«20% — дети-убийцы»
Над колонией плывет вальс Штрауса. На плацу кружатся девушки в бальных платьях. Вот плавно взмахнули левой рукой, правой придерживая подол платья, слегка присели, сделали поворот… Спину держат прямо, шеи вытянуты. Одним словом — выпускницы.
Романтический танец трудно сопоставить с выписками из личных дел красавиц: «убила бабушку», «приговорена к семи годам лишения свободы за убийство отчима», «осуждена за смертельное ДТП», «в алкогольной ссоре расправилась с подружкой», «в составе группы совершила разбой»… Одна из них в 15 лет вместе с 19-летним бойфрендом попыталась убить собственную мать, которая запрещала ей в столь раннем возрасте встречаться с взрослым мужчиной. Родительница после нескольких ударов ножом осталась жива только потому, что притворилась мертвой. Когда дочь оказалась за решеткой и раскаялась, мать ее простила.
Случайных людей здесь нет.
— Все отбывают наказание по тяжким и особо тяжким статьям: за убийства, грабежи, изнасилования, распространение наркотиков, — говорит заместитель начальника Новооскольской воспитательной колонии Марина Викторовна Кудлаева. — Такие сроки, как 6–8 лет, у нас не редкость. Есть одна воспитанница, которой дали почти максимальный для подростка срок — 9 лет и 6 месяцев.
В России только две воспитательные колонии для девочек. Одна находится в Томске, другая — в Новом Осколе. Лимит наполнения Новооскольской воспитательной колонии — 96 человек. За колонией закреплены 53 региона. Сейчас здесь отбывают наказание более пятидесяти осужденных. Возраст воспитанниц — от 14 до 19 лет.
— Когда я 25 лет назад пришла работать в колонию, здесь было 510 осужденных, сейчас — в десять раз меньше, — говорит подполковник внутренней службы Марина Кудлаева. — Свою роль сыграла гуманизация правосудия в отношении несовершеннолетних. За нетяжкие преступления подростки получают наказания, не связанные с лишением свободы. Сказалась и демографическая яма — последствия кризиса, когда наблюдалось снижение рождаемости.
Страшно звучит, но среди осужденных — 20% детей-убийц. Многие из них совершили преступление в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, в составе криминальных групп.
Многие сотрудники работают в воспитательной колонии по 15–20 лет. Порой — целыми династиями. Но часто, когда начинают читать личные дела вновь прибывших, даже у них по телу идут мурашки.
— Всегда шокирует, когда дети убивают родных и близких, а также своих сверстников, — говорит Марина Викторовна. — Изучишь документы, потом смотришь в глаза этой девочке и думаешь: как же ты, ребенок, с этим будешь жить?! Оказавшись в колонии, она уже наказана. И наша задача — сделать все, чтобы она осознала содеянное и больше не совершала подобных преступлений. Это очень трудно, и порой на это уходят годы.
Все поступающие в колонию проходят карантин. Две недели находятся в отдельном помещении, где с ними работают психологи, беседуют учителя и священники.
— Сюда попадают дети, которые подверглись определенным испытаниям в жизни, — говорит протоиерей Успенского собора отец Андрей. — Кто-то сидит за убийство, кто-то — за грабеж, есть и так называемые закладчицы, кто захотел легких денег, сам не употреблял наркотики, но делал тайники с зельем. Отправляясь к ним в карантин, мы понимаем, что эти дети прошли арест, следственный изолятор, суды, автозаки. А это все действует на психику. Мы их готовим к колонии, чтобы они спокойно, должным образом приняли действительность. Это уже свершилось, они получили определенный срок. Пытаемся внушить, что здесь не враги, а люди, которые хотят им помочь.
— Бывает, что вас встречают в штыки?
— Когда беседую с девочками, я не пытаюсь навязывать им веру, просто говорю о духовном и моральном. Человек, находящийся в обществе, наказывается законами этого общества. Мне неважно, что каждая из них совершила, — мне важно, чтобы они раскаялись и изменили в дальнейшем свой образ жизни. Кто-то из них пошел на преступление в ответ на насильственные действия к ним самим. Мне важно, чтобы человек пришел к покаянию, к осознанию своего греха…
В 2010 году на территории колонии был открыт храм Святой Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Еженедельно, по субботам, здесь проводятся божественные литургии, работает воскресная школа.
