Случайная ошибка врачей или фальсификация документов и произвол? Ведь у многих диагнозы впоследствии не подтвердились. Но увольняли их все равно — ибо кто возьмет на себя ответственность за полицейского, только что выписавшегося из дурдома?
Этих четырех человек, решившихся поведать «МК» свои истории, объединяет только одно: все они — стражи порядка. Действующие — те, кому удалось отстоять свои права. И «экс» — те, кто опустил руки. «Изменить нашу систему бесполезно. Я просто стараюсь забыть все то, что со мной сделали», — говорит 42-летний Николай П., бывший старший группы задержания.
Чужая душа — потемки. Но не когда психиатрический или наркологический диагноз, поставленный по ошибке — сознательной или намеренной, — калечит жизни.
Дают бегунок — и по врачам
Как известно, полиция у нас — центрального подчинения. То есть руководит ею во всех субъектах Федерации напрямую Министерство внутренних дел, а не местные власти. Осматривают и лечат сотрудников тоже свои врачи, подотчетные МВД РФ, а не Минздраву и не региональным департаментам здравоохранения. Подобным образом устроена медицинская полицейская система не только в Москве, но и везде по России.
Головное подразделение в столице — медико-санитарная часть ГУВД города. Поступлением на службу, продвижением по карьерной лестнице, продлением контракта, страховыми случаями, связанными с работой, а также увольнением здесь занимается военно-врачебная комиссия (ВВК).
Эти структуры должны действовать в точном соответствии с приказом МВД России №523 от 14 июля 2010 года «Об утверждении Инструкции о порядке проведения военно-врачебной экспертизы и медицинского освидетельствования в органах внутренних дел РФ и внутренних войсках Министерства внутренних дел РФ».
Медико-санитарная часть ГУВД, помимо ВВК, включает в себя клинический госпиталь, четыре медицинские части, два дома отдыха, Центр государственного санитарно-эпидемиологического надзора, стоматологию, а также три ведомственные поликлиники (было четыре, одну закрыли) и Центр психологической диагностики (ЦПД).
«Когда молодой человек приходит устраиваться в кадры, ему дают бегунок — каких врачей нужно обойти, — рассказали «МК» сотрудники ведомства. — Согласно приказу 523 сначала он идет на военно-врачебную комиссию, где его смотрят шесть специалистов ВВК — терапевт, хирург, невропатолог, ЛОР, окулист и дерматолог».
Последним, седьмым — завершающим и самым главным, — заключением является вердикт психиатра: годен — не годен.
Но до этого нужно еще посетить Центр психологической диагностики.
ЦПД был создан еще в СССР для отбора водителей оперативного транспорта, со временем начал осуществлять и психофизические обследования будущих и действующих сотрудников органов. Диагнозы здесь не ставят: психологи же не врачи. К тому же для того, чтобы констатировать «алкогольную болезнь» или даже просто написать, что человек склонен к алкоголизации, нужно либо его письменное личное подтверждение данного факта, либо результаты анализов. А еще — специализация психиатра-нарколога.
Уже действующих сотрудников полиции обслуживают три ведомственные поликлиники. Первая, самая большая, расположена по адресу: 2-й Вышеславцев переулок, 7. Здесь есть свое психиатрическое отделение, которое возглавляет Светлана Ивановна Потапова.
Именно тут должны вовремя выявлять неполадки в психическом здоровье действующего сотрудника и, если что-то не так, направлять его на ВВК или на обследование в психиатрическое отделение Центральной больницы МВД РФ. Туда, и только туда, и так как вопрос этот очень серьезный, то даже в московском клиническом госпитале ГУВД своего психиатрического стационара нет.
И уж тем более не могут полицейских лечить в обычных, гражданских психиатрических больницах — только по согласованию с руководством: все эти положения прописаны в том самом 523-м приказе МВД РФ.
«Неудачно пошутил над психологом»
40-летнего сержанта Григория Орлова уволили из органов внутренних дел в январе 2016 года. С диагнозом «шизоидное расстройство личности» F60.
Сразу после увольнения с учетом обстоятельств, при которых этот диагноз был поставлен, Орлову предлагали его оспорить. Но в этот момент очень тяжело заболела маленькая дочь, а у бывшей жены во втором браке только что родился еще один ребенок — в общем, в больнице с дочерью больше месяца пришлось проваляться самому Григорию. И он пропустил все положенные для апелляции сроки.
