Даниловские колхозники в свое время отработали за жилье по 20–30 лет. В 2014-м началось банкротство колхоза, а через два года его ликвидировали.
Бывшие колхозники стали собирать документы, чтобы приватизировать свои дома и квартиры. Когда получили выписку из Росреестра, впору было вызывать им «скорую»: собственником их жилья стал предприниматель по фамилии Сперанский.
Колхозники обратились с иском в суд...
«На первую дойку вставали в три утра»
Деревня Даниловское, которая относится к Никулинскому сельскому поселению, — лакомый кусок. От центра Твери — 12 км, от границы областного центра по Старицкому шоссе — пять. Рядом — живописные излучины реки Тьмаки, бобровые запруды, песчаные отмели, шишкинские корабельные сосны, старинные церкви, целебные источники с купальнями.
В советские годы в деревне был колхоз-миллионер, центральная усадьба утопала в цветах. Председатель — Николай Алексеевич Полознов — был депутатом Верховного совета. Только дойное стадо составляла более пятисот голов. Для работников строили дома. Это давало возможность пригласить на работу в колхоз лучших специалистов.
Но в 2014 году началось банкротство колхоза, и через два года колхоз был ликвидирован. Теперь окна в здании правления затянуты пленкой, на двери весят обрывки дерматина. Всю технику давно порезали и сдали на металлолом.
В холле деревенского клуба меня встречают те, чьи дома были втихую проданы. Среди собравшихся — пожилые женщины, многодетные матери с маленькими детьми. Одна из мамочек воспитывает ребенка с ДЦП.
— Никогда не думала, что на старости лет окажусь в «крепостных», — грустно улыбается одна из женщин, поправляя платок на седых волосах.
У каждой из присутствующих — своя история.
— Мы приехали в Даниловское с двумя детьми в 1982 году, — рассказывает Надежда Алексеевна Кузьмина. — Там, где мы раньше жили, не было садика, а школа была только начальная. По специальности я — агроном, закончила сельскохозяйственный техникум в Калинине. Муж был квалифицированным трактористом-комбайнером. В Даниловском как раз сдавали дома. Нам как специалистам выделили дом общей площадью 93 квадратных метра: три комнаты, кухня, терраска. Старший сын пошел в первый класс, младшего определили в садик. Я устроилась работать помощником бригадира в полеводческую бригаду. Потом стала бригадиром. Бегала по полям, выдавала наряды, заказывала нужную технику. Летом работали до десяти часов вечера, а во время скирдовки сена выходили и в ночь.
Колхозникам сказали: «Отработаете по 15 лет, и дома будут ваши».
— Это было совсем другое время. Тогда людям верили на слово, — говорит Надежда Алексеевна. — Решение о закреплении за работниками, отработавшими положенный срок в колхозе, жилья принималось на правлении и по решению общего собрания. Но потом мы этих протоколов так и не нашли. Все документы были уничтожены.
В 90-е годы грянула перестройка, распались все хозяйственные связи. Развал Советского Союза потянул за собой всеобщую разруху, гиперинфляцию, безработицу. В колхозе перестали платить зарплату. Но работники не бросили родное хозяйство в трудное время.
— Продолжали работать без заработной платы. Выживали домашним хозяйством. Держали поросят, телят, сажали огороды. В 1999 году я ушла на другую работу, но, чтобы платить за жилье 50% от положенной суммы, ночами работала на колхозной ферме скотником.
В 1992 году колхоз-миллионер был реорганизован в сельскохозяйственный производственный кооператив «Колхоз Даниловское».
— В 2000 году на собрании нам предложили выкупить свои дома. При этом заломили баснословную цену — 1,5 млн рублей. У многих из нас просто не было таких денег. По справедливости нам должны были предложить их выкупить по остаточной стоимости, — говорит Ирина Николаевна Виноградова.
Еще в 80-х годах ее родителям колхоз выделил щитовой дом, который был построен в 1969 году.
