Пишу о миграции и непосредственно работаю с мигрантами почти 30 лет, начиная с советских времен. Но ни одна из сотен моих статей такого внимания не привлекала. Даже недавняя публикация о гибели молодого беженца с Донбасса, который умер в ожидании гражданства РФ (чиновники по ошибке дали ему незаконный отказ), прошла как-то незаметно. А теперь — звонки, письма, поздравления.
Успех? Нет, поражение. Ведь главная цель, ради которой я писала и все новогодние каникулы переписывала эту статью, стараясь выбрать точную интонацию и не повредить делу, оказалась мало кому понятной.
Большинство читателей, похваливших статью, считают, что автор хочет защитить Кириллову. Но ведь я уже объясняла в опубликованной статье, что этот необычный генерал полиции с «правозащитным геном в крови» ни в чьей защите не нуждается. Многие, значит, мне не поверили — известно же отношение населения к нашей полиции. Недоумевают: да как это может быть, чтобы энергичная начальница Главного управления по вопросам миграции МВД России, полная сил и преданности своему делу, вдруг ушла с такой престижной должности «по собственному»?
Ну, во-первых, ушла она не вдруг. Рапорт об отставке подала министру еще 03.11.2018. А указ о ее увольнении, вызвавший много кривотолков в прессе, был опубликован только 31 декабря — новогодний «подарок» российским мигрантам. Все эти три месяца у лидеров нашего «Форума…» теплилась надежда, что Ольга Евгеньевна передумает уходить. Сотрудники главка уговаривали ее не подавать рапорт. Она сделала так, как требовала ее совесть. Не умеет она кривить душой и докладывать, что теперь, когда принята, наконец, обновленная Концепция государственной миграционной политики, все будет хорошо. Знает же она, что в регионах, перенасыщенных мигрантами, ситуация все хуже и хуже. В невыносимых условиях, в которых работают миграционные сотрудники после ликвидации ФМС, практически невозможно облегчить путь к гражданству, как обещал Президент РФ, даже самым желанным для России мигрантам — нашим возвращающимся соотечественникам.
Во-вторых, тем, кто пишет в откликах, что за Кирилловой, мол, «водятся какие-то грешки, и она ушла, чтоб избежать ответственности», должна сообщить такую «новость»: из любого правила случаются исключения. Всем известно, что миграция стала у нас Клондайком для коррупции, но строгие комиссии, все эти три месяца проверявшие работу миграционного главка, никакого компромата на его руководителя не нашли…
Некоторые читатели упрекают меня: «В статье нет ответа на вопрос, почему же хороший генерал Кириллова ушла в отставку». Она ушла — повторю — не сгоряча, никакого конфликта с руководством МВД у нее не было. Причем, в отличие от других отставников, которые заранее подыскивают спокойный «запасной аэродром», она просто ушла на пенсию (полтора года назад ей исполнилось 55 лет). Почему все-таки ушла?
Поскольку Ольга Евгеньевна и сама не отдает себе отчета в значимости своего самоотверженного поступка, попробую сказать главное, ради чего я так долго мучилась над статьей о ее отставке. Уход Кирилловой был, по сути, актом протеста совестливого человека против нашей репрессивной миграционной политики и противоречивого, полного коррупционных ловушек миграционного законодательства, все нормы которого она, как любой чиновник, была обязана без возражений исполнять. У меня была наивная мечта достучаться до совести чиновников, принимающих решения. Увы… Но куда больше удручает, не дает покоя, что не убедила я, значит, простых читателей, что все мы, российское общество, равнодушно взирающее на издевательства над мигрантами, виноваты перед ними. Ведь именно этих издевательств не смогла терпеть — восстала генерал Кириллова.
* * *
Порой меня упрекают друзья: раньше ты писала интересные статьи, а теперь уже читать надоело: миграция, миграция, миграция… Мне повезло работать в лучших газетах страны. Начинала я в «Комсомолке», летала с группой Шпаро на Северный полюс, опускалась в скафандре на дно Байкала, объездила на перекладных все «Золотое кольцо» Колымы, вела рубрику о нравственном самосовершенствовании «Наедине с собой». Когда перешла в «Литгазету» (ее называли «рупором перестройки»), увлеклась социальной тематикой, писала о борцах за правду и справедливость, брала интервью у ярких, знаменитых людей.
Правозащитником я стала неожиданно. В январе 1990-го пришла как корреспондент в армянское постпредство и впервые увидела беженцев. На мраморном полу бывшего лазаревского особняка лежали вповалку женщины, старики, дети — израненные и обожженные жертвы бакинских погромов. Все угрюмо молчали, но какой же болью безысходности горели (будто кричали!) их большие, у всех черные глаза… Обычно после критических статей в «ЛГ» срочно принимались меры. Но вот я стала публиковать одну статью за другой, а беженцы все лежали на том же полу: в огромной Москве им не находилось пристанища.