И, хотя потом Орлов прошел психопатологическое и экспериментально-психологическое исследование комиссией в Независимой психиатрической ассоциации России, где у него не нашли никаких признаков психического расстройства, это уже ничего не изменило.
На встречу с журналистом «МК» Григорий опоздал минут на сорок, но извинился: «Транспорт плохо ходит. Я ведь живу в Смоленской области. Оттуда и в Москву на работу столько лет ездил».
Несколько замкнутый. Спокойный. Интеллигентный и, я бы даже сказала, застенчивый. На вопросы отвечает по существу. Понимает, что ситуация сложная. Разрешает использовать в статье свои настоящие имя и фотографию. «Хотелось бы, чтобы моя история хоть кому-то помогла…»
На службу в полицию Орлов поступил в 2008 году по совету друга. Говорит, что работа нравилась, что справлялся. В служебной характеристике за 2010 год написано: дисциплинированный, исполнительный, требовательный к себе сотрудник. Приветлив, выдержан, отношения в коллективе ровные.
Ежегодно перед отпуском Григорий, как и все его коллеги, проходил медкомиссию, в том числе и у врача-психиатра. Никаких проблем никогда не было. «Живу в деревне, имею физические нагрузки. С чего мне болеть?..»
Последний раз он был обследован в ВВК в 2015 году, летом. Был признан здоровым.
«В сентябре того же года я решил переводиться в другое подразделение. Это было мое личное желание, так как, если честно, последние два года у меня не складывались отношения с непосредственным начальством. То усиления эти постоянные, то работа без продыху, без праздников и выходных… Я ж еще и иногородний — знаете, сколько времени тратил на одну дорогу? Опоздал пару раз, электрички не ходили, — выговор. Вот и начались конфликты, я пообещал, что пожалуюсь руководству, но затем просто решил уйти на другую должность с повышением, возможность такая появилась», — вспоминает Григорий Орлов.
Для перевода он должен был пройти тестирование в Центре психологической диагностики. Это обязательно. «Наверное, я что-то не то ляпнул или подшутил над психологами неудачно, только они мне сказали, что нужно срочно проконсультироваться у нашего психиатра в первой поликлинике. Меня прямо со смены туда отправили».
Беседовала с сержантом Орловым заведующая психиатрическим отделением Светлана Потапова. Она посетовала, что результаты его психотестирования, полученные у психолога, неважные. Но их можно опровергнуть. Для этого требуется ненадолго лечь в… психиатрическую больницу номер 4 имени Ганнушкина. «На обследование», — так она сказала».
— И вы согласились? — удивляюсь я.
— Потапова сказала, что если я добровольно не лягу, то меня уволят. То есть либо ложиться — либо под увольнение. На тот момент мне показалось, что это мне ничем не грозит. Раз я здоров — чего бояться? Отдохну с недельку…
По документам Григорий лег в больницу добровольно. Можно долго спорить, почему он не подумал, чем все это может для него в итоге закончиться, но полицейская система, как и любая силовая структура, не любит рассуждений — бери под козырек, и все. Григорий собственноручно подписал все необходимые бумаги. После чего ему вызвали скорую психиатрическую бригаду — как к человеку, находящемуся в остром психическом состоянии, опасному для себя и окружающих.
Невероятная история. Можно подумать, что Григорий искренне заблуждается, ведь многие люди с проблемами в психике не считают себя больными. Но, как оказалось, подобные предложения «пообследоваться» от психиатра Светланы Потаповой поступали и другим сотрудникам полиции.
«Написали, что жена пьет психотропы»
Сергей. Старший сержант. 1987 года рождения. Служит и поныне, поэтому свою фамилию и батальон просил не называть.
Из служебной характеристики Сергея за 2017 год: «…стремится к самостоятельности в принятии решений, выполняет поставленные задачи по профилактике правонарушений. Работоспособен, постоянно повышает свой профессиональный уровень. В строевом отношении подтянут, внешне опрятен. Морально устойчив. В коллективе пользуется уважением. В быту ведет себя правильно. Тактичен».
Заключение Центра психологической диагностики — заметьте, речь идет об одном и том же человеке: «Эмоционально монотонен, инертен, ориентирован на негативных переживаниях, эмоционально неустойчив, малоинициативен. В период возникающих пауз в беседе разговаривает сам с собой, что-то шепчет себе под нос. Психиатру ЦПД сообщил, что жена не работает, лечится от панических расстройств психотропными средствами».