— 90% воспитанниц — крещеные. Кто-то проходит таинство Крещения уже здесь, в колонии, — говорит отец Андрей. — Одна девочка исповедовала ислам, но потом стала ходить в нашу воскресную школу, с ней вели духовные беседы, и она приняла решение креститься.
Вспоминает отец Андрей и другую свою подопечную, что отбывала наказание за убийство. В храме при колонии она стала помогать в богослужении, пела на клиросе, звонила в колокола. Освободилась условно-досрочно, теперь у нее своя семья, жизнь сложилась благополучно.
— По сути, они дети, у которых мировоззрение только формируется. И все возможно в их жизни исправить. Я знаю, что у девушек в личном деле не отмечается судимость, и они могут начать жизнь с чистого листа. Мы, в свою очередь, стараемся менять их негативные привычки, убеждаем девочек не сквернословить, учим проявлять милосердие друг к другу. Стремимся, чтобы, находясь за решеткой, они духовно росли.
Из сочинения воспитанницы Юлии: «Дружба — это отношения, основанные на взаимном доверии и понимании. К сожалению, в настоящее время люди не слышат друг друга, а спорят, горячо отстаивая свое мнение. В итоге каждый остается «наедине с собой». А ведь все могло бы быть иначе: рядом с тобой люди, готовые поддержать и помочь в трудную минуту, тебе есть с кем поделиться самым сокровенным. Ценно то, что вы есть друг у друга».
«Проводим с осужденными больше времени, чем с собственными детьми»
На территории колонии растут голубые ели, разбиты клумбы с цветами. Одних только роз — больше трехсот кустов. В клубе работают творческие студии, 29 кружков. Первое впечатление: санаторий, да и только. Иллюзия исчезает, когда видишь витки колючей проволоки по периметру забора. И погоны на воспитателях.
— Попав в колонию, мы выяснили, что практически у каждой есть творческие способности. Мы рисуем, вышиваем, делаем поделки, поем, играем в спектаклях… — говорит между тем одна из воспитанниц.
У девушки — длинные ресницы и нежный румянец. В руках — томик стихов Ахматовой. Выясняем, что в библиотеке в ходу сборники стихов: Высоцкого, Есенина, Пушкина, Лермонтова… Постоянно на руках — «Война и мир» и «Анна Каренина» Толстого, «Тихий Дон» и «Судьба человека» Шолохова, «Мастер и Маргарита» Булгакова. Также у осужденных есть возможность пользоваться Национальной электронной библиотекой.
— Мне достаточно сложно определиться с выбором книги. Каждое художественное произведение раскрывает ту или иную сторону нашей жизни, заставляет о чем-то задуматься, — рассуждает осужденная. — В частности, мне интересно узнать, что думали и как решали конфликты в прошлые века.
Из сочинения воспитанницы Ирины: «В жизни каждого человека должна быть цель. К ее достижению необходимо идти, даже несмотря на то, что преграды кажутся непреодолимыми. Только сильные люди добиваются результатов. Главное, чтобы в средствах к достижению цели не было бесчеловечности, злостного умысла. Уверена, если сердце наполнено добротой и любовью, всё получится».
Живут воспитанницы в комнатах по четверо. Существуют четыре вида условий отбывания наказания — от строгого до льготного, которые различаются по количеству свиданий и ежемесячному расходованию денежных средств со своего лицевого счета. Если нет взысканий, осужденная не нарушает установленный распорядок, добросовестно работает и учится, то она может быть переведена с обычных условий на облегченные. Для подготовки к освобождению девушки переводятся на льготные условия отбывания наказания.
— Это дает возможность на кухне — в комнате приема пищи — самим приготовить любимые блюда. Осваивать рецепты нам помогают воспитатели, — делится с нами осужденная Кристина.