— Мы приехали в Даниловское из Калязинского района в 1984 году. Отец пошел работать в колхоз пастухом, мама — на ферму. Потом и мы с мужем стали работать в колхозе, я — дояркой, он — механизатором. На первую дойку приходилось вставать в 3 часа утра, а всего мы трижды в день доили коров. Все силы и здоровье отдали колхозу. Дом, который нам дали, давно бы рухнул, если бы мы его постоянно не ремонтировали. За свой счет проводили и водопровод, и канализацию.
Много труда колхозники вложили и в свои участки.
— Получили дом, рядом — одна глина. Нам пришлось завозить плодородную землю, навоз. Сад вырастили. Для кого? Теперь выходит, что для бизнесмена из Твери, — горячится Надежда Алексеевна. — Пока работали в колхозе, все время отчисляли деньги на капремонт, но так его и не дождались. Даже краску нам ни разу не выделили. Все покупали сами. Крыша стала протекать, пришлось ее заново крыть. Рамы все сгнили, мы поставили пластиковые окна.
Раньше в Даниловском было централизованное отопление. Но потом старую котельную закрыли. А когда администрация поставила новую небольшую котельную, доступ к ней бывшим колхозникам не дали.
— Колхоз от нас отказался, ссылаясь на то, что нет денег, — говорит Надежда Алексеевна. — Администрации сельского поселения мы тоже оказались не нужны. Нам сказали: «В вашу сторону очень далеко тянуть газ, не выгодно. Ставьте котлы за свой счет». Пришлось занимать деньги, собирали их по крохам, иначе бы остались на зиму без отопления. Индивидуальный газовый котел обошелся всем в кругленькую сумму. Старикам пришлось на всем экономить, в том числе и на лекарствах.
«На юридическом языке это — «прикрыть сделку»
В то же время бывшие колхозники не раз предпринимали попытки приватизировать свое жилье. И слышали в ответ: «Пока не до вас, видите, что у колхоза проблемы». Людям предложили делать технические паспорта и пообещали, что как только колхоз выйдет из крутого пике — им дадут возможность приватизировать квартиры и дома.
В 2016 году колхоз был ликвидирован. Процедура банкротства проходила в суде и была инициирована в 2014 году неким Александром Голубковым.
- В августе 2017-го мы стали собирать документы для приватизации. В сельской администрации сказали, что наши дома у них на балансе не стоят. Мы обратились в Единый государственный реестр недвижимости.
Из выписки узнали, что дома еще три года назад купил некий бизнесмен Сперанский, — говорит Надежда Кузьмина. — Цинизм заключается еще и в том, что новый председатель СПК «Колхоз Даниловское» заключил с нами договор найма жилья. Мы несколько последних лет продолжали платить в контору колхоза по 1,5–2 тысячи рублей в месяц. В правлении сидела бухгалтер, принимала у нас деньги по пятницам. И это при том, что наши дома, оказывается, уже три года назад как проданы.
Колхозникам в 2015 году выдали домовые книги, где стояла печать, но не было подписи руководителя. Тогда на это не обратили внимания. Теперь колхозники уверены, что смошенничали преднамеренно. Дабы усыпить их бдительность.
Они объединились и подали заявление в суд.
Пострадавших — как минимум 11 семей. Это только те, кто запросил выписку из Росреестра. Но их может быть и больше. Сделка купли-продажи была зарегистрирована 29 мая 2014 года.
— В этом деле очень много вопросов. Прежде всего они касаются процедуры банкротства и продажи домов, — говорит адвокат Николай Добрыдень, который представляет интересы пяти пострадавших семей. — Согласно документам судебного делопроизводства и открытым данным Росреестра, в 2012 году некий гражданин Голубков дал в долг колхозу на месяц 300 тысяч рублей. Удивительным образом эта сумма совпала с минимально необходимой для того, чтобы обратиться в суд с иском о банкротстве.
Почти год Голубков не требовал от колхоза возврата долга, а затем в ноябре 2013-го обратился в суд с иском о его взыскании, при этом колхоз долг добровольно признал. А 22 апреля 2014 года Голубков отправился в Арбитражный суд Тверской области с требованием о банкротстве колхоза. Так и началось банкротство бывшего колхоза-миллионера.
