- В пятницу штаб закрывается, сегодня последний день работы, - сообщили мне на входе в школу, где еще недавно собиралась родственники погибших.
Прохожу через рамку металлодетектора. Сотрудники полиции просят предъявить документы. Дальше холла журналистов не пускают. Раньше для прессы вход был свободным везде.
- В актовый зал вам больше нельзя, - преграждают дорогу. – Родственников там мало осталось, остальные люди работают, просили не беспокоить.
Слышу молитву в зале. Священнослужители каждые полчаса собираются в кружок под баскетбольной сеткой и начинают читать «За здравие». Это стало настолько привычным действием здесь, что на протяжные звуки никто не обращает внимания.
- Я тут второй день, - говорит священнослужитель Евгений. – Договорились между священниками дежурить, чтобы была возможность пообщаться с нами. Нас никто не отправлял сюда, сами дежурим.
- Если нет родственников, зачем это все?
- Помогаем специалистам из социальных служб, им тоже тяжело. Иногда все-таки приходят родственники погибших. Правда, за два дня ко мне обратилась только одна женщина. Еще мы читаем молитву «За упокой» каждый час на улице, у стихийного мемориала.
«У пожарных не было спецодежды, фонариков, пены и кислородных баллонов»
Выхожу во двор школы. На улице пожарные, психологи, следователи. Разговорилась с парнем в штатской - он не представился. «Я хочу защитить пожарных, которых родственники погибших обвиняют в том, что они не спасли детей», - сказал молодой человек.
Я тут же вспоминаю сцену в штабе, когда пожарные пришли отчитываться перед потерпевшими. Докладывали, сколько техники использовали во время эвакуации, как действовали во время пожара. Их монолог продлился недолго. Собравшиеся их прервали, обвинили в том, что они испугались огня и не прошли на этаж к детям. Тогда люди в форме молча стояли, им нечего было возразить.
- Знаете, почему они не полезли в пекло? – начал мужчина. - Да потому что у них не было защитных спецкостюмов, нужного оборудования, даже фонариков им не выдали. Что они там могли разглядеть в кромешной мгле без фонаря?
Отсутствовали кислородные баллоны, не было пены, поэтому тушили водой, что неправильно. Батуты тоже негде было взять, чтобы ловить людей, которые выпрыгивали из окон. Пожарные машины оказались настолько старые, что короткие лестницы не дотягивались до высоких этажей. Уже позже приехали автомобили из других регионов.
Сами пожарные, к которым я обратилась за подтверждением его слов, отказались комментировать.
Недалеко раздает интервью парень из инициативной группы. Это он инспектировал морги, когда сомневался в количестве погибших и ездил на кладбище, где считал вырытые могилы. Здесь же местный блогер пытает его: «А, правда, что привозили автобусы с детьми из детского дома, и ребята сгорели?». Товарищ из инициативной группы пожимает плечами. «Ага, значит, вопрос остается открытым, - потирает руки блогер. – Может, быть все-таки больше трупов».
- Зачем вы поехали в морг считать тела? – спрашиваю у представителя инициативной группы.
- Потому что не верил, что погибших так мало. На митинге никто не верил. Нам запудрили мозги фейковыми новостями. А народ здесь доверчивый. До сих пор большинство уверены, что трупов больше сотни.
- Вы подсчитали тела?
- Да. В каждом морге мне выдавали тетрадь, где все фиксировалось. Теперь у меня почти не осталось сомнений, но возникли другие вопросы.
- Что вы здесь делаете?
- Я же из инициативной группы. Много дел. Например, вы знали, что задержаны пять человек, которые пытались украсть с мемориала игрушки? Пришли с мешком и стали накладывать? Вот, я слежу за порядком, чтобы подобного не происходило.
«Билетершу ищут»
Возвращаюсь обратно в школу. Волонтеры наливают мне в пластиковый стакан кофе, угощают пряником. Мимо пробегает тележурналист с федерального канала. Его сопровождают четверо крепких парней. Ему, в отличие от других журналистов, позволили пройти в спортзал.
Рядом со мной стоит пожилой мужчина. Работник школы. Мы разговорились.
- Я тут эти дни провел с родственниками. Насмотрелся на всю жизнь – были драки, скандалы, слезы, обмороки, - говорит пенсионер. – Знаю, что сейчас все потерпевшие ищут двух билетерш, которые дежурили на входе в кинотеатр. Одну хотят поблагодарить за то, что она крикнула им о пожаре, вторую – распять за то, что заперла их детей.
- Чиновники сюда приходили?
- Мэр здесь постоянно, только с родственниками он практически не общался. А вон гляньте, пробежал заместитель губернатора. Сейчас пошушукается со своими коллегами и обратно убежит. Они здесь только этим и занимались. Депутаты приезжали, на камеру что-то говорили. Кабинет чиновников находится на втором этаже.
- Вы, наверное, со всеми здесь разговаривали?
- Родственники погибших делилась со мной многими вещами. Например, рассказывали про одного, который делал селфи на фоне огня в «Зимней вишне».
А вчера пришел старик. Он ее передвигался. Сын у него там сгорел. Никого у мужика не осталось. Сел в сторонке. К нему долго никто не подходил. Потом подсел соцработник. Два часа его здесь под ручки водили туда-сюда, чаем с печеньем напоили и оставили. Он посидел немного и ушел. Остался один на один со своей бедой. На выходе споткнулся, чуть не упал, никто не обратил внимания. Разве это правильно? Могли бы проводить до дома, машину выдать.
- Смотрю, здесь социальные службы сидят, скоро компенсации людям начнут выплачивать?
Обещали всем по 5 миллионов за одного погибшего выдать. Зря эту информацию обнародовали. Мне сказали, что потерпевшим уже стали названивать мошенники, предлагать выгодно вложить эти миллионы, чтобы через год в два раза больше получить. Особенно донимают тех, у кого несколько человек погибло, у них же больше денег будет...
Читайте репортаж из суда по делу «Зимней вишни»: «Я не готова сидеть!»
Кемерово.