— Мы с воспитанницами проводим больше времени, чем с собственными детьми, — говорит, в свою очередь, Марина Викторовна Кудлаева. — Все праздники и выходные мы — в колонии. Говорим с девочками по душам, убеждаем, приводим примеры… Те, кто пришел сюда только за зарплатой, надолго не задерживаются.
— Есть осужденные, кто не поддерживает переписку с родителями, не получает посылок?
— Такие случаи бывают, но они достаточно редки. Обычно сотрудники колонии помогают девочкам восстановить социальные связи. Я хорошо запомнила нашу воспитанницу Катю из Калужской области. Ее родители занимались бизнесом, много работали, бывали в частых командировках. Дочь была предоставлена сама себе. Отношения с дочерью у них окончательно испортились, когда у девочки наступил переходный возраст. Она начала распространять наркотики. Родители были в шоке. Мы приложили немало усилий, чтобы наладить связь матери с дочерью. Она приезжала на все свидания, у мамы с дочкой были очень душевные встречи, они подолгу общались, стали по-настоящему близки. Срок у девочки был 5 лет. Она освободилась условно-досрочно. Все у нее сложилось хорошо.
Из сочинения Анастасии: «К сожалению, лишь в воспитательной колонии я поняла, какой была наивной и глупой, какими нелепыми и безрассудными были мои поступки. Я многое упустила в отношениях с самыми близкими мне людьми, родителями, не сказала им самых главных слов, которые должна была ежедневно повторять. Но, несмотря на расстояние, я знаю, что родители со мной, и это делает меня сильнее…»
В кабинете психолога стоит «Дерево целей», на «ветках» — открытки, которые держат самодельные ангелочки. Каждая девочка написала, чего бы хотела добиться в жизни.
«Второклассницам — по 16–18 лет»
Жизнь в воспитательной колонии подчинена строгому распорядку.
— В 6.30 — подъем, мы идем на зарядку, убираем спальни, завтракаем, — делится с нами осужденная Кристина. — В 7.30 одни отправляются в учебно-производственные мастерские, где шьют форменное обмундирование для силовых структур и спецодежду для осужденных. Другие идут на учебу в профессиональное училище, где получают специальности оператора швейного оборудования, вышивальщицы, оператора ЭВМ и рабочего зеленого хозяйства. Далее идет обед и наступает личное время, когда можно позвонить родным и друзьям, сходить в магазин, санчасть или библиотеку. С 15.50 начинаются занятия в школе.
Кстати, здание школы вполне могло бы стать музеем. Оно было введено в эксплуатацию в 1867 году. На территории, где сейчас располагается колония, ранее была тюрьма, построенная еще во времена Екатерины II.
Средняя общеобразовательная школа, где обучаются воспитанницы, находится в непосредственном подчинении УФСИН России по Белгородской области.
— В ней — 9 кабинетов, 5 лаборантских, коридоры и рекреации. Есть у нас и интерактивные доски, и мультимедийные проекторы, — говорит директор школы Василий Алексеевич Обрезанов, показывая свои владения.
Любопытно, что в школе кроме старших классов есть и начальный — 2-й класс. В колонию, порой, попадают воспитанницы, которые не умеют читать и писать.
— Сейчас у нас второй класс закончили две девушки, которым по 16 и 18 лет, — объясняет Василий Алексеевич. — Первого класса в школе нет, так как обучение ведется по ускоренной программе.
Директор школы хорошо помнит случай, когда к ним на урок в начальную школу пришли телевизионщики. Наблюдая, как 16-летняя осужденная читает букварь и пишет прописи, они стали расспрашивать о ее жизни. И буквально впали ступор, когда узнали, что у второклассницы уже… двое детей!
Василий Алексеевич признается, что принципиально не читает личных дел воспитанниц. Для него они просто ученики, а не осужденные, отбывающие наказание.
— С какими трудностями приходится сталкиваться? — интересуюсь у директора.
— Это прежде всего низкий уровень образования наших учениц. Но девчонки стараются, понимают: чтобы чего-то в жизни достичь, нужно образование. Школа для многих из них — как глоток свежего воздуха. Тут все им напоминает о воле: тетрадки, учебники, учителя… У нас на уроках хорошая дисциплина. Я в обычную школу прихожу, где у меня внуки учатся, — там шум и гам, не могу там долго находиться. А у нас — тихо и спокойно.
