Бахрома истории
Название выставки в музее Израиля, конечно, вызывает вопросы. Почему мода в этом государстве появилась раньше, чем, собственно, само государство? И если уж мыслить широко, то не слишком ли это скромно — 100 лет — для такой древней страны, хоть и неоднократно менявшей хозяев?
Археолог и куратор Управления древностей Израиля Наама Сукеник заводит нас в небольшую комнатку в недрах архивов. Здесь, в картонных и пластиковых коробках, хранятся свидетельства того, что люди на Святой земле всегда любили приодеться. Вот кушак, найденный в захоронении возрастом около 6000 лет. На сохранившихся фрагментах ткани можно различить черные полоски вышивки и бахрому: покойный владелец предмета гардероба бы не чужд чувства прекрасного.
Что уж говорить о временах Древнеримской империи, когда в Иудею вмести с патрициями пришли пурпур, кармин, индиго и множество других цветов. Отнюдь не только в однообразные белые тоги кутались жители древнего мира. Археологические раскопки позволяют говорить о наличии в Римской империи целого языка цветов, в котором самый ценный из них — пурпур — свидетельствовал о принадлежности в высшему классу. Но уже тогда у «брендовой» одежды появились подделки. Настоящий пурпур получали из редкого моллюска иглянки, но предприимчивые жители Иудеи научились смешивать похожий цвет из растительных компонентов. От царственного пурпура его, конечно, можно было легко отличить, но зато он был доступен всем.
И все же Музей Израиля принял решение вести отсчет моде страны с 1918 года. Как поясняет куратор Эфрат Ассаф-Шапира, эта дата весьма приблизительная. Примерно сто лет назад на эту землю начали возвращаться евреи — а с ними и мода. Так как это государство эмигрантов, то до сих пор сложно сказать, что же в израильском стиле свое, а что пришло от других народов, признает Эфрат. Пожалуй, единственный неоспоримо аутентичный предмет одежды евреев — это талит — молитвенное покрывало.
Дизайнеры молодого государства, переехав в Израиль, начали с энтузиазмом искать идентичность в одежде, вдохновляясь и местной природой, и нарядами иудеев из разных стран. Так, модельер Фини Лейтерcдорф создала свое знаменитое «пустынное пальто» для первого модного дома Израиля «Маскит». Выполненное в цветах песка, оно сочетало в себе элементы одежды бедуинов и монашеский капюшон. Пальто стало настолько популярным, что «Маскит» продает его до сих пор — уже более 60 лет.
Оставаться полностью вне политики мода Израиля, конечно, не могла. Но всегда несла в себе посыл о примирении. После шестидневной войны 1967 года израильский модельер Рой Бен-Йосеф создал коллекцию платьев, будто бы сшитых из арабского платка куфии и иудейского покрывала талита. Только в одежде, пожалуй, и стала возможна утопия мирного сосуществования разных культур и народов на святой земле. Как показали недавние столкновения в секторе Газа, реальность далека от модных подиумов.
Социализм и рубашка
«Мода — это маркер культуры, — уверен директор Музея Израиля Идо Бруно. — Наша выставка — это не шоу гламура или быстро проходящей моды, а показатель истории общества, его развития». По словам Бруно, это первая подобная экспозиция в музее, основная часть которого посвящена археологии и искусству.
Часть открывшейся выставки рассказывает о противоборстве двух взглядов на то, как надо одеваться во вновь обретенной стране, условно названных «аскетизм» и «процветание».
Идеи социализма на заре существования государства Израиль витали в воздухе, а тяготы экономического положения молодой страны вылились в политику Tzena, или «аскетизма» — не только в экономике, но и в повседневной жизни. Поэтому когда выходец из Чехословакии и социалист Эрих Мюллер основал в городе Кфар-Ата на севере страны фабрику АТА, эта марка одежды моментально стала выразителем духа времени. Простые и удобные вещи «унисекс», без излишеств и украшений, явно вдохновленные советскими рабочими и крестьянами — в первые годы государства Израиль так одевались все, от школьников до министров. Дизайнеры марки не скрывали своих источников вдохновения — на манекенах в Музее Израиля легко заметить русские рубашки-косоворотки, которые так и названы — «Rubashka».
Не все были согласны с такой модной «уравниловкой». Другая группа израильских дизайнеров равнялась исключительно на Париж. Богатые евреи, приезжавшие в Израиль из Европы, не хотели отказываться от роскошного образа жизни и даже от шуб, в которых на земле обетованной жарко в любое время года. Такой точки зрения придерживалась, например, Лола Бир, которая одевала жен израильских премьер-министров и разработала форму для стюардесс главной авиакомпании страны. По ее мнению, Израилю понадобится как минимум 500 лет, чтобы выработать свой уникальный стиль.
