Поселок Волочанка находится в 350 км от райцентра Дудинка. Даже по меркам Таймыра это край света. Дорог нет, добраться до населенного пункта можно только на вертолете. Но, несмотря на нечеловеческие условия, в поселке живут более 500 человек. Случается, что кто-то из них умирает. И тогда для живых наступает настоящий ад, потому как им нужно решить — закопать ли родственника «по-серому», без документов, или за баснословные деньги везти на вскрытие в город.
— У нас с апреля без вскрытия и документов похоронили уже четверых жителей. Например, весной умер Жарков Сергей — мужик в самом расцвете лет. Заснул — а утром не проснулся. И черт его знает, то ли он продуктами или спиртным отравился, то ли инфекцию какую подхватил, — рассказывает активистка Нина Бетту, чьи родственники живут в Волочанке.
Затем без документов в поселке похоронили молодую женщину, у которой остались несовершеннолетние дети.
— Так теперь без свидетельства о смерти им не оформляют пособие по потере кормильца. Ведь по всем базам мать-то числится живой!.. — возмущается Нина Бетту.
Другая семья, рассказывает Нина Афанасьевна, не может оформить наследство. Да и вообще, все эти умершие люди по документам до сих пор спокойно топчут землю и даже... голосуют.
— В прошлом году выборы у нас были, так на наших покойничков тоже бюллетени напечатали. Правда, одному Богу известно, за кого эти избиратели на том свете голосуют...
Раньше раз в неделю в отдаленные поселки Таймыра на рейсовом вертолете прилетал патологоанатом. Тела покойных до этого момента хранили в одном из подсобных помещений поселковых больниц. Но прошла оптимизация, в поселках остались лишь ФАПы — фельдшерско-акушерские пункты. А в них лишних помещений для вскрытия трупов нет. Теперь патологоанатомы работают по схеме «лучше вы к нам». Правда, как довезти покойника до морга, учитывая таймырские реалии, не совсем понятно.
— У нас, например, до Дудинки летом, когда разливаются реки, можно добраться только на вертолете. Рейсы бывают один раз в неделю, то есть четыре за месяц. И все они перегружены. Так что для мертвых мест не остается, живых бы вывезти, — объясняет Нина Бетту.
Более того, перевозка покойников пассажирскими вертолетами сейчас запрещена. Хотя в советское время, вспоминает женщина, на борт спокойно могли внести гроб.
— Сейчас же, чтобы доставить тело в райцентр на вскрытие и обратно, нужно заказать перевозку «груза 200». А это баснословные деньги — только за вес гроба с покойником в одну сторону нужно заплатить 32 600 (примерный вес цинка 200 кг, отсюда и название. — «МК»). Но ведь для умершего нужно еще и отдельный борт заказывать. Час фрахта вертолета стоит 350 тысяч. А до нашего поселка лететь минимум два часа в одну сторону!
Более того, цинковый гроб и отдельный рейс нужно заказывать даже в том случае, если человек умер в районной больнице, но близкие хотят похоронить его на родовом кладбище.
— Без цинкового гроба, если узнают, что тело вы хотите увезти в поселок, даже за порог не выпустят, — возмущается Нина Афанасьевна.
— А больница не помогает с отправкой покойников к месту захоронения? Ведь можно было бы привлечь для этих целей вертолеты санавиации.
— Да вы что! С недавних пор санавиация даже выздоровевших живых людей домой из больницы не развозит. Раньше, если в поселок поступал вызов, на вертолет могли сесть и другие попутчики, например, рожавшие в этой больнице женщины. Теперь же на вызов врачи летят пустыми, а обратно — с единственным пациентом. Разве это рационально?
— Это ведь проблема не сейчас возникла, просто на данный момент вопрос встал наиболее остро. Ведь такие «серые» захоронения есть в каждом поселке. Да, некоторые люди ждут, вдруг патологоанатом все же заедет в их населенный пункт. До этого же складывают тела своих близких в сараях, где им мыши отгрызают уши и носы. В холодное время еще можно потерпеть. Но летом это запрещено, ведь разлагающееся тело может стать разносчиком инфекции, — говорит бывший депутат, инициатор подготовки обращения к президенту Стелла Кох.
На проблему похорон активистка обратила внимание после трагического случая в поселке Потапово — тогда в озере утонула 17-летняя девушка.
— Нашли ее тело только на третий день, понятно, что не в лучшем виде. Но, несмотря на это, родителям девушки сказали по двадцатиградусной жаре везти труп на вскрытие в Норильск. Тогда только после мольбы родных и подключения административного ресурса удалось отправить судмедэксперта во внеплановую командировку, чтобы он сам выехал на место, — вспоминает Стелла Викторовна.
Выход из ситуации участники инициативной группы (к слову, обращение они направили не только президенту, но и генеральному прокурору Юрию Чайке, спикеру Госдумы Вячеславу Володину) видят в предоставлении району автономии и улучшении транспортной логистики на Таймыре.
— Раньше помимо вертолетов летом в некоторые поселки бегали малогабаритные катерки — они доставляли и почту, и продукты. А на корму можно было поставить гроб с покойником, — объясняет Стелла Викторовна.
Сейчас же перевезти проблематично не только усопшего. В некоторые поселки даже уголь не завозят.
— Например, недалеко от Волочанки есть поселок Усть-Авам, куда в этом году топливо не привезли. А там вокруг голая тундра — дров просто не найти. Продуктов в поселок тоже не завезли — ни каш, ни муки, — вступает в разговор другая собеседница, Нина Бетту. — Только после того, как люди начали писать в СМИ, администрация спохватилась и оформила спецрейс в поселок.
— Продукты привезли?
— Да нет, сами прилетели. Людей успокоить. А лучше бы они этот вертолет загрузили продуктами. Потому как в противном случае хоронить там придется не одного человека, а весь населенный пункт. Без угля и элементарной еды народ просто не выживет при зимних температурах минус 50.
В администрации поселка Волочанка ситуацию с похоронами нам подтвердили. Рассказали, что в одном из случаев родственники усопшего даже были готовы оплатить патологоанатому билет на вертолет туда и обратно.
— Чтобы все сделать по-человечески. Мы ему даже места освободили, людей с рейса сняли. Но он сказал, что без следователя не поедет, а тот лететь не захотел. В общем, в нашем суровом крае мы живем как можем и помираем как можем.