— Контингент у вас сложный. Бывает, что хамят?
— Бывает, что кто-то упрется — и всё, стоит на своем. В этом случае я стараюсь переключить ее внимание на другую тему. Привожу примеры, убеждаю… А хамят порой только на первоначальном этапе. Но спустя месяц, видя, что их никто не обижает, обстановка доброжелательная, учителя и воспитатели приветливы, они меняются, «оттаивают». Мы воспитываем их, а они — нас. Я, например, раньше курил, позже мы договорились с сотрудниками и решили на территории колонии не показываться с сигаретой, чтобы не подавать дурной пример. А потом вообще бросил курить…
Как отмечают преподаватели, совсем немного среди воспитанниц тех, кто разбирается в математике, физике и химии. Большинству ближе литература, история, биология. Они с удовольствием пишут сочинения-размышления.
Василий Алексеевич Обрезанов работает директором школы в воспитательной колонии уже 31 год, его заместитель — 14 лет, учитель биологии и химии — 21 год.
— Не тяготит, что, проходя через КПП, вас все время досматривают? Не только тетради и учебники, но и личные вещи надо упаковать в прозрачные пакеты…
— Я, когда тридцать лет назад устраивался сюда на работу, вообще не знал о существовании воспитательных колоний. Первые два дня отработал, зашел в столовую — там стоит специфический запах. Посмотрел вокруг — по высокой ограде по всему периметру идет колючая проволока. Подумал тогда: если бы меня сразу провели по территории колонии, я бы не пошел туда работать. Но потом привык. Что касается досмотра, то смириться с ним, конечно, нелегко, особенно женщинам. Но правила есть правила. Пропускной режим распространяется на всех сотрудников.
«Принесли воспитанницам платья из дома»
Выпускной вечер в колонии — событие знаковое. В этом году 11 классов окончили 14 воспитанниц. Звучали напутственные слова. Девчонки, размазывая слезы, обнимали воспитателей и учителей.
К мероприятию готовились всей колонией.
— Хотели, чтобы каждая из девочек была нарядной. Кому-то платье досталось из костюмерной нашего клуба, кому-то сшили обновку в швейных мастерских. А кто-то примерил платья, которые принесли сотрудницы. В них когда-то щеголяли их дочери, — говорит Марина Кудлаева. — Все подогнали, подшили. Помогли девочкам сделать красивые прически, принесли цветы… Постарались, чтобы этот день запомнился им надолго.
Воспитанницы получили аттестат государственного образца без указания принадлежности к системе исполнения наказаний. Четверо осужденных изъявили желание получить высшее образование.
— Девушки у нас поступают в Академию управления и производства, с которой у нас заключен договор. Обучаются дистанционно. Потом у них есть возможность перевестись в любой другой вуз по родственной специальности, — объясняет директор школы.
Какой бы ни был срок, но и ему приходит конец.
— Бывает, что девушки освобождаются, а их дома никто не ждет? — интересуемся у Марины Кудлаевой.
— Бывает и такое. Одни снова совершают преступления, а другие, наоборот, всеми силами цепляются за жизнь, идут работать. Из колонии они ведь все выходят с хорошим настроем, правильными мыслями. Их нужно в той ситуации поддержать. Мы со своей стороны делаем все возможное, чтобы девочкам была оказана помощь на местах. Привлекаем к этому вопросу правозащитную организацию содействия уголовно-исполнительной реформе, уполномоченных по правам ребенка, используем возможности РПЦ.
Выйдя из колонии, девушки еще долго пишут воспитателям и учителям.
— У нас бывают родительские дни, когда со всей страны к дочерям приезжают родственники. В эти дни в колонии бывают и наши бывшие воспитанницы, рассказывают о своих успехах. Одна из них, например, отбывавшая наказание за убийство, сейчас владеет сетью косметических салонов в Мурманске…
Из сочинения Анастасии: «Настоящая любовь — это то, что делает человека добрее, мудрее, сильнее… Человек приходит на эту землю, чтобы быть любимым и научиться любить».