Наступило новое время: хлынула безбрежная гласность, подаренная стране Горбачевым, и она же, гласность, сама себя заглушила. На нашу свободу слова «верхи» стали отвечать… «свободой» слуха. Этот изобретенный мною афоризм ставший впоследствии расхожим в журналистской среде, но вскоре стало очевидно, что дела нашей прессы печальнее, чем думалось.
Понятно, что «верхи» не желают слышать то, что им слышать невыгодно. Но как же обидно терять массового читателя, ведь считалось, что у нас «самая читающая в мире публика», а пресса называлась «четвертой властью». Да, так оно и есть в демократических странах, где граждане имеют навык отличать правду от клеветы и с помощью прессы могут реально повлиять на выборы трех других ветвей власти. А наша неподготовленная публика просто устала от шквала дутых сенсаций, постыдных скандалов и помоев чернухи, которые выливают на головы россиян оборзевшие без какой-либо нравственной цензуры пиарщики. И люди теряются, перестают верить всему, что слышат из официальных источников, начинают мечтать, чтоб Россией правил, как раньше, один царь-батюшка, только бы жить спокойно.
* * *
Ненавистью к «понаехавшим» зомбировали наше население, в частности, популярные передачи Владимира Соловьева. Неловко было смотреть, как он и агрессивные завсегдатаи его передач мигом перекрасились в благодетелей мигрантов после выступления В.В.Путина на VI Всемирном конгрессе соотечественников. Президент сказал, что представители «русского мира», где бы они ни жили, могут свободно переселиться в Россию, их трудовой потенциал необходим нашей стране. И еще он добавил, что путь соотечественников к гражданству будет серьезно облегчен. Да разве Путин первый раз говорит о чудовищной забюрократизированности процедур получения гражданства РФ? А что изменилось в реальности?
Неужели наши чиновники и президенту отвечают «свободой» слуха? Нет, что вы?! Они тут же начинают суетиться, изображая активность деятельности, Дума спешит рассмотреть годами лежащие поправки в Закон о гражданстве, но в результате от хороших предложений, которые могли бы разительно изменить жалкую участь сотен тысяч наших соотечественников, давно живущих в России без элементарных человеческих прав (некоторые эксперты считают, что таких «нелегалов поневоле» у нас полтора миллиона), остаются, как говорится, только рожки да ножки.
* * *
Еще в марте 1990-го при «Литературной газете» была создана первая в Советском Союзе общественная организация, помогающая беженцам, — комитет «Гражданское содействие». Семь лет этот знаменитый нынче комитет работал в здании «ЛГ». Не устану благодарить моих коллег-литгазетовцев за их великое терпение. Особенно им доставалось во время чеченской войны, когда коридоры редакции, лестничные площадки и подлестничные проемы были заполнены гуманитаркой, которую делили между собой почти обезумевшие от горя беженцы из Чечни.
Офис «Форума переселенческих организаций» тоже много лет располагался в «ЛГ» — в моем тесном кабинете и смежной с ним комнате. Полное название «Форума…» очень солидное: Международное общественное движение содействия мигрантам и их объединениям.
«Форум…» был учрежден, точнее сказать, родился по настоятельному требованию времени 22.04.1996 г. Это был апогей исхода русских и русскоязычных из бывших братских республик. По южным окраинам внезапно распавшейся советской империи понеслось: «Чемодан–вокзал–Россия». В нашу страну, как на остров спасения, устремились миллионы репатриантов, у которых нигде не было родины, кроме России. Хоть сама Россия была в ту пору почти нищей, но никто из репатриантов не остался под открытым небом. Спасало и привечало эти миллионы бездомных не государство, а прежде всего российское общество: тогда мы еще не растеряли присущего русским милосердия. Сама жизнь вскоре показала, что искреннее сочувствие порой эффективнее помогает, чем деньги.
* * *
Да, тридцатый год подряд безвылазно сижу в глубоком темном окопе под названием «Миграция». Вверху, где светло и небо видно, ходят люди, мои знакомые скептически посмеиваются: «Хватит, вылезай, все равно народ тебя не слышит, и возраст уже подошел, чтобы думать и писать о вечном». Да я же сама хочу вырваться из плена этой тупиковой, всем обрыдлой проблемы, давно зарекаюсь не писать больше о миграции. Это ведь страшная мука — каждый раз искать новые слова, какие-то убедительные аргументы, чтобы пробить хоть трещинку в глухой стене. Но не могу ведь бросить свой окоп. Дело в том, что он на передовой линии фронта, из этой темной глубины видны корни травы, которая дурманом ненависти отравляет сегодня души россиян.