Геометрия культуры
Пестрота стилей и мотивов, представленных на выставке, действительно сразу бросается в глаза. «В Израиле нет единого национального костюма», — признает куратор Эфрат Ассаф-Шапира. Зато архивы музея Израиля хранят богатейшую коллекцию нарядов евреев со всего света. Например, марокканское свадебное платье из темного бархата. «Только после свадьбы британской королевы Виктории свадебные платья стали белыми, — объясняет Ассаф-Шапира. — В этом же темном наряде сочетается настроение скорби и счастья. Этот посыл постоянно повторяется в еврейской одежде».
По ее словам, многие предметы гардероба в архивах музея появились благодаря пожертвованиям, и в основном это женские платья, которые надевали «по случаю», а потому долго хранили в семьях и передавали из поколения в поколение. Не хватает в музейной коллекции костюмов еврейских диаспор из европейских стран: их уничтожили холокост и модернизация. А вот для евреев Ближнего Востока одежда, пусть и несвободная от вкраплений чуждой культуры, стала способом сохранения национального самосознания. Ведь они не верили, что когда-либо вернутся на историческую родину.
Между тем пока одни дизайнеры пытаются нащупать утерянный национальный стиль, другие просто дают волю своей фантазии. Благо современные технологии сегодня позволяют модельерам воплотить в реальность самые безумные мечты. Так поступила Ноа Равив, работа которой представлена на выставке как пример тандема искусства и науки. Составная часть ее платьев — геометрические формы, распечатанные на 3D-принтере. Соорудить такие замысловатые фигуры вручную невозможно. Поэтому, когда у Равив возник замысел необычного наряда, она обратилась в израильскую компанию, которая занимается исследованиями в области трехмерной печати.
Уже сегодня технологии позволяют распечатывать одежду целиком. Пока таким нарядам место только на подиуме: их нельзя стирать. Но исследователи компании прогнозируют, что продукцию 3D-принтеров можно будет купить в обычном магазине одежды уже через 10 лет.
Последние шелка Пальмиры
В то время как технологии будущего расширяют горизонты для израильских портных и дизайнеров, политика тем временем вставляет им палки в колеса.
В хитросплетениях иерусалимских переулков расположен магазинчик Билала Абу Кхалафа. С виду это неприметная лавочка, но ценностей там содержится не меньше, а то и больше, чем в большом ювелирном магазине. Билал торгует тканями — самыми лучшими и редкими, и хвастается, что у него закупают материи представители всех религий Святого города и даже ватиканское духовенство. Своими глазами увидев хозяйский товар — шелка с тончайшим узором из настоящего золота, понимаешь, что такое тебе точно не по карману.
Самые лучшие свои ткани Билал получает из Сирии. Вернее получал. До войны. С начала военных действий в Сирийской Арабской Республике цены на материю взлетели в три раза, а хозяин дела, который раньше лично контролировал поставки в Сирии, теперь вынужден переправлять товар через Иорданию.
Один из самых поразительных товаров Билала — ткань, на которой развернулось сражение между Салах ад-Дином и крестоносцами. Она была соткана в сирийской Пальмире. И по понятным причинам, больше не производится. То же можно сказать об Алеппо. Изрядно сократившееся производство таких материй сохранилось только в Дамаске.
Известный израильский кутюрье Гидеон Оберсон тоже признает, что его бизнес страдает из-за международного положения страны. «Сегодня мы уже не можем писать крупными буквами «сделано в Израиле», — говорит он. — Люди внимательней смотрят на страну производства и больше озабочены вопросами политики». «Сорок лет назад у нас было много арабских клиентов. У нас их больше нет», — отмечает Оберсон. Свой в клад в это вносит израильская служба безопасности, которая в последние годы усилила контроль на границах, из-за чего многим жителям арабских стран просто отказывают в праве на въезд.
А молодые дизайнеры тем временем воспринимают себя как граждан мира. Английский язык открывает им двери в любые салоны, и немногие после стажировок в известных модных домах готовы вернуться на родину.
«От-кутюр уходит из страны, — вздыхает Гидеон Оберсон. — Проблема моды вообще это то, что люди перестали наряжаться. Это вроде как вышло из моды. Но мы сильнее, чем политики. Потому что желание женщины выглядеть красиво всегда перевесит то, что происходит вокруг».
***
— Много у вас русских клиентов? — напоследок спрашиваю у сотрудницы шоу-рума Оберсона.
— Много! — получаю ответ на великом и могучем, — но на первом месте французы. Нашим подавай гуччи-шмучи.
Иерусалим—Тель-Авив—Москва.