Под колпаком у диспетчера
Нам предстоит побывать на предприятии, которое входит в пятерку самых производительных и перспективных шахт мира. По дороге узнаем, что шахта имени Владлена Даниловича Ялевского, входящая в состав «СУЭК-Кузбасс», названа в честь руководителя угольной отрасли Кузбасса и располагается рядом с селом Котино в Прокопьевском районе. Здесь задействовано самое мощное и современное оборудование. За последние пять лет СУЭК вложила в развитие только этого предприятия десять миллиардов рублей. И шахтеры регулярно устанавливают новые рекорды угледобычи.
— Добываем уголь двумя очистными забоями, — посвящает в курс дела главный инженер шахты Андрей Михайлович Черданцев. — Вы отправитесь в лаву №5004, ее отличительная особенность, как и лавы №5003, — в уникальной длине забойной части, которая составляет 400 метров. Что позволяет за меньшее количество циклов добывать больше угля. Аналогов в отечественной угольной отрасли нет. Увидите, как работает очистной комбайн нового поколения Eickhoff SL 900, способный добывать до 4 тысяч тонн угля в час.
А для начала нас знакомят с планом ликвидации аварии. Показывают, как в случае задымления надо пользоваться самоспасателем — автономным дыхательным аппаратом, который по технике безопасности должен носить на ремне в шахте каждый специалист.
— Сделайте глубокий вдох, задержите дыхание, сорвите замок и крышку футляра. Быстрым движением отправьте в рот загубник, оденьте носовой зажим и выдохните в самоспасатель, — демонстрирует работу дыхательного аппарата главный инженер шахты.
Крышка с грохотом летит под потолок, на пол сыпятся металлические шарики, под подбородком у Андрея Михайловича колышется большой дыхательный мешок. Нос зажат… Впитываем информацию как губка: при вдохе газовая смесь проходит через регенеративный патрон с фильтром. Время защитного действия самоспасателя — 60 минут при ходьбе и 300 — если остаешься на месте и ждешь помощи.
Уже изрядно напуганные, представляя себя в подземной ловушке, идем в здравпункт. Каждый, кто спускается в шахту, проходит медицинский контроль. Дышит в «трубочку» — проходит тест на алкоголь. Врач меряет ему давление и пульс.
На этом этапе в группе журналистов произошел отсев. Для астматиков, аллергиков и сердечников спуск на глубину 300 метров опасен. Может случиться приступ.
Те, кто прошел медосмотр, получают новенькую спецодежду, сапоги, шапку, перчатки, каску, защитные очки, респиратор и беруши. Сотовые телефоны и фотоаппараты просят оставить наверху. Из-за возможности появления метана в шахте нельзя брать с собой ничего, что может дать искру.
Мы идем в ламповую «заряжаться». Каждому из нас выдают самоспасатель, который шахтеры именуют «банкой» или «термосом», и головной светильник. А шахтеры проходят еще и предсменное тестирование на специальном терминале — комплексе контроля компетентности.
Наблюдаем, как один из горнорабочих вводит свой табельный номер, на экране появляется вопрос: возможен ли переход в шахте между вагонами? Шахтер уверенно нажимает на квадратик с надписью «нет». Мини-экзамен пройден. Путь в шахту открыт.
Спускаться под землю мы будем на монорельсовом подвесном локомотиве, который шахтеры именуют дизелем. Чтобы шагнуть с боковой металлической ступени в один из открытых, раскачивающихся под потолком вагончиков, нужно сделать широкий шаг и сходу сесть на узкую деревянную лавку.
Вот-вот начнется спуск в темноту, вглубь земли. У одной из коллег начинается приступ клаустрофобии, хотя раньше она не боялась ограниченного, замкнутого пространства. «Шахта не пускает», — говорят со знанием дела горняки. Коллегу провожают к выходу, к свету. А мы спускаемся в темноту. Скользим по узкому путевому стволу вниз. Путь на глубину 300 метров займет полчаса.
В свете головных светильников видим мощные металлические арки, что подпирают свод. По наклонному стволу идут трубы различного диаметра. По самым большим в диаметре — откачивают метан, который выделяется из угольных пластов и прилегающих к ним пород.
