сходу изымать птиц, — считает Мурашов. — Достаточно зафиксировать факт нахождения и официально оставить их на ответственное хранение человеку, у которого они жили.
По словам орнитолога, у хозяина должен быть шанс объясниться, предоставить документы или другие основания, на которых эти птицы у него живут. Но во время показательных антибраконьерских рейдов чиновники не думают о судьбе животных, им главное отчитаться об успешно выполненной работе.
— Надо различать, для чего человек содержит краснокнижников, — продолжает Алексей. — Если они находятся на профессиональном лечении; если цель — выпустить их в природу; если содержатся калеки, для природы уже не имеющие никакой ценности, таким специалистам и центрам должны выдавать разрешения в заявительном порядке.
К слову, неразбериха возникает также из-за того, что Красная книга у нас не одна, а различается по областям и регионам. Если человек приютит у себя на даче покалеченную серую неясыть, ему это ничем не грозит, ведь эта сова не редкость для Московской области. Зато если в конце лета любитель птиц вернется в московскую квартиру и перевезет серую неясыть с собой, он уже становится нарушителем. Хотя по факту он совершает одно и то же действие: спасает попавшую в беду птаху.
Плохо и то, что кроме энтузиастов из народа помогать редким животным некому.
— Большой вопрос состоит в том, кто в России должен спасать особей редких видов животных, находящихся в бедственном состоянии, когда им реально нужна помощь, — говорит кандидат биологических наук, орнитолог, научный сотрудник заказника «Ремдовский» и национального парка «Смоленское Поозерье» Марина СИДЕНКО. — Нет у нас таких служб, которые бы по звонку выезжали и занимались этим. Куча природоохранных ведомств, департаментов, а спасать в природе животных некому. В итоге этим занимаются простые люди, обнаружившие такое животное. И иногда МЧС, если удастся их упросить.
***
Ветеринарные врачи составили петицию, которую отослали в правительство Москвы и лично президенту Владимиру Путину:
«Ввиду очевидного пробела в регулировании правоотношений по охране занесенных в Красную книгу РФ животных, которые были переданы третьими лицами на лечение в ветеринарные лечебные учреждения, просим законодательно легализовать алгоритм действий ветеринарного учреждения или частнопрактикующего ветеринарного врача при поступлении к нему краснокнижного животного, которому требуется оказание ветеринарной помощи».
Петиция вызвала бурное обсуждение в ветеринарном сообществе. Был поднят вопрос: есть ли риск, что при внесении изменений в закон недобросовестные ветеринары переметнутся на сторону браконьеров и захотят заработать на продаже животных из Красной книги?
По словам Романова, этот риск минимален. Проверить компетентность ветеринарного врача и правильность его диагноза легко. Для этого достаточно привлечь другого грамотного специалиста. В случае смерти птицы опять-таки выручает уникальный чип, поставленный сразу при приеме. По нему можно идентифицировать тушу, которую врач обязан хранить до приезда инспекторов. И ничего не помешает природоохранному ведомству присутствовать при выпуске выздоровевшей птицы в природу, чтобы лично убедиться в том, что ценную особь не использовали в корыстных целях.
А пока что получается, что наиболее ценные животные во время болезни лишены права на ветпомощь. А значит, они обречены на гибель.
***
В том, что взаимодействие с Росприроднадзором напоминает общение с глухой стеной, нам пришлось убедиться лично. Мы попытались получить от ведомства комментарии по обозначенной проблеме. Первый запрос был отправлен в начале декабря. Мы спрашивали:
— Каким образом регулируется оказание помощи животным и птицам из Красной книги, попавшим к врачам в больном состоянии?
— Какой официальный алгоритм оповещения об этом контролирующих органов со стороны ветврача? Если состояние зверя или птицы требует оказания немедленной помощи, что по закону нужно сделать первым — оказать помощь или оповестить об этом контролирующие органы? Каким образом по закону следует оповестить? Как следует поступать, если такое животное погибло?
Также мы интересовались судьбой орлана-белохвоста, который ждет своей участи, и просили прокомментировать преследования врачей, оказывающих помощь редким животным.
Приведем основные выдержки из ответа (полный текст имеется в редакции).
— Лица при нахождении ослабленных диких животных, занесенных в Красную книгу РФ, обязаны незамедлительно сообщить об этом любым доступным образом в уполномоченный орган по охране объектов животного мира субъекта РФ и территориальный орган Росприроднадзора для принятия решения по оказанию ветпомощи.
— Данными органами составляется совместный акт изъятия животного из природы в связи с нарушением функции нормальной жизнедеятельности и необходимости оказания помощи.
— Акт подписывается уполномоченным органом по охране объектов животного мира и территориальным органом Росприроднадзора, лицами, доставившими животное, и государственным ветврачом. Составленный акт, не позднее трех дней после обнаружения животного, высылается в Центральный аппарат Росприроднадзора. Принимается решение о правомерности изъятия животного из природы и согласование решения реабилитационных мероприятий с принятием решения о последующем выпуске в естественную среду обитания.
— Информация о преследовании врачей, которыми оказывается помощь животным, в Росприроднадзоре отсутствует.
Воплотить в жизнь этот порядок — задача из разряда фантастики. Потому что ветеринарный врач сможет выполнить только первый пункт: оповестить орган с помощью электронной формы на официальном сайте ведомства или отправить письмо обычной почтой. В соответствии с законом Росприроднадзор обязуется подготовить ответ в течение 30 (!) дней после регистрации обращения. При этом подписанный всеми сторонами акт о поступлении животного чиновники требуют отправить не позднее 3 (!) дней с момента обнаружения. Как физически это можно сделать? Да никак. Пока врач будет ждать ответа, животное успеет умереть. И чиновники, прибывшие на место для составления акта, застанут только труп в морозилке.
Мы послали в Росприроднадзор второе обращение, в котором попросили:
— предоставить телефоны для экстренной связи с уполномоченным органом и территориальным органом Росприроднадзора в Москве, по которому ветеринарный врач может обратиться в вышеописанном случае;
— разъяснить, имеет ли право ветеринарный врач, оповестивший Росприроднадзор о попадании к нему животного из Красной книги в ослабленном состоянии и требующего немедленной ветеринарной помощи, незамедлительно приступать к лечению, не дожидаясь разрешительной санкции от Росприроднадзора. Если этого права врач не имеет, в какие сроки Росприроднадзор обязуется такое разрешение предоставить, если сочтет это необходимым.
— Разъяснить, какие последствия ожидают ветеринарного врача, которому было доставлено ослабленное животное из Красной книги, если это животное погибнет в ожидании разрешения на его лечение уполномоченными органами.
Второе обращение было направлено в середине января, потом продублировано в середине февраля. Как указано на сайте официального ведомства, ответы на запросы, поступившие в пресс-службу, предоставляются в течение 7 дней. Однако в нашем случае этого не произошло до сих пор. Три с половиной месяца переписки — и ни одного конкретного ответа. Вопрос, касающийся судьбы орлана-белохвоста, найденного в Раменском, был проигнорирован оба раза. Очень показательная история.