— Что я могу сказать: наша трагедия так ничему никого и не научила.
Первые несколько лет многие из наших ушли вслед за детьми. Не самоубийства, нет, сердце не выдерживало. Особенно у мужчин. Скажу одно: родители сожженных заживо детей Кемерово не должны забывать и прощать. Это будет придавать им силы. Нужно требовать справедливого и беспристрастного расследования. В данной ситуации, думаю, это возможно.
— Это поможет пережить потерю?
— Ничто не поможет. Но людям необходимо сплотиться. Быть вместе со своими близкими, с теми, кто тоже пострадал. В наше время не было кризисных психологов, не было никого. Мы просто собирались вместе и с раннего утра до поздней ночи говорили, говорили, говорили... Хлопотали, собирали документы, решали необходимые организационные вопросы. Это позволяло забыться. Пережить день, ночь, шаг за шагом... 14 лет.
— Я помню вашу традицию поминальных пятниц, немного похожую на наши 9 дней, 40 дней. Временные рубежи, помогающие принять горе. Наши предки не напрасно это придумали, наверное.
— Мы молились. Я молилась. Только обращение к Богу дало со временем терпение и смирение. Наши дети ушли на небо чистыми, невинными душами.
— Как ваша сестра Эмма? Она же осталась совсем одна.
— Эмма усыновила новорожденного мальчика. Сейчас ему уже пять лет. Все слава Богу. Моя Зарина окончила медицинский в Санкт-Петербурге, вышла замуж, внучке Амине уже два годика.
— А сколько было бы Алану и Аслану, вашим племянникам?
— 30 и 28. Совсем взрослые. Я верю в бессмертие души, и ожидание встречи с родными скрашивает мои дни. Иногда говорю с мальчишками про себя. Уверена, что они тоже меня слышат. И от этого становится немного легче.