«Она такая у меня хорошая девочка, я не знаю, что произошло, как она оказалась в Сирии». «Замужем, двое детишек, достаток... Ее обманули. Уверена, что ее обманули». «Она же платка никогда не носила, улыбалась, радовалась жизни. Я не представляю, что могло случиться, что она так изменилась».
Разрозненные материнские голоса сливаются в единый хор. «Спасите наших дочерей и внуков». Хорошая девочка. Хорошие девочки...
Обманутые и запуганные мужьями, примкнувшими к ИГИЛ, эти молодые мусульманки тоже покинули родину. И никто не знает, где они сейчас.
Но самое ужасное, что вместе с матерями из-за их выбора, не всегда добровольного, страдают невинные дети. От нуля до двенадцати. После двенадцати — это уже полноценный солдат для террористов.
Спасением этих малышей сегодня вплотную занимаются уполномоченный по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова, сенатор Зияд Сабсаби, глава Чечни Рамзан Кадыров, президент Владимир Путин и — безутешные бабушки.
Известно, что кроме Сирии семьи убитых террористов-россиян также находятся в Ираке, в тюрьмах Багдада. По непроверенным данным, многие из них живут в лагерях для беженцев, настоящих концентрационных гетто — переполненных, среди антисанитарии, голода и нищеты, туда не пускают даже Красный Крест.
Некоторые думают, что это просто миф. И таких жутких лагерей не существует вообще. Их выдумали те, для кого они — последняя ниточка надежды, что дочери и внуки все-таки живы.
Монолог матери
«Ты не смотри, что я в хиджабе, Кать. Я обычная мусульманка, из Москвы, а хиджаб надела, потому что онкология у меня, третья стадия. Волосы после химиотерапии выпали, и я платком голову прикрываю. Одна мечта осталась — увидеть дочку... Если бы ты знала, как я боюсь не успеть...
Трое их у меня. Седа и еще два сына. Старший должен скоро из армии вернуться. Младший пока дома. Но даже когда я молюсь, иногда за собой замечаю, что за мальчиков совсем не прошу, только за Седу. Наверное, это неправильно, матери должны просить за всех своих детей, а я только за нее.
Я так радовалась, когда она с отличием закончила школу, университет, вышла замуж — и что муж такой хороший попался, уважительный. Он никогда не заставлял ее одеваться в закрытую мусульманскую одежду, как у нас сейчас стало принято, вот она в джинсах, вот в коротком платье на фотографии, посмотри, какая она красивая у меня. Чеченские девушки все очень красивые...
Мы с Седой были как подруги, не как мама с дочкой. Всем-всем делились. А вот главного, куда они едут, она мне не сказала.
Мы по Интернету разговаривали, когда ей удалось выйти на связь из иракского Мосула. Я спрашивала ее: «Седа, как ты могла так поступить, ради своей собственной дочери, ты же все знала?» Она ответила, что могла только молиться, чтобы муж передумал. Но бросить его и остаться здесь не могла.
Куда муж, туда и жена. Так у мусульман принято. Это не снимает с нее вины, конечно, нисколько не снимает. А когда муж погиб и Седа захотела вернуться домой, у нее отобрали дочку. Эти люди ей сказали: ты иди, тебя никто насильно не держит. Но твой ребенок останется у нас. А куда ей было идти — пешком до России?
Внучка Радима, которую забрали, семь месяцев после этого слова не могла сказать. Ее заново пришлось учить разговаривать. В том ужасе, где они жили как животные, моя Седа родила второго ребенка.
Когда только уезжали в Ирак, она объяснила сопровождающим, что Радима ест определенное детское питание. Ей сказали, чтобы она не волновалась, у них для этого созданы все условия. Оказалось, что их привезли в никуда, в сарай, без воды, без туалета, и держали как заложниц своих мужей. Для этого они и были нужны. Мужчины воюют, женщины и дети — в заложниках. Многие ведь сразу поняли, в какой кошмар они попали. А уйти уже не могли. Только иногда звонили из интернет-кафе домой по скайпу, присылали свои фотографии, новорожденных детишек.
У меня на другом телефоне снимки, Седа мне их отправила как раз из Ирака. Там она уже вся в черном, и взгляд чужой.
Ее старая одежда дома висит по-прежнему. И кроватка Радимы стоит, ее игрушки... Когда мне хочется побыть с моими девочками рядом, я сажусь на кровать и руками глажу платья, куклы...