«Я вообще такого им не говорил! Про жену! Я не знаю, с чего они это взяли», — сокрушается Сергей, высокий крепкий парень лет тридцати. Мы встретились с ним в кафе на Старом Арбате.
До того, как начался скандал, опровергнуть зафиксированное в его медкарте Сергей не мог. Оказывается, сотрудники полиции вообще не знают, что про них пишут врачи. Это секретная информация. Хотя даже у опасных преступников есть право изучить материалы своего уголовного дела перед судом, подписаться под ними, что все изложено верно.
Получается, что при желании в поликлинической карте полицейского можно вообще написать что угодно? Но зачем?! Это же не только противоречит Закону о психиатрии, но и конкретный профессиональный риск — ведь ту же душевную болезнь супруги, если она заведомо не соответствует действительности, можно легко проверить и уличить медика в фальсификации данных.
«Все начались с того, что у меня произошел небольшой конфликт у кабинета психиатра Потаповой, когда я явился к ней для осмотра перед повышением, — продолжает вспоминать Сергей. — Там какие-то ее знакомые шли без очереди, и я сделал им замечание. Не знаю, может, это ее разозлило — она отправила меня на ЦПД, а уже там вынесли такое заключение и вернули к ней».
После заключения психологов, по словам Сергея, ему также предложили лечь в психиатрическую больницу: якобы надо снять подозрение на диагноз. «Иначе, мол, меня поставят на учет, — разводит руками парень. — «Полежи недельки две, — говорят. — И все у тебя будет хорошо».
— И вы согласились? — спрашиваю я, памятуя ответ Григория Орлова.
— Нет, отказался. И тут же выписали мне бумагу на ВВК (на увольнение. — Авт.). Потапова выдала заключение, что я нуждаюсь в освобождении от работы с оружием и от вождения автотранспорта, — то есть фактически сделала безработным: какой полицейский без служебного пистолета?!
Сергей и представить себе не мог в тот момент, что его будущее висит на волоске. Но и сдаваться он не собирался.
Тем более что на ВВК ему вынесли другое заключение: здоров.
Что это было? Сергей не знает до сих пор. «Денег с меня за хорошую характеристику точно психиаторша не требовала, врать не буду. Тружусь сейчас, вроде все нормально. Слышал, что другим повезло гораздо меньше, они лишились работы. Сочувствую им, конечно».
Проклятие психиатрического учета
Для транспортировки Григория Орлова в психбольницу Ганнушкина была вызвана специализированная бригада. Хотя по закону №523 он должен был быть направлен в клинический госпиталь МВД РФ.
А перед этим отобрали средства связи. Не сообщили на работу. Сослуживцы искали его по Москве несколько недель…
Может, у ГБУЗ ПКБ №4 им. П.Б.Ганнушкина существует договор на оказание услуг медицинского характера с психиатрическим отделением первой поликлиники ФКУЗ МСЧ МВД России по Москве? А иначе чем объяснить, почему всех этих стражей порядка отправляли именно туда?
«Я попросился дойти до магазина, чтобы купить кусок мыла, станок для бритья, зубную щетку. Но мне начали угрожать, что если я куда-то уйду или с кем-то захочу переговорить, то меня уволят», — рассказывает Григорий.
В Ганнушкина он «пробездельничал», по его же собственным словам, больше месяца. Сперва лежал в «буйной» палате. Затем перевели в обычную. Охотно выполнял трудотерапию — помогал санитарам в уборке помещений, не возмущался, не скандалил, не требовал его немедленно освободить, в общем, вел себя как идеальный пациент, полностью согласный с заключением врачей.
Судя по анамнезу, если не знать диагноза, тоже ни за что не поверишь, что это — о шизофренике на пике заболевания: «Сознание не помрачнено. Ориентирован правильно. Вежлив. Жалоб не выказывает. Себя считает психически здоровым. Время проводит в палате, читает художественную литературу. Бреда, обманов восприятия не выявляет, сон устойчивый». Поступивший якобы в остром и неотложном состоянии, Орлов, по данным медицинской карточки, даже не получал никакой терапии.
Почему же его не выписывали? «А зачем? Лежит себе человек и лежит, по времени его пребывание в психбольнице норму не превышает, — так объяснил «МК» один из независимых экспертов. — Вот если бы он начал качать права, то к его ситуации присмотрелись бы более внимательно».
Орлов терпеливо ждал, когда его выпишут и он вернется на службу. Выписали — выяснилось, что его уже подготовили к увольнению. С такой «биографией», понятное дело, в рядах полиции остаться невозможно. «По всему выходит, что Потапова меня обманула», — переживает мужчина.