Наша несчастная Россия, не раскаявшись за свое богоотступничество, за сброшенные купола церквей, массовые расстрелы священников, позиционирует себя сегодня как православное государство. В христианские праздники ТВ показывает народу, что наши вожди стоят со свечками в храмах и пусть неумело, но осеняют себя крестом вместе с паствой. Сегодня почти все похороны известных народу лиц сопровождаются заупокойными панихидами. Тем временем пропаганда твердит нам, что Россия в кольце врагов, и мы живем в страхе перед грядущей Третьей мировой, не замечая, что внутри нашей страны разгорается гражданская война ненависти всех против всех.
А начинается она с неприязни к «понаехавшим»: в каждом мигранте мы готовы подозревать потенциального террориста. Одобряем дикие ужесточения миграционного режима, приводящие к депортациям и многолетним запретам на возвращение в Россию наших вчерашних советских сограждан, которых коммунистическая партия послала в свое время поднимать экономику и культуру окраин великой страны. Сегодня из ближнего зарубежья к нам едут в основном не те, уже постаревшие посланцы России, а их дети и внуки, но разве они нам чужие? Стыдно сказать, но в нашей стране у всех на виду процветает трудовое рабство. И все больше наших родных «гастарбайтеров», получив квалификацию в России, поворачивают в другие, более доброжелательные страны.
Между тем ставшая суверенной Россия, получив «независимость» от своих же бывших республик, остается, как и СССР, самой крупной по территории страной мира. Конечно, за счет Сибири и Дальнего Востока. Сколько представительных конференций, медиафорумов прошло на острове Русском! Сколько было разговоров, сколько предпринято сомнительных мер, чтобы поскорее заселить (не потерять!) богатейшую дальневосточную кладовую природных ресурсов, многие из которых пока скрыты в земле!
Поразительный парадокс: по законам экономики людские потоки всегда идут вслед за деньгами, а тут наоборот — огромные бюджетные средства (наши с вами налоговые платежи, уважаемые россияне!) идут с запада на восток, а местные жители мигрируют с востока на запад. И не все из них оседают в России. Меня охватывает тоска одиночества, когда зрительно представлю, что значит примелькавшийся факт: плотность населения на нашем Дальнем Востоке — один человек на целый квадратный километр.
* * *
Лидеры «Форума…», помню, говорили: «Мы возвращаемся не иждивенцами! Вот обустроим свои семьи — поможем возрождению Родины». Тогда, в лихие 90-е, слово «возрождение» было в ходу, многие фонды так назывались, партия с таким именем, кажется, была. Сегодня этого слова уже не слышно. А еще у «форумцев» был замечательный девиз: «Мигранты нужны России так же, как Россия нужна мигрантам».
Так вот, с этой убежденностью я жила до недавнего времени. Старалась как могла помочь попавшим в тупиковые ситуации репатриантам. Издевательства и унижения, через которые проходит почти каждый соискатель российского гражданства, кажутся мне продолжением репрессий сталинского времени (разумеется, в облегченном виде). Помогая мигрантам, я тешила себя надеждой, что тем самым наш «Форум…» помогает властям спасать Россию от демографического кризиса. Таких искренних патриотов, как возвратившиеся на Родину соотечественники, в сегодняшней России не так уж много. А много ли таких патриотов, как Кириллова, среди наших чиновников: они так боятся потерять свои кресла, так истово пекутся извлечь из своей должности побольше выгод, что им просто некогда думать о судьбе России. И сделала я для себя горькое открытие: большинству наших чиновников просто некогда заниматься своими прямыми обязанностями.
Поэтому о каком «человеческом факторе», о какой демографии речь, если перед новичком в погонах лежит гора из миграционных законов с массой поправок, нормативных актов и новых полицейских инструкций (гора высотой как четыре тома «Войны и мира», а за дверями бурлит очередь мигрантов, всю ночь простоявших у подъезда). Многим из просителей можно бы помочь, если поискать законный выход в той самой «горе», но на это нужно время и желание. Поэтому легче найти в заявлении посетителя какое-то неправильное слово или не там поставленную запятую и отмахнуться от него как от назойливой мухи. Не помню случая, чтобы кто-то из миграционных сотрудников был наказан за отказ помочь мигранту…
Злые языки говорят мне: «Хватит биться головой о стену, неужели ты не понимаешь, что олигархам для обслуживания нефтяной трубы и сорока миллионов местных жителей хватит?!» Но я не смею покидать свой миграционный окоп. Ведь если вспыхнет тот самый бессмысленный и беспощадный, о котором предупреждал нас Пушкин, то зажигательной фугаской скорее всего станут ненавидимые нашим зомбированным населением мигранты, в том числе «понаехавшие» русские.