Я верю, что Седа жива. Ведь она была последней из наших пропавших дочерей, кто позвонил из Мосула, в день, когда он был взят. Поэтому у меня еще теплится надежда. Если бы ее больше не было, я бы почувствовала это, сердцем бы почувствовала, клянусь Аллахом, но я так боюсь, что уйду раньше, чем ее увижу. Вдруг мы и там не встретимся?»
Побег в ад
Северный Ирак, Мосул — бездонная бочка, черная дыра, которая поглотила этих молодых женщин. Их матери, бабушки своих внуков, физически, конечно, остаются здесь, в России, но душой тоже там. Год, два... Жизнь от эсэмэсок до эсэмэсок.
«Когда зять уехал, я заявила в паспортный стол, чтобы Залине не давали документы, чтобы она не могла пересечь границу. Дочка тоже плакала, просила: «Мама, сделай что-нибудь, не отпускай меня». Но что я могла?» — вздыхает чеченка Петимат Саламова.
Как только случилась эта беда — уход зятя Ислама в ИГ и отъезд его в Сирию, Залина позвонила из дома мужа и попросила маму приехать, из-за слез было не разобрать причины. Петимат еще подумала, что зять привел вторую жену.
Оказалось, все гораздо хуже: неистовая вера, радикальный ислам — вот та страсть, которая отняла семью у ее дочери: «Я понять не могла, что это за такое исламское государство, где находится эта страна — Сирия?»
Дейр-эз-Зор, Манбидж, Ракка — столица ДАИШ (ИГИЛ). Государство Ирака и Шама, которое собираются построить эти религиозные фанатики на руинах прежней цивилизации - с их точки зрения, туда должны входить Палестина, Ливан, Израиль, Турция, Иордания, Кипр, Египет. Большая часть мира. И несчастные женщины в этом новом «прекрасном» мире — шамаханские царицы, влачащие жалкое существование в разбитых бомбардировками «дворцах» из песка и пыли, среди рукотворных подземных ходов, в которые, как кроты, прячутся боевики во время боя. Ад под землей. Ад на земле. Ад-Дауля аль-Исламийя фи-ль-Ирак уа-аш-Шам. Государство Ирака и Шама. Я была в тех краях, и я это знаю.
Такой ли жизни они хотели своим дочерям?
«Моя Зиярат преподавала английский язык в школе. Очень образованная девочка. Последнее время она сильно болела, грустила, плакала, хотела родить третьего ребенка. Но ничего не получилось, были выкидыши, — рассказывает Джаннет Эрежебова из Дагестана. — Зять уехал в Москву поменять машину. Зиярат готовилась к празднику Ураза-байрам. Я приехала погостить к дочке и ведро клубники им в подарок привезла.
Только вернулась домой — она опять звонит и говорит, что завтра они улетают, неожиданно, на отдых в Турцию, муж вроде как путевку уже купил. Она мне поклялась, что на море с детьми они пробудут до 1 сентября. Старшему мальчику в первый класс надо было идти, ей на работу».
Джаннет успела увидеть дочь еще раз перед отъездом, Зиярат оглянулась на светящиеся окна и с тоской произнесла: «Какой же у меня красивый дом!» Мать ответила: «Благословляю твой путь, а я тебя очень и очень буду ждать». Шестилетний внук держал в руках игрушечную машинку, четырехлетняя внучка — плюшевого мишку. Это был август 2015 года.
Джаннет до сих пор не может себе простить, что отпустила ее тогда, ведь заходилось вещун-сердце, предчувствуя беду, вцепиться в подол надо было, завыть, заголосить так, как будто бы хоронила заживо... «Сначала Зиярат звонила и говорила, что если муж найдет в Турции хорошую работу, то они останутся пожить. Я не возражала, надеялась на то, что на новом месте дочка придет в себя и наконец сможет забеременеть».
Зиярат родит. Но не в России и не в Турции. В исламском халифате. Родит уже вдовой. Когда женщина будет на четвертом месяце, ее мужа убьют на блокпосту.
Зиярат в черном платье, скрывающем растущий живот, поселят во вдовий дом — низшая ступень здешней женской иерархии. Женщины нужны только для того, чтобы рожать детей. Женщина без мужчины — не человек. Умереть за Аллаха — это единственное, на что они хоть как-то годятся. После того как произведут на свет еще одного будущего воина ислама.
Некоторых из вдовьего дома отдавали замуж во второй раз, не по своей воле — кто возьмет.