Какое-то время он получал деньги от МВД. Затем поступления закончились. Когда попытался устроиться у себя в Гагарине на приличную работу, начали проверять — а он состоит на учете в местном психдиспансере. Из Ганнушкина, как оказалось, пришла его выписка. Причем тоже незаконно: обязательного психиатрического учета в РФ сейчас нет, по месту жительства обязаны прислать только документы опасных хронических больных.
Да, расстроенный Орлов таки прошел независимое психиатрическое обследование, подтвердившее, что у него нет отклонений в психике, но для его официального восстановления на службе требуется заключение института имени Сербского, в который направляют только по решению суда. Рискнет ли он на такой шаг — открыто идти против системы — или смирится с судьбой, вопрос открытый.
Приговоренный к «белочке»
Для того чтобы признать человека алкоголиком, психиатр должен иметь еще и вторую специализацию — врача-психиатра-нарколога. А само медицинское учреждение — лицензию на такого рода деятельность. Согласно документам, выданным Росздравом, по крайней мере до конца прошлого года подобного разрешения у поликлиники №1 ГУВД Москвы не было.
В их лицензии, находящейся в открытом доступе, прописаны практически все медицинские специальности — от акушерства до урологии, есть психиатрия, психотерапия, но наркологии — нет.
В штатном расписании поликлиники, которое мы обнаружили на сайте, также стоят лишь врачи-психиатры. Врач-психиатр Зайчикова Г.И., врач-психиатр Мурадян Г.А., начальник психиатрического отделения — Потапова С.И.
Косвенным подтверждением этого безусловно серьезного нарушения служат результаты контрольной проверки Счетной палаты ФГУЗ МСЧ МВД России по г. Москве от 2016 года, где говорится, что некоторые структурные подразделения учреждения осуществляли незаконную медицинскую деятельность без лицензии.
В поликлинике номер один сотрудникам ГУВД ставили и наркологические диагнозы.
Николай П., водитель, старший группы задержания. Срок службы — почти 20 лет. До пенсии не хватило меньше 4 месяцев. Диагноз — алкоголизм. Впоследствии снят.
«Я был в отпуске и почувствовал себя плохо, скакало давление, слабость, вызвали «скорую», — рассказывает Николай. — Наутро решил пойти в свою поликлинику. Поехал туда на своей машине с супругой, так как опасался за свое состояние. Меня записали к терапевту. А она уже направила меня к другим специалистам, в том числе и к психиатру. Психиатр сказал, что меня нужно срочно отправить на обследование в Ганнушкина. Какие-то сомнения возникли: почему туда, если я сотрудник ГУВД? Но я привык доверять родной поликлинике.
— Какой диагноз вам поставили?
— Алкогольная зависимость средней стадии. Вроде как в больницу я поступил с белой горячкой. Это уже потом выяснилось: мне мою медицинскую карту не показали. Лечить меня не лечили, просто держали. И я до последнего был уверен, что это какая-то ерунда, что во всем разберутся, я же еще свой отпуск не догулял. Понимаете, если я вам сейчас скажу, что вообще спиртного в рот не беру, то вы же мне не поверите. Совсем не пьют либо больные, либо закодированные. Есть выходные, есть праздники, дни рождения… До этого я нормально проработал столько времени, неужели мой алкоголизм не вскрылся бы раньше?
— После психиатрической больницы вас сразу уволили, так?
— Да. Когда я вернулся через три недели, то уже не работал. Диагноз я снял в наркологическом диспансере по месту жительства. Проходил специальный мониторинг, анализы сдавал. До заслуженного отдыха мне оставалось всего четыре месяца. Я все потерял: выслугу лет, компенсации, ведомственную пенсию…
— Вы не пытались восстановить справедливость?
— Я советовался с адвокатами, хотел написать заявление в следственные органы, но мне сказали, что добиваться правды бесполезно… Я знаю, как работает наша система — никто своих не сдаст. Сейчас я простой водитель. На учете не состою.
Николай также говорит, что не видит коррупционной составляющей в своем деле — никто с него денег за хороший диагноз не требовал.
Тогда почему? Почему?!
Передо мной толстенная папка документов — в ней многочисленные отказы в приеме в органы. Все как один кандидаты честно исповедуются психологам ЦПД в том, что курят спайс и гашиш, пьют литрами водку и виски, хотят покончить с собой… Но никаких доказательств, что люди это действительно говорили, нет. Нет результатов анализов — только голословные утверждения.