В то время у руля СПК был гражданин, которого мало кто из колхозников видел. Спустя короткое время, после того как заявление о банкротстве было принято арбитражным судом к рассмотрению, появился гражданин Сперанский, и в один день странным образом скупил десятки объектов, причем вместе с прописанными и живущими там людьми.
Юристы в подобных случаях говорят о преднамеренном банкротстве. А люди-то были в неведении, что их дома кто-то купил. Они по-прежнему тормошили администрацию колхоза, интересовались: «Когда же вы нам дадите разрешение на приватизацию?» Им говорили: «Давайте, чтобы все прошло хорошо, вы с нами подпишите договор найма жилых помещений». Люди подписывали договоры, ежемесячно выплачивали оговоренную сумму, вносили деньги в кассу колхоза. За несколько лет были выплачены приличные суммы.
Колхоз уже не был собственником жилья, но продолжал брать от людей деньги. На юридическом языке это называется «прикрыть сделку». Чтобы никто не догадался, что собственник сменился, и не мог оспорить такую сделку, колхоз в течение нескольких лет продолжал принимать плату за жилье, хотя оно уже было продано.
Любопытно, что ситуацию на этапе банкротства СПК «Колхоз Даниловское» в пользу колхозников, по мнению юристов, могла переломить конкурсный управляющий Дорожкина.
— Либо председатель СПК «Колхоз Даниловское» надел розовые очки и не сообщил арбитражному управляющему о том, что были проведены сделки с недвижимостью, в том числе жилых домов и клуба, где жили люди. Они были проданы практически в один день. То ли розовые очки надела конкурсный управляющий и не заметила этих сделок, — говорит Николай Добрыдень. — Хотя, согласно закону, перед конкурсным управляющим, когда он приступает к процедуре конкурсного производства, ставятся задачи по удовлетворению требований кредиторов и финансовому оздоровлению должника. Первое, что надо было сделать, это провести анализ финансово-хозяйственной деятельности должника. Посмотреть, насколько еще «жив пациент», возможно ли его оздоровить или нет? И с этой целью взять и проверить за последние три года все сделки должника. В частности, обратить внимание, как и какое имущество продавалось, не являются ли эти сделки притворными, незаконными, подозрительными или сделками с предпочтением одному кредитору?
Закон «О несостоятельности (банкротстве)» говорит о том, что жилой фонд и объекты социального использования должны передаваться органам местного самоуправления, органам государственной власти. В данном случае мы считаем, что дома должны были передать сельскому поселению. А потом бы люди могли реализовать свое право на приватизацию жилья.
Этого сделано не было, а весь жилой фонд и фонд социального использования продали за короткий период. И по неизвестным нам причинам арбитражный управляющий эти сделки не оспорила.
Гражданский кодекс Российской Федерации гласит, что продать жилое помещение просто так нельзя. Обязательным условием договора купли-продажи является перечень лиц, сохраняющий право пользования данным жилым помещением.
Если эти лица не были указаны, то такой договор может быть оспорен в суде на предмет его соответствия закону.
«Решили бить во все колокола»
— Теперь представляете, в каком шоке мы все пребываем? — говорят собравшиеся в клубе женщины. — Многим из нас уже много лет, мы все больные. Как подумаем, что в любой момент можем оказаться на улице, у нас сахар поднимается, давление подскакивает, ноги отнимаются.
Я, в свою очередь, пытаюсь выяснить, кто в какие годы был председателем колхоза.
— В советское время хозяйством управлял Николай Алексеевич Полознов, — вспоминают колхозники. — В 1992-м пришел Першин, в 1999-м у руля встал Константинов, следом — дагестанец Каримов, потом — простой механизатор Юркин, и, наконец, пришла компания, при которой вся техника была распилена на металлолом. Председателем тогда числился некто Елазин. Кто-то умудрился его даже один раз увидеть. У нас его все считали подставной фигурой, неким «свадебным генералом». Администрацию колхоза представлял юрист Арсентий Гусишный.
Вспомнили колхозники и Александра Голубкова, который в трудную годину дал колхозу в долг 300 тысяч рублей. По их рассказам, за день до Нового года, 31 января, он прописался в одной из квартир сельской двухэтажки и как житель села стал