«Мне было плохо, душа болела, жить не хотела, на лечение меня невестка отвезла, — вспоминает Джаннет Эрежебова. — Я понимала, что моя девочка полностью обработана, что она больше не помнит ни родину, ни дом, ни близких. Я пыталась достучаться до нее, говорила о Дагестане, о том, как мы с ней жили, как любили друг друга... Дочка плакала, она ничего не могла изменить, так что лучше ей было и не вспоминать...»
Расплата за рай
Были люди, которые обещали помочь этим девушкам вернуться домой. Просили немало — от миллиона рублей до двух. Причем никаких доказательств, что выполнят обещанное, не было.
Джаннет говорила, что готова была продать даже свой дом, лишь бы дочь с внуками удалось переправить обратно. Вроде нашла проводника. Добираться до границы с Египтом по раскаленной пустыне — но это единственный выход. В день, когда нужно было дать ответ «да или нет», над Синайским полуостровом взорвался российский самолет с туристами на борту... Выхода не стало.
А Петимат Саламова отправилась забирать дочь в Сирию сама. «Туда ехали вообще хорошо, нас кормили, поили, все бесплатно. Мы были вместе со свекровью — она за сыном ехала, я за дочкой, вдвоем надеялись их уговорить».
...Серая земля. Еще не осела пыль после боя. Все бесцветное, никакое. Рядом с домом, где жила Зиярат, находился шариатский суд. Дочь с матерью ни на секунду не оставили одних.
Петимат умоляла, чтобы ей позволили забрать хотя бы внука — но те, кто всем командовал, ответили, что ребенок должен оставаться там, где его родители.
Обратная дорога оказалась тяжела. Надежды больше не было. Чтобы добраться до Турции, пожилые женщины выкладывали на каждом блокпосту до границы по 100 долларов. Известная восточная хитрость — сесть на верблюда можно и бесплатно, а вот слезть с него — уже двойная цена.
Вскоре дочка с зятем перебрались из Сирии в Ирак. В иракском Мосуле у Залины друг за другом родились еще двое детей. Софья и Яхьо. А в апреле 2017 года она осталась вдовой, и это последнее, что знает о ней мать.
Измученные кавказские женщины в черном, они совсем не похожи на расслабленных туристок или навьюченных челночниц, в глазах — тоска, в руках — фотографии... Это все бабушки ИГИЛ. Потоком едут они в Турцию, в переполненных воняющих автобусах, на перекладных, надеясь успеть.
Удивительное дело — ведь война, боевые операции, бомбардировки, а эти пожилые женщины все равно каким-то невероятным образом попадают туда, куда им надо, прорываясь через все запоры и границы. Для тех же, кто им помогает, это просто бизнес, построенный на несчастье и горе.
«Я не смирились, нет, не смирилась. Я знала, что таких, как я, много, и поэтому решила собрать всех нас, матерей, чьи дети пропали в Ираке и в Сирии, вместе в Интернете в одной группе, чтобы делиться своими проблемами. Набралось за шестьсот человек», — говорит Петимат Саламова.
На сегодняшний момент в официальные структуры РФ поданы сотни заявлений от бабушек, разыскивающих своих родных. У одной женщины в Сирии вместе с дочкой пропали аж 13 внуков. Причем если мальчишкам исполняется 12 лет, это уже не дети, им дают в руки оружие и приказывают убивать неверных.
«Это девочки, мальчики, какими они вернутся, если вернутся? Благодаря кому они вообще оказались на той стороне? Ведь кто-то им помогал сделать документы, переправиться через границу? Без серьезной поддержки это было бы невозможно. Мы требуем независимого расследования», — не могут успокоиться матери.
Понятно, что со своей бедой пожилые решительные женщины никому, кроме самих себя, не нужны. Властям в неспокойных кавказских регионах — прежде всего. Хуже того — их там откровенно боятся.
«Скажи, каким образом моя дочка выехала из России, если я просила в паспортном столе не отдавать ей документы? — спрашивает Петимат и сама же отвечает на этот вопрос. — Загран ей некие «добрые люди» принесли домой. Она решила схитрить — и не взяла с собой метрики на ребенка. Надеялась, что их просто не выпустят и будет хорошее оправдание перед мужем. И что? — они спокойно прошли контроль... Вот как такое может быть? Как?»
