Какого размера грудь? Вот такая вот!
Министр культуры Екатерина Фурцева хоть и заявила, что каждая советская женщина имеет право на качественный бюстгальтер, на практике ее заветы реализовывали не везде и не всегда — так что именно с нижнего белья начинались мучения советских женщин, желавших обновить гардероб.
«Бюстгальтеры купила в Прибалтике, в десятом классе была, ухватила три штуки белого цвета, носила бережно лет пять. Бабушка подбирала подходящее к бюстику кружево и обшивала мне им обычные хлопковые белые трусики. Она же вязала шапки, шарфы и даже купальник! Крючком. Раздельный, розовый — только такие нитки нашли», — поделилась наша читательница воспоминаниями конца 1980‑х годов.
Правда, столь творческие бабушки — готовые специально украшать внучкам нижнее белье — достались далеко не всем. Также, вспоминают женщины, и думать нечего было о какой-либо размерной сетке — как сегодня: вам какой, 75Е или 80С? Или попробуйте 70F, он как раз маломерит у этой фирмы. Нет, все лишнее — советская промышленность предписывала женщинам иметь строго первый, второй или третий размер груди. Да и тут могли возникнуть заминки.
«Конец семидесятых, мы с мужем зашли в ГУМ. Я пошла за чем-то на второй этаж, а Игорь остался на первом. Видит — очередь, спрашивает: что дают? Оказалось, бюстгальтеры. Он честно встал, думал, я успею, но очередь внезапно быстро двигалась. Дошел до прилавка, продавщица спрашивает: какой размер? Он растерялся, а потом выставил вперед две согнутые ладони — говорит: вот такие вот! Все тетки хохотали, а меня потом встречал красный как рак муж. Но зато с лифчиком!» — вспоминает пенсионерка Юлия Семёновна. Хотя тетки из очереди, в общем-то, зря хохотали: определение «вот такие» было иногда единственным способом обеспечить жену дефицитным товаром — если вдруг видишь соответствующую очередь, а супруги рядом нет.
Тем женщинам, чьего размера — вот такого вот! — не нашлось в продаже, можно было обратиться к портнихам. Проблема решалась. Сложнее было с колготками — их все-таки ни одна портниха не сошьет.
«Моя сестра урвала у спекулянтов колготки, которые оказались ей маловаты. Мама по доброте душевной предложила: отдай, мол, Наташке! Сестра говорит: «Да у нее же ноги толще!». Мама решила отстоять мое право на колготки и ляпнула: «Зато короче!». Я подростком была, расплакалась, конечно... А кому отдали те колготки, даже не помню», — рассказала 47‑летняя Наталья.
Колготки «неправильного» размера — как и любой другой предмет туалета — вполне можно было кому-нибудь пристроить. Достаточно вспомнить мымру Людмилу Прокофьевну из «Служебного романа», возмущенную объявлением «продаю колготки» в женском туалете, чтобы осознать: ничего не пропадало без толку. На это, вероятно, и рассчитывали продавщицы, периодически поражавшие женщин своей беспечностью.
«Стою я в магазине в дикой очереди за колготками. Подходит моя очередь, я спрашиваю у продавщицы, какие есть размеры. Та совершенно изумленно: «Какая вам разница, какой размер?!» — со смехом вспоминает другая наша читательница.
Белые туфли — модные, но похоронные
Проблему одежды как таковой еще хоть как-то можно было решить — спекулянты, портнихи, швейная машинка дома...
«Одевалась в то, что шила и вязала сама, причем и себе, и мужу, и детям — от купальника до шубки. Шила, вязала, делала аппликации и вышивки. Ничего не стоило за ночь сшить новое платье, а утром пойти в нем на работу. Зато всегда была одета не так, как все. Выкройка была базовая, каждый раз моделировала под фасон. Еще пользовалась выкройками из «Бурды». До сих пор лежит целый ящик, рука не поднимается избавиться от них. Я училась на курсах техники шитья при клубе фабрики «Красная Роза». Там очень хорошо учили и шить, и моделировать», — вспоминает наша читательница Любовь.
Кто не умел сам — те находили спасительниц.
