«Время — найт, ты сделал хайп,/ Скотч бодрит, активны сети,/ Отбивает телетайп/ Про тебя крипово — сплетни./ Ты ужасно сасный краш,/ И тебя за это хейтят./ Те — берут на карандаш,/ Сталкерят палёво эти./»
Перечитал еще раз. Раньше мне писали по-другому. Помнится, так: «Ночь. Ты закончил свой очередной концерт, и, я знаю, он как всегда был блестящим. А я — увы! — не там, где много твоего внутреннего огня, подаренных тебе цветов и аплодисментов. Я пью виски и читаю про тебя всякую ерунду. Конечно, расстраиваюсь, но в действительности понимаю: ты просто слишком хорош для некоторых людей, и они за это тебя ненавидят. Следят за каждым твоим шагом, но не в состоянии понять, что их предвзятость слишком заметна».
Вообще, и раньше, и сейчас написано одно и то же, только совершенно разными словами. Время идет, и нам в ежедневной суете незаметно, насколько оно безудержно и стремительно, но мы вдруг неожиданно замечаем его бег. Замечаем по следам, которые, вопреки нашему заблуждению, все-таки остаются, и это — происходящие вокруг нас перемены. В человеческих поступках, в том, как люди выражают именно сегодня свои чувства, в тех словах, которыми мы совсем не вдруг перестаем или начинаем пользоваться. В словах, наверное, особенно.
Люди любят перемены. Ждут их, гордятся ими, надеются на них. И я тоже не исключение. И я просто обожаю, когда время утекает и ты вдруг из «офигенного сексуального чувака» превращаешься в «сасного краша»... Вы скажете, что это одно и то же? Ничего подобного! Это свидетельство того, что мой зритель изменился: он стал на много поколений моложе.
Времени скучно просто течь. (Ведь и вода стремится к изгибам и перепадам.) Вот и ломает оно привычные стереотипы, формы и понятия. Одевает людей в другую одежду, меняет обстановку в наших жилищах, сокращает расстояния, упрощает отношения и развлекается, придумывая для каждого следующего человеческого потомства свой язык. Может быть, это нужно ему, чтобы просто отличать нас друг от друга? Но время редко меняет суть, ему больше по душе творить над внешним. Разве что внутреннее ему и вовсе не подвластно? Это спорно, но люди из века в век по-прежнему также больше всего в жизни нуждаются в любви. Она необходима нам для душевного равновесия. И в переменах. Для яркости бытия. Я, по счастью, знавал любовь. Я очень близко знаком с ней и поныне.
И я не имею права разочаровывать любящих меня.
...И не любящих тоже. А они?
«Выдают нахально дисс,/Что фанаты худо флексят,/И не так кричали «бис!»,/И не те хотели песни./»
Я, кстати, ужасно люблю, когда люди на моих концертах «флексят». И неважно, танцуют или просто раскачиваются в такт музыки. Зал — живой организм, и весь концерт я ощущаю, как он то замирает, то выдыхает, радуется и печалится, я чую его нетерпение, его ликование захватывает меня, словно глубина. А когда люди танцуют, я четко чувствую их ритм и пульс. Это поистине фантастические ощущения...
А слово «дисс», по всей видимости, дезинформация? Ну, видимо, что-то в этом роде. Расстраивает ли она меня?
«Рофлишь ты с таких коммент,/ Знаешь, сингл твой был отменный,/ Всем шлешь пламенный привет,/ И свой look очешуенный».
О′кей, Google, что такое «рофлишь»? Оказывается, «покатываешься с хохота». А «очешуенный» — восхитительный.
Тут остается только рассмеяться, ибо я действительно «рофлю». За свою долгую и, уж не будем кокетничать, по-настоящему звездную творческую жизнь я так и не оброс драконьей кожей и не потерял чувствительности к уколам. Ведь настоящий артист просто обязан быть ранимым. И я не лезу с замиранием сердца в Интернет, чтобы хватануть там боли, — я же не дурак. Но с фразы «Артисты праздничных программ Первого канала строго делятся на две группы: «Это кто вообще такой» и «Господи, он еще жив» я действительно «рофлил». Потому что, «слава Богу, еще жив». В наши дни, когда кумиры уходят один за другим так быстро, что, кажется, будто просто сбегают в панике, это дорогого стоит. Тем же, кто упражняется в остроумии, не стоит переживать: скоро им останутся только «кто это вообще такие»...