Один из тех, кому отказали в работе, 21-летний Максим И., затем написал заявление, что не знает, почему его обвинили в регулярном употреблении наркотиков, и что ничего подобного он отродясь не рассказывал, тем более в полиции: устраиваться на службу и стучать самому на себя — он что, сумасшедший?..
Новые Евсюковы придут
Что ж, как мы видим, можно абсолютно без риска отказать в приеме на службу подходящим, но не глянувшимся кандидатам. И по какой-либо причине взять понравившихся (или «своих»?), но негодных. Может быть, у психиатров есть какой-то план по отсеву и его просто необходимо выполнять?
Есть еще одна версия: по слухам, пройти комиссию стоит больших денег.
Презумпции невиновности, как мы видим, здесь не существует. И при этом всегда можно оправдаться тем, что лучше «перебдеть», чем пожинать последствия в виде новых Евсюковых: ну случайно ошиблись в постановке диагноза или неправильно интерпретировали результаты психотестирования — с кем не бывает?
Однако кто поручится за то, что если в работе в органах отказывают нормальным людям и изгоняют с ошибочными диагнозами здоровых, то психиатры однажды не ошибутся и в другую сторону — и не дадут «зеленый свет» маньяку или настоящему сумасшедшему?
На самом деле, как рассказывали «МК» под большим секретом сами психиатры, тяжких преступлений против личности, совершенных сотрудниками правоохранительных органов, не так уж и мало. Просто не все они попадают в прессу, и не всегда внимание акцентируется на том, кто совершил убийство или изнасилование: зачем выносить сор из избы?
Посмотреть в глаза начальнику психиатрического отделения первой поликлиники ГУВД Светлане Ивановне Потаповой я отправилась не одна — вместе с 30-летним Денисом Б. Он действующий сотрудник ППС. Но его тоже хотели уволить — якобы за наркоманию. Парень активно сопротивляется. И пока что сделать с ним ничего не могут.
Мы ожидаем приема у Потаповой, она куда-то вышла и не спешит возвращаться — не исключено, что ей могли сказать о том, что ее ждет журналист, а пока Денис рассказывает о себе.
— Мне сказали, что на основании заключения психологов ЦПД я алкоголик и наркоман. И меня нужно поставить на учет. Даже не знаю, с чего они это решили. Да, еще меня заставили пройти полиграф, и по его ответам вроде как выходило, что по своему складу характера я могу быть склонным к разного рода зависимостям… Но это вовсе не означает, что я что-то принимаю! Я сдавал углубленные тесты на наркотики в наркологии, они ничего не подтвердили, но им все равно. Лечь добровольно в психиатрическую больницу, как мне предлагали, я не согласился, и вот уже с 2014 года меня пугают, что уволят.
— То есть вы с ними боретесь больше трех лет?!
— По ходу, так. Каждый год прохожу диспансеризацию с боем. Постоянно меня дергают психологи, о повышении, о котором мечтал, пришлось забыть. Но сдаваться не собираюсь. Сейчас я перешел в другую поликлинику, чтобы меня оставили в покое. Там меня признали здоровым. Сюда я пришел с вами для того, чтобы посмотреть этим врачам в глаза. Если будет возбуждено уголовное дело за злоупотребление служебным положением против этих «специалистов», то готов давать показания. Мне терять нечего.
Мы привыкли, что мотивы большинства должностных преступлений просты и понятны: деньги. Но, по словам опрошенных мной сотрудников полиции (на самом деле это вовсе не четыре человека — пострадавших как минимум несколько десятков), никто не требовал с них взятку за прохождение психиатра или психолога.
Хотя их увольнения, не исключено, могли способствовать устройству на работу «нужных людей» или же (это мнение высказали некоторые коллеги из других ведомственных поликлиник) подчас профессия психиатра деформирует личность врача: понравился — помилую, не понравился — уничтожу. Я — истина в последней инстанции. Оправдания не будет.
Есть ли здесь состав преступления? И могло ли быть такое, чтобы руководство первой поликлиники ГУВД, а также вышестоящее начальство из МВД РФ, МСЧ ГУВД по Москве не знало, что происходит под боком?
На это может ответить только следствие. Герои этой статьи готовы дать все необходимые показания.
…А на встречу со старшим сержантом Денисом Б. психиатр Светлана Потапова так в тот день и не пришла.