«У нашей семьи была тетя Наташа Зайцева. Она шила ВСЁ: от шифоновых блузок до элегантных шуб. Ездили к ней в Рабочий Поселок по Белорусской дороге сразу по нескольку человек — очень это был приятный и добрый дом. Поскольку тетя Наташа обшивала представительниц самых разных кругов, у нее всегда были толстенные модные немецкие журналы. Теперь я думаю, что это были Otto, Quelle и прочие, откуда мы могли выбрать любую модель, и тетя Наташа ее «отшивала», причем на высочайшем уровне. Кстати, журналы эти привозила ее клиентка, которую за глаза называли «индюшкой», т.к. она была женой какого-то нашего дипломата в Индии», — вспоминает Елена Григорьевна.
Несколько сложнее обстояли дела с обувью — ее не очень-то сошьешь. Поэтому колебания секретарши Верочки из фильма «Служебный роман» — брать или не брать новые сапоги — по меркам эпохи были почти что капризом. Если твой размер и уже урвала: брать, конечно!
«До сей поры жутким воспоминанием осталась пятичасовая очередь за сапогами где-то в середине 80‑х годов в ЦУМе. Обувной отдел был на четвертом этаже, а очередь тянулась с первого по шести лестничным пролетам. Купила финские сапоги на натуральном меху дивного цвета светлого какао, носила их потом лет пять или шесть каждую зиму, почти не снимая», — рассказывает Елена.
Правда, ЦУМ — это хоть какая-то гарантия, что вместо сапог тебе не подложат свинью. Бывали и анекдотичные случаи: например, до сих пор из уст в уста передается история, как в середине 1980‑х годов в Москве однажды «выбросили» белые индийские туфли «с сюрпризом».
«Все дрались за место в очереди, а потом пошли форсить. И моя мама пошла. К вечеру туфли были в хлам, и сапожник сказал, что починке они не подлежат. Оказалось, это были ритуальные туфли для похорон», — вспоминает одна из наших читательниц. И другая продолжает: «Я в таких туфлях попала в дождь. Резво поскакала домой спасаться от грозы и в какой-то момент осознала, что шлепаю по лужам босыми пятками, а на щиколотках болтаются лохматые тряпочки, как у папуаса в национальном костюме».
Как рассказал историк советской повседневности Александр Васькин, попадание в дурацкие ситуации было, к сожалению, для нашего брата (и сестры) не такой уж редкостью.
— Есть история, как наши артисты во время заграничных гастролей попали в магазин и бросились выбирать сапоги. И поражались, что нет одного размера, странные какие-то пары: например, правый 38‑й, а левый 40‑й. Думали, брак, а оказалось, это был магазин для инвалидов. Но наших ребят это не остановило: купили! Где-то собрали «комплекты», где-то надевали на одну ногу носок, — рассказывает Васькин.
Кто-то, впрочем, в похожую ситуацию попадал случайно.
«Я помню очередь длиной в квартал за босоножками. Такие шлепки-сеточки на пробковой танкетке. Черные и бежевые. Казалось, что весь мир решил переобуться в это великолепие. Абсолютно все знакомые дамы щеголяли в этих босоножках. Однажды случился курьез: с вечеринки одна баба навеселе ушла, надев одну свою, а другую чужую, причем большего размера. Хозяйка умыкнутой босоножки, тоже изрядно навеселе, уходила последней и не на шутку перепугалась: что это у нее вдруг одна нога так нереально распухла, что в обувь не лезет?!» — вспоминают женщины.
Кстати, одинаковые туфли в этой ситуации — вовсе не повод переживать.
«Когда моя сестра выходила замуж в 1989 году, на свадьбе было по нынешним временам почти неприличное — одинаковые туфли на невесте и свидетельнице. Черные и белые. Причем не просто лодочки, а такие выразительные туфли, с каким-то заметным декором. Сейчас бы, наверное, западло было бы, а тогда, раз уж оторвали, не повод не надеть», — рассказывает пятидесятилетняя Ольга.
«Такие дорогие» французские духи
Истории про тушь, в которую надо поплевать, давно стали анекдотом, который взрослые женщины сегодня пересказывают более молодым, — и десятилетия спустя вроде бы кажется, что смешно. На практике же в решении косметических проблем ничего смешного не было.