Но для всех, кто меня терпеть не может, — кстати, как вам мой «look»? — я тоже старательно работаю.
«Ты им выкатил панчлайн:/Ламповый и, да, хитовый,/Спел понтово «Дельтаплан»... /Срач опять пошел по-новой./»
Несмотря на совершенно неизвестный мне молодежный сленг, я легко понимаю, о чем там написано. Меня хвалят за то, что неизменно держу удар и не обращаю внимания на тех, кому так хочется растоптать меня. Спасибо! А слово «ламповый», чую, означает что-то милейшее, вызывающее ностальгию. Очень ассоциативное словечко, кто его придумал — не лишен чувства языка. И слава Богу, что у меня есть такие «ламповые» песни — песни-шедевры, которым — и я могу признать это совершенно спокойно — до сих пор нет равных. И уже, скорее всего, не будет. Я, кстати, говорю это печалясь, а вовсе не торжествующе. И надо написать про «Дельтаплан» (это слово прилетает ко мне так часто, что я иногда думаю: «Может, пора начать на него откликаться, как на второе имя?») хотя бы пару фраз, раз уж песня эта пусть не мной, но помянута. Так вот: и тем, кто «комментит», что я пою его слишком часто, и тем, кто кричит — слишком редко, я отвечу одинаково: я буду петь эту вещь, когда мне вздумается. Мелодия гениального Артемьева вечна, и слова не менее гениального Зиновьева вечны, и вообще есть вечные ценности, и эта песня — одна из них. И это моя песня: хочу — пою, хочу — не пою. А кому не нравится, могут продолжать на этот счет и дальше троллить. Пофиг! ...А, кстати, кто они вообще такие?
«Но ты знаешь, все — жиза,/И твои фанаты — тяны,/И у зрителей — слеза,/И цветы летят, не вянут».
Вот именно.
Сегодня в моде батлы, и меня спрашивают, не хочу ли я принять участие в нечто подобном? Батлы, это когда участники очень быстро сочиняют примерно вот так: «Фаны ж с кОмментов орут,/Поддают в ответках жару:/ Их прижми, они зассут,/Критиканы, вы ж — зашквары!» А все смеются и аплодируют. Сегодня вообще модно использовать и в речи, и в творчестве фразы грубоватые, подчеркнуто вульгарные. Что я об этом думаю? Думаю, что с помощью слов резких, хлестких, особенно матерных донести до людей свои эмоции намного проще. И мне они тоже нравятся, что я, не русский, что ли? Но! Слова эти — н/з родного языка. Они сродни хлысту, задача которого ожечь и немедленно привести в чувство или побудить к мгновенному действию. Со сцены же, если ты хороший артист, тем более автор, надо уметь донести эмоции нормальными фразами, не подменяя собственную энергетику энергетикой нецензурных слов. И между «великие Пушкин, Есенин и Маяковский иногда писали матерные строчки» и «написанные матерые строчки сделали Пушкина, Есенина и Маяковского великими» — на самом деле огромная пропасть. И слава Богу! Поэтому выходить на батл и побеждать кого-то с помощью слова «зассать» я не планирую. А что касается юных рэперов, то они не лишены природных дарований. Но жаль, ищут слишком легких путей, чтобы «хайпануть», ничуть не задумываясь, что известность, всерьез не намоленная, может оказаться весьма мимолетной.
...Но давайте вернемся к письму. Ведь любое любовное послание — тоже ярчайший отпечаток времени, тот самый, что доносит до нас его настоящее дыхание. «От благовония мастей твоих имя твое — как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя». Так писали когда-то Соломону. А мне сегодня: «Каваятся от тебя,/ Говорят:»Задрали вайпить,/ Этот кун — мечта моя,/ Фейм его навек, как пить дать!»/ Чиксы стонут по тебе,/ Просят сигну сделать — фишка!/ Думает, вы — ОТП/ Даже девочка-винишко».