Газа бывает так много, что его не выбрасывают в атмосферу, а направляют на контейнерные теплоэлектростанции. Как это сделано, например, на шахте имени С.М. Кирова в Ленинске-Кузнецком. Из шахтного метана здесь получают электроэнергию и тепло. Предприятие, таким образом, экономит на электричестве. И полностью обеспечивает тепловой энергией административно-бытовой комбинат и обогатительную фабрику.
А мы продолжаем спуск, периодически притормаживая, чтобы преодолеть сдвоенные вентиляционные шлюзы, предназначенные для распределения воздуха, чтобы меньше было утечек. Для пропуска локомотива в шлюз открывается дверь первой перемычки. Когда «дизель» въезжает в шлюз, ворота за нами закрываются, и только после этого открывается дверь второй перемычки.
Скользя на глубину, мы замечаем, что стены шахты припудрены чем-то серым.
— Они покрыты специальной инертной пылью — мелко измельченными негорючими материалами, — объясняет главный инженер. — Так с помощью сланцевания борются с угольной пылью, которая оседает на стенах шахтных выработок и, когда вспыхивает метан, многократно усиливает мощность взрыва.
Через полчаса останавливаемся на развилке. Спрыгиваем с локомотива вниз. До лавы, очистного забоя, где работает бригада шахтеров, нам придется пройти 600 метров по вентиляционному штреку.
Шагая по узкому, темному туннелю, чувствуем себя героями фантастического фильма. Ощущения — будто на другой планете.
Но дышится, на удивление, легко. В шахте постоянно дует ветер. Чтобы не дать накопиться опасной концентрации метана, с поверхности, с помощью вентиляционных установок, нагнетаются тысячи кубометров воздуха. И он чище, чем на поверхности! Согласно нормам, в нем по объему не менее 20 % кислорода, как где-нибудь в лесу.
Когда в системе трубопроводов раздается какой-то скрежет, мы замираем на месте. «Шахта — живой организм: вдыхает, выдыхает, реагирует на сквозняк...», — говорят сопровождающие нас горняки.
За атмосферой в шахте следят сотни автоматических устройств. Даже в наш головной светильник, прикрепленный к каске, встроен датчик контроля метана — газоанализатор. А также вмонтирован специальный чип, который позволяет отслеживать наше местоположение под землей с точностью до метра. Мы все «под колпаком у диспетчера». По всей шахте установлены пункты контроля, работающие на базе сети Wi-Fi.
— Не удивляйтесь, если услышите голос, доносящийся из головного светильника, — огорошивает нас заместитель технического директора компании «СУЭК-Кузбасс» Игорь Харитонов. — В светильник встроен динамик, в любое время с вами может связаться диспетчер.
Не шахтерская лампа, а прямо мини-компьютер. Осознаем, что идем практически со смартфоном на голове! В современной шахте уже давно используются инновационные, космические технологии.
День назад мы были в Едином диспетчерском аналитическом центре АО «СУЭК-Кузбасс» в Ленинск-Кузнецком и видели, как на больших стенах-панелях со множеством мониторов в режиме реального времени отображается вся информация о том, что происходит на кузбасских шахтах, разрезах, обогатительных фабриках и вспомогательных предприятиях. Отслеживается ситуация в подземных выработках, соблюдение режима проветривания. Также контролируется работа оборудования, местоположение рабочих в шахте, ведется мониторинг сейсмологического состояния горного массива и многое, многое другое. Практически «Центр управления полетами». Есть диспетчер по промышленной безопасности, диспетчер по производству, энергодиспетчер, диспетчер по аэрогазовому контролю… И у каждого свой фронт работ.
«Люблю, когда трудно, это заводит»
Дорога между тем идет под уклон, мы то и дело пересекаем бегущие ручьи. Где залегает уголь, есть и подземные воды. В шахтах их собирают в канавки, направляют в водосборник, а потом с помощью насосов откачивают на поверхность.