«Я училась на первом курсе, когда в центре Москвы открылся магазин «Золотая роза». Естественно, рванули с девчонками туда. Купила какой-то самый дешевый крем, уж на какой денег у студентки хватило... и не поняла, что это автозагар. Французского не знала, а продавщицы не объяснили. Вечером радостно намазалась новинкой, протащилась от запаха и легкой консистенции, а утром испугалась, увидев в зеркале знойную мулатку... Ну не отказываться же было из-за такой ерунды от «Ланкома». Мазалась, ходила в декабре с загорелой мордой», — героине этого рассказа, несмотря на курьез, еще повезло: все-таки «Ланком». Обычно проблемы решали проще.
«Вместо теней я использовала крошку от карандашных грифелей — синюю, зеленую, ну красота же. Помаду покупала на рынке у цыган. Жирную и перламутровую. Первые французские духи подарили на совершеннолетие (это 1988 год). Это были Diorissimo от Christian Dior. Родители покупали через третьи руки, у заведующей крупным магазином, отдали 55 рублей! При зарплате средней в сто рублей в то время. Запах ландыша для меня до сих пор один из самых любимых», — вспоминают женщины, чья юность пришлась на застойные 1980‑е годы. Что примечательно, мнения о любимом парфюме у сверстниц почти всегда совпадают: Diorissimo, Anais Anais, Poison... в общем, то, что привозили спекулянтки. Дамы постарше — ровесницы учительницы Нади из «Иронии судьбы» — вспоминают Climat: те самые французские духи, которые «такие дорогие». А ведь и правда дорогие — кому нынче придет в голову покупать парфюм за половину зарплаты?
— Спекулянты обитали в Столешниковом переулке, но на самом деле они нашли бы вас сами. Поманили бы пальчиком, позвали на квартиру, в номер гостиницы, в туалет... Нужно было только найти нужное место. Около универмага «Москва» они ошивались, около ГУМа. Система была очень хорошо налажена, — продолжает рассказ Васькин. — А если что появлялось в свободной продаже, то оно и исчезало мигом. Женщины шутили: мол, тени для век исчезают в полдень!
Существовал, впрочем, и более экстравагантный вариант добычи всего необходимого: нужно было всего лишь... подать заявление в загс!
«Вплоть до конца советской эпохи в загсе давали талоны на свадебный набор: банка икры, бутылка шампанского, кольца, колготки и что-то там еще. Мама училась в текстильном, а папа в горном напротив. И вот они там — девочки из текстильного и мальчики из горного — ходили разными парами по очереди в загс, меняли заявления на талоны. Жениться при этом никто не собирался, цель была колготки заполучить!» — делится родительскими историями Полина.
Кстати, воспоминания доказывают: проблемы касались не только взрослых женщин; девочки тоже сполна ощущали суть дефицита.
«В 1980 году мама поехала в командировку в Югославию и привезла мне оттуда набор резиночек для волос. Разноцветных. Штук шесть, не меньше. Вот это было счастье так счастье! Мне было 9 лет». Вот тебе и «спасибо за счастливое детство».
«Боже, пулеметные ленты!»
Если о нехватке банальных средств женской гигиены наши мамы и бабушки вспоминают сразу же, то о другом интимном вопросе — о контрацепции — у многих говорить не принято. И не на ровном месте.
«Мама до сих пор краснеет, когда вспоминает. 1988 или 1989 год, она уже замужняя дама с ребенком. Презервативы было не достать. И тут в аптеку выбросили!!! Мама покупает сразу 30 штук. Упакованы они были в бумажные блистеры по 10 штук, как обычные таблетки. Сворачивает она это счастье трубочкой, убирает в сумочку и бежит на работу на завод. А в конце рабочего дня с мамой вместе подходит к проходной коллега, молодой мужчина. Мама открывает сумку на застежке, чтобы достать пропуск, и из сумки вылетает этот сверток презервативов. Стыдно было всем. Особенно, конечно, маме. Надо понимать, что такие вещи не обсуждались в обществе и были табуированы», — рассказывает семейную историю тридцатилетняя Маша.
Хотя, справедливости ради, находились дерзкие комсомолки, которые ничего стыдного тут не увидели бы. О подобной истории вспоминает другая читательница: «Начало 1990‑х годов, я зашла с коляской в аптеку и вижу, что есть презервативы! Жутко обрадовалась, говорю: дайте десять штучек! Вот только я не в курсе была, что их пакуют по десять штук. Когда тетка вывалила передо мной гору, первая мысль была: боже, пулеметные ленты! Но не отказываться же было! Купила сотню — десять штук по десять штук. Надолго хватило зато. Ну и хохотали с мужем, конечно, куда без этого!».