… Я вспоминаю встречу двухлетней давности. Паром через Босфор, на котором мы плыли вместе с моим старым знакомцем — Марат был несколько раз осужден за религиозный экстремизм в России, перед бегством в Стамбул против него возбудили еще одно уголовное дело. Тем не менее Марата легко выпустили из страны вместе с семьей. И он спокойно продолжил заниматься своими делами на новой родине. Без разрешения на временное проживание, без статуса беженца — практически нелегально. В Сирию, правда, не поехал. Помогал «братьям-мусульманам» переводами, работал с новообращенными.
«Я долго думал: как же меня самого все-таки выпустили, если я по всем базам прохожу как экстремист? — качал головой Марат, и звездное небо над проливом качалось вместе с нашим паромом. — А потом понял: в России мы не нужны. Никто не хочет с нами связываться, сажать, потом отпускать... А так — нет человека, нет проблемы. Это даже выгодно спецслужбам. Если бы все мы куда-нибудь пропали разом, уехали воевать, власти бы только перекрестились. И конец войны тоже никому не нужен, ведь тогда мы вернемся домой».
Возвращение
Да, и сейчас, после победы в Сирии над террористами ИГИЛ, они возвращаются. Прямо с трапа самолета попадая в руки наших спецслужб. Точно так же, как во время Великой Отечественной войны бывшие пленные проходили фильтрационный отбор. И нередко отправлялись на новый срок — уже в Сибирь. Мало ли, на всякий случай, вдруг среди них обретаются шпионы, лазутчики, диверсанты.
Конечно, это необходимо. Такая строгая проверка. Увы, сегодня мы живем в мире, где террористом может оказаться любой, а здесь женщины, жившие среди религиозных фанатиков, напичканные экстремистскими идеями, как пояс шахида — взрывчаткой. Но любая мать, бывшая там, должна понимать, что рискует своими детьми. Прежде всего. Их вынуждены изымать до выяснения всех обстоятельств, если сами женщины находятся в СИЗО. «Конечно, мы понимаем, что наши девочки должны понести наказание за то, что оступились и нарушили закон», — смирились старенькие мамы. Они согласны на все. Даже на то, что власти, безусловно, простят только малолетних внуков. А дочери-вдовы на родине окажутся за решеткой.
«Возвращаясь домой, девушки действительно дают показания нашим силовым структурам, их допрашивают, снимают отпечатки пальцев, они сами пишут явку с повинной, после чего их передают местным силовикам, например, Дагестана», — рассказывает Хеда Саратова, известная правозащитница, член совета по развитию гражданского общества и прав человека, давно занимающаяся этим вопросом. Хеда входит в рабочую группу по данной проблеме.
Детей изымают согласно законодательству. А вдовы находятся под подозрением, нередко лишены свободы на неопределенный срок. И таких историй — великое множество. Так 24 октября суд в Махачкале решил заключить под стражу на два месяца вернувшихся из Сирии многодетных матерей Загидат Абакарову и Муслимат Курбанову. Потому что на родине они находились в розыске за участие в незаконном вооруженном формировании. И все это, несмотря на то, что у обеих на руках были груднички. Защита решение об аресте обжаловала.
«Причем в Чечне подобного нет, там вернувшихся из Сирии благодаря Рамзану Кадырову проверяют, конечно, но не унижают, не в таких бесчеловечных условиях, как в Дагестане и некоторых других кавказских республиках», — говорит Хеда Саратова.
Возвращение на Родину иногда завершаются настоящими трагедиями. Умер двухмесячный ребенок, которого мама привезла из Сирии в Москву, а затем в Уфу. «Ему стало плохо еще в аэропорту Грозного, куда прилетел спецборт, но мать отказалась от госпитализации, и в родной Башкирии сразу по прилету малыш скончался от пневмонии», — рассказывает Хеда Саратова.
Наверное, было бы правильно, если бы все возвратившиеся из Ирака и Сирии проходили не только проверку спецслужб, но и строгий медицинский карантин, дабы такие печальные случаи не повторились.
"Родственники тех, кто уехал в страны Ближнего Востока, до того как Рамзан Ахматович не начал операцию по спасению женщин и детей из плена, боялись властей, приходили к нам и говорили шепотом, теперь они все вместе встречают самолеты, расспрашивают у прибывших про своих дочерей и сестер. И они очень благодарны всем, кто помогает вызволять их детей и внуков из пекла", - говорит правозащитница Хеда Саратова.
По последним сведениям, около 100 женщин и детей (из Чечни, Дагестана, Ингушетии, Башкирии, Твери и Нижневартовска) все-таки вернулись на родину из Ирака и Сирии при содействии чеченских властей. Мальчика, первым спасенного из Багдада, звали Билал, и ему было всего пять лет.