Вобрав в себя угольную и породную мелочь, вода становится мутной. Но ее с помощью системы прудов-отстойников и модульных узлов доочистки научились в Кузбассе очищать до питьевого качества. Инновационные технологические линии с компактными флотационными установками работают сейчас на шахтах имени В.Д Ялевского и «Талдинская-Западная — 1» в Прокопьевском районе, а также на шахте имени А.Д. Рубана в Ленинск-Кузнецком. Все оборудование размещено в контейнерах. Производительность каждого технологического модуля — до 90 м3/ч. Большая часть очищенной воды отправляется обратно в шахты на технологические и пожарные нужды. По мере продвижения горных работ вслед за ними могут двигаться и мобильные очистные сооружения.
Зная, что у шахтеров новая спецодежда — плохая примета, мы макаем край рукава куртки в воду. И продолжаем идти по штреку. В свете фонарей видим подвешенные к своду корытообразные посудины, напоминающие пироги индейцев. В каждом таком бачке до 40 литров воды. В случае взрыва они опрокидываются, и на пути ударной волны встает водяной заслон.
Впереди виден яркий свет и некий силуэт чего-то огромного. По мере приближения вырисовывается энергопоезд, который обеспечивает лаву электричеством.
На его борту закреплена доска с показателями работы бригады Евгения Косьмина, которая обязалась добыть за месяц 1 600 000 тонн угля. Бригада — из передовых, в 2016 году установила новый российский рекорд, выдав на-гора за 10 месяцев и 20 дней из одного очистного забоя 4 миллиона 810 тысяч тонн угля. Если весь этот уголь погрузить в вагоны, понадобится состав длиной в тысячу километров, что сравнимо с расстоянием от Москвы до Волгограда. Не обошлось без рекордов и в 2017 году. В мае и июле коллектив дважды обновлял российский и мировой рекорд месячной добычи, добыв соответственно 1,407 и 1,567 миллиона тонн угля. И ныне у бригады лучшая производительность в угольной отрасли страны.
Перебравшись по перекинутой железной лестнице в забой, знакомимся с Евгением Косьминым, легендарной личностью, Героем Кузбасса. Рекордсмену— бригадиру — 32 года, из них 14 лет он работает в шахте. Под его началом — 164 человека, средний возраст шахтеров в бригаде — 35 лет. Работают в три смены. В месяц получается 15 рабочих дней, 15 — выходных.
Заметив, как один из журналистов пытается оттереть с рук угольную и породную пыль, бригадир, смеясь, говорит: «Это же целебная грязь!»
Евгений — потомственный горняк. Его дед работал еще в щитовых лавах, потом и в механизированных. И отец всю трудовую жизнь провел в забое. Все разговоры в доме были о штреках, горизонте, крепях, пластах и породе.
— Любовь к шахте — уже в крови, — говорит бригадир. — Первый раз спустился в забой в 18 лет, будучи подземным электрослесарем. Было настолько интересно, что не хотел в конце смены выходить на поверхность. Здесь ведь и дышится по-другому, и все видится по-другому. Настоящая мужская работа, простые и честные отношения между людьми. Как там, у Высоцкого, «воронье нам не выклюет глаз из глазниц, потому что не водится здесь воронья...» Бывалые шахтеры сказали: если тебе понравилось в шахте, от забоя тебя уже не оторвешь. И оказались правы.
Евгению посчастливилось попасть в звездную бригаду Владимира Мельника, которая била один рекорд за другим. Работал сначала электрослесарем, потом уже стал горнорабочим очистного забоя — ГРОЗом. Уравновешенного, толкового парня заметили и сделали звеньевым. Когда Владимира Мельника избрали депутатом Госдумы, Евгений встал «у руля» бригады.
По стволу, между тем, по нарастающей идет гул. Показываются огни. Идет очистной комбайн. Тот самый Eickhoff SL 900, о котором говорят с придыханием. Следующий скачок эволюции, что-то инопланетное. На вид — настоящий, 17-метровый рычащий монстр. Гигантское колесо — режущий шнек, делая до сорока оборотов в минуту, рубит уголь, как масло.