Вообще, если честно, смысл сказанного выше улавливается только в общих чертах... Ну вот «чикс» я знаю: они — прелесть девчонки, секси! Фейм, понятно, слава. Кун, надо полагать, синоним краша... А ОТП — они жили вместе долго и счастливо и умерли в один день? Впрочем, неважно. Очень здорово на пике 69-го дня рождения получать любовные послания. Спасибо, дорогие мои женщины: и «девочки-винишки», и «леди-виски»! Всю свою жизнь на сцене я не купаюсь — это слово в данном контексте имеет, нет, не уничижительный, но слишком упрощающий смысл — я живу вашей любовью. Я знаю, что и очень многие из вас прожили со мной в этой самой любви целую жизнь, и я благодарен вам за это и этим же по-настоящему счастлив. Ведь в основе счастья лежат вовсе не слава, богатство и власть, хотя все эти три ипостаси облегчают к нему дорогу. Но истинное счастье — это только переживаемые человеком сильнейшие, дорогие ему эмоции, и ничего больше. Есть эмоции — есть счастье, уходит способность их испытывать — и человек остается пустым, как сброшенная одежда, которая еще некоторое время хранит тепло когда-то горячего человеческого тела, его энергетику, а потом становится просто тряпкой. ...Никогда не позволяйте сделать с собой такое!
Вообще, я не люблю болтать о любви, потому что любовь — это процесс, практически питие. Совместное питие чувств и эмоций. А в России питие — это житие: а значит, меньше болтай, больше делай. Но в собственный день рождения можно позволить себе исключение из правил... Итак, любовь. В ее основе лежит свобода. Нельзя посадить человека в клетку — пусть даже клетку собственного восторга — и требовать, чтобы он, лишенный этим свободы, был счастлив. Ведь невозможно стремиться соответствовать чьим-то представлениям о себе и оставаться самим собой — каждый обязан про то помнить. Люди слишком озабочены своей уникальной высшей нервной деятельностью — своими эмоциями, чувствами, мечтами и иллюзиями. И постоянно жаждут того, кто по, их интуитивному ощущению, способен расцветить не слишком яркий мир. Но они не задумываются, что такие любимые и ими желанные, возможно, тоже ждут, что придет кто-то и освежит новыми оттенками краски на их небосклонах. Стремитесь быть творцами, а не кем-то незаметным в толпе стоящих в очереди к модному художнику, и любовь станет к вам милосерднее. Хотя... Быстро забудьте все, что прочитали выше. И если любите по-настоящему — не отпускайте! Хватайте и держите так, чтобы человек обомлел, задохнулся, осознал — это конец! и сдался на милость победителя. Я всегда делаю только так.
«Байтят стиль твои друзья/И враги — такое изи,/Понимают, что нельзя,/Но они ведь в шоубизе...»
«Байтят» — замечал... Но, в общем, это нормально, так и должно быть.
«В общем, у тебя все норм,/Даже каэф в самом деле/Капсом пишешь «это ЛОЛ»./Меленько: «ВЛ. Эщкере».
Да, верно, у меня «все норм» и «каэф». И обширная география гастролей, и полные залы, и хиты, и шедевры, и премьеры, постоянные телесъемки, бесконечные интервью... Дай Бог мне на все это сил и здоровья.
В этом году мне исполняется очень интересное число лет — число-перевертыш. Оно меня немало забавляет, потому что ассоциируется с позой из Камасутры. Вопреки стереотипу поза эта довольно непростая — требует и физической выносливости, и умения максимально сосредотачиваться, а главное, очень любить то, чем ты в данный момент занимаешься, и искренне наслаждаться этим. А где Камасутра, там, понятно, и катарсис. Поэтому мне будет весьма любопытно посмотреть, как я справлюсь с этим своим 69. Возможно, переверну все с ног на голову. И, прославившийся как родоначальник эстрадных шоу в России, нажавший тот самый спусковой крючок, вдруг возьму перечеркну это. Кардинально поменяю. Сделаю абсолютно все совершенно по-другому. Как любит поступать такое непостоянное, вечно ищущее перемен время. Но! Какими бы ни оказались внешние проявления моего творчества, его суть по-прежнему останется неизменной: исповедь. Только перед своим зрителем и только в концертном зале. Так, как было всегда.
Неизменно ваш, Валерий Леонтьев
P.S. Ах да, забыл. Просили же сделать «сигну». Оказывается, сегодня модно посылать любимым в подарок фотографию какого-то участка тела со строго адресной надписью. Я бы написал на сердце «я люблю вас, люди» и отправил каждому «в личку», но вот фотографировать истинное «нутро» человечество как раз и не научилось.