Да, первым в проблему возвращения наших женщин включился Рамзан Кадыров. Вместе с уполномоченным по правам ребенка в России Анной Кузнецовой и спецпредставителем главы Чечни в странах Ближнего Востока и Северной Африки Зияд Сабсаби — именно они занимаются сейчас вопросом поиска российских детей и женщин на Ближнем Востоке. Тех вывозят спецрейсами, военными бортами. В аэропорту их встречают толпы матерей — одиночные фотографии собраны в огромные коллажи, которые они держат на вытянутых руках...
«Более 160 российских офицеров и генералов участвуют в этой операции по спасению, — на встрече с журналистами заметил сенатор Зияд Сабсаби. — Ни я, никто другой не имеет права воспрепятствовать возвращению граждан России домой».
Но тает надежда у тех, кто не увидел знакомых лиц. «Маленький мальчик, который прилетал домой, его родители погибли, и, как выяснилось, он какое-то время жил у моей дочери. Он узнал ее на фотографии, которую я ему показала, значит, она тоже уцелела», — цепляются за последнюю ниточку матери. У каждой — своя история чуда. Своя молитва для того, чтобы чудо произошло. Иншаллах...
...Мы все заложники сделанного когда-то выбора. И эти молодые женщины не исключение. То, что они выбрали — для себя и своих детей, вернее, за своих детей, — не имеет оправдания, хотя, конечно, можно оправдывать это законами шариата, любовью, даже страхом...
Но для того чтобы они поняли, какую непоправимую ошибку совершили, они должны посмотреть в заплаканные глаза своих матерей. И попросить у них прощения. А это можно сделать только вернувшись.
Анна КУЗНЕЦОВА, Федеральный детский омбудсмен:
У российской стороны есть сложности с возвращением детей, у которых в настоящее время нет кровных родственников на территории РФ:
В этом случае нужен четкий алгоритм действий. Нам важно понять масштаб этой проблемы - сколько детей находится в этих странах. Речь идет о единицах, десятках или же сотнях жизней? У нас существует острая нехватка информации, и мы готовы принять любые сведения.
С 18 сентября начала работу «Горячая линия», на которую поступило 50 обращений о розыске детей. На данный момент формируется база данных о разыскиваемых детях. Сейчас в нее уже внесены данные о 481 ребенке, на обработке еще 90 анкет.
Лично для меня не бывает чужих детей. Я думаю, что эти ребята, когда вырастут, будут благодарны всем, кто принимал участие в их судьбе.
СПРАВКА «МК»
В ходе итоговой ежегодной пресс-конференции 14 декабря президент России Владимир Путин заявил в ответ на вопрос чеченской журналистки: «Дети не принимали решения там быть, и мы не имеем права их там бросить».
На днях состоялась встреча федерального детского омбудсмена Анны Кузнецовой и представителей Международного Комитета Красного Креста (МККК) – главы региональной делегации МККК в РФ, Беларуси и Молдове Магне Барта, его заместителя Валентины Ким и координатора отдела по предоставлению защиты региональной делегации МККК в РФ, Беларуси и Молдове Марка Лоренцо Бруно Маурэра. Основной темой встречи стали российские дети, находящиеся на территории Ирака и Сирии.
Многие из них не имеют документов, родители убиты. Нередко малыши не разговаривают от пережитого шока либо не говорят ни на каком языке кроме арабского, уже позабыв родной. Все это затрудняет идентификацию. Было отмечено, что для иракских властей принципиально важно, чтобы дети возвращались именно к кровным родственникам. И не исключено, что единственной возможностью для подтверждения этого родства, будет заключение ДНК-экспертизы.
На сегодняшний момент российской стороне в случаях с вернувшимися детьми пока что не приходилось прибегать к анализу ДНК, так как родственники могли доказать свое родство документами и фотографиями.
При Уполномоченном при Президенте РФ по правам ребенка в целях координации деятельности федеральных и региональных органов власти по вопросу оказания содействия возвращению детей, находившихся в зоне боевых действий, создана Комиссия. В неё входят представители Минообороны РФ, МИД России, Минобрнауки России, МВД России, СК России, ФСБ России, Минюста России, Минздрава России. Кроме этого к работе Комиссии подключились глава Чеченской республики Рамзан Кадыров, сенатор от Чеченской республики Зияд Сабсаби, инициативная группа, состоящая из правозащитников и активных граждан Чечни и Дагестана. Также на заседаниях Комиссии присутствовали представители Сирии и Ирака.