Машинисты, с пультом управления в руках, идут рядом.
Мы невольно пятимся назад. Бригадир, наоборот, подается вперед. Со стотридцатитонной махиной он давно на «ты».
— Суммарная мощность двигателей комбайна — 2100 кВт, продвигается со скоростью 20 метров в минуту, — объясняет Евгений. — Машина оснащена 4 видеокамерами, датчиками метана и положения комбайна. Раньше такие комбайны работали в Австралии и Китае, а сейчас и в России.
Как загипнотизированные наблюдаем, как гигантская машина вскрывает каменные пласты. «Жутко, но красиво!» — роняет кто-то из журналистов.
Ожидаем, что сейчас окажемся в облаке угольной и породной пыли, но попадаем в… туман. Там, где в пласт хищно врезаются резцы, идет орошение. Через многочисленные форсунки распыляется вода, которая гасит пыль.
В транспортной цепочке все настроено так, чтобы комбайн рубил уголь чуть ли не без остановки. Машина движется вперед, как броневик. Шахтерам приходится за ней продвигаться быстрым шагом, а чтобы задвинуть секции крепи — бежать чуть ли не рысцой.
— Тут зевать некогда, ритм такой, что ценишь не то что каждую минуту, но и каждую секунду. Продумываем свои действия на десять шагов вперед, — признается бригадир.
Вот и термоска, перекуса, который обычно берут с собой горняки в шахту, у Евгения с собой нет. «Некогда есть!» — машет рукой бригадир.
Раньше шахтеры проходили несколько профессиональных «ступенек». Начинали с машиниста подземных установок 2-го разряда и горнорабочих подземных, следом переучивались на проходчиков и горнорабочих очистного забоя, а впоследствии становились машинистами горных выемочных машин 6-го разряда.
— Наше законодательство требует, чтобы профессии были разноплановые, а производство диктует другое, — говорит первый заместитель генерального директора — технический директор «СУЭК-Кузбасс» Анатолий Мешков. — Сегодня нам нужен человек одной профессии — современный оператор, который может управлять и механизированной крепью, и современным комбайном. Уровень подготовки требуется уже другой. В Ленинск-Кузнецком мы открыли Центр подготовки и развития персонала «СУЭК-Кузбасс». Там и готовим нужных специалистов.
Накануне мы побывали в уникальном Центре, где кроме современных лабораторий есть и учебно-тренажерный комплекс «Виртуальная шахта». И с любопытством наблюдали, как горные диспетчеры, механики, подземные электрослесари, горномонтажники, представители служб аэрогазового контроля оттачивают свои навыки, используя 3D-технологию.
А в забое тем временем раздается жуткий скрежет, порода на глазах сдвигается, с потолка (кровли, как говорят шахтеры) летят куски угля… Журналисты машинально приседают, кто-то обхватывает голову руками. В голове пульсирует одно: обвал, все рушится! Но нет, это бригадир после прохода комбайна, когда была снята стружка угля, с помощью пульта управления задвигает секции крепи. Лава продвигается.
Это нам, впервые спустившимся в шахту, кажется, что здесь все краски стерты. Бригадир Евгений Косьмин различает множества оттенков серого и черного.
По признанию Евгения, в забое у него обострился слух и нюх. Бригадир уверяет, что у каждой шахты — свой запах. Также Евгений слышит все посторонние шумы. Знает, что стоит за каждым скрежетом и шорохом.
— А вам бывает страшно? — допытываются журналисты.
— Кусок угля летит в твою сторону — уже страшно, это нормальное чувство, — говорит бригадир.
— Как часто случаются нештатные ситуации?
— Да каждый день. То какая-то поломка произойдет, то кто-то из бригадных палец порежет. Но чтобы в экстренном порядке пришлось выводить людей на поверхность, такого не было.
Евгений признается, что любит, когда трудно, это заводит. Решить проблему — тоже удовольствие. Главное, что рядом с тобой надежные люди. В бригаде все понимают друг друга с полуслова.
Евгений Косьмин, как говорится, к шахте «прирос». Даже в отпуске ему снятся лава и друзья. Начинает скучать по забою уже через неделю. У Евгения — двое сыновей, старшему — 9 лет, младшему — только два месяца. Растут два потомственных горняка!
Главный праздник в году — День шахтера — бригадир планирует встретить на работе. «Это хорошая примета», — говорит, смеясь, Евгений. «К деньгам», — поддерживают его коллеги, пряча улыбки в кулак. Без чувства юмора в шахте — никак. В тяжелой работе разрядка и позитив необходимы как воздух.
Полтора часа в шахте пролетели незаметно. Время под землей действительно идет по-другому. Нам пора прощаться с горняками и подниматься на-гора. Мы уже знаем, что нельзя желать шахтерам удачи, а лучше сказать: «С Богом!»
Дорога на поверхность кажется короче. Поднимаясь на дизеле вверх, мы то и дело высовываем головы из вагончика, чтобы рассмотреть, когда появится светлый проем. «Замечаешь вдали белый свет — и на душе становится теплее, думаешь, уже ближе к семье, к детям», — делится с нами Евгений.
Выйдя из шахты, мы долго смотрим на облака, нам кажется, что и небо стало ярче, и трава зеленее…
«Лопату в очистном забое вы уже не увидите»
Современная шахта с компьютеризированной техникой, конечно, поражает. Не за горами время, когда горняков заменят роботы. На шахте «Полысаевская», например, на новой лаве уже применяется «безлюдная выемка угля». Подземной добычей управляет оператор из соседнего штрека. Ему в помощь — многочисленные датчики, установленные на комбайне, а также видеокамеры, которые работают в инфракрасном диапазоне.
— Этим оборудованием мы оснастили уже несколько очистных забоев, — говорит первый заместитель генерального директора — технический директор «СУЭК— Кузбасс» Анатолий Мешков. — А первый комплекс приобрели на шахту «Полысаевская» с маломощным угольным пластом — 1, 6 метра. При такой мощности, сами понимаете, ходить по лаве очень тяжело. Не хватает высоты и человек должен перемещаться нагнувшись. Сейчас мы осваиваем эту технику.
Анатолий Мешков подчеркнул, что в последнее время был существенно модернизирован весь комплекс. И это было сделано, в первую очередь, чтобы облегчить труд шахтеров.
— В очистном забое, как и в подготовительном, вы не увидите сейчас лопату. Она там уже не нужна, — говорит Анатолий Алексеевич. — Технологические механизмы выстроены таким образом, что цикл добычи идет практически непрерывно. Сегодня наши предприятия работают 24 часа в сутки, 365 дней в году.
Технический директор уверен, что профессия шахтера давно перестала быть опасной. С каждым годом она становится все более престижной.
— Приоритет компании — это люди и безопасный труд. Ранее существовал стереотип, что на 1 миллион тонн добытого угля приходится одна человеческая жизнь. Сейчас такого понятия не существует. Бывает, люди травмируются по собственной неосторожности, человек либо торопится, либо, условно говоря, залезает туда, куда не должен был залезать. Если сегодня соблюдать все правила техники безопасности, травму в шахте получить невозможно.
«СУЭК-Кузбасс» есть чем гордиться. Компания сегодня добывает газовые угли, которые используются как присадка к коксующимся углям и идут на металлургические предприятия. А также — энергетические угли высокого качества, которые компания отправляет на экспорт в 37 стран.
Уголь, несомненно, является локомотивом развития экономики Кузбасса.
— Сегодня достаточно высокая цена на уголь, которая позволяет развиваться угольной отрасли, — подводит итог врио губернатора Кемеровской области Сергей Цивилев. — Атлантический рынок начинает постепенно сжиматься, а Азиатско-Тихоокеанский, наоборот, расширяется. И сейчас есть очень хорошая возможность российским углям занять на нем достойную нишу. Развитие угольной отрасли даст толчок развитию железнодорожной инфраструктуры, портам, судостроению, а также металлургии, машиностроению, химической промышленности и строительству. Развитие Кузбасса, в конечном итоге, повлечет за собой развитие всей Сибири и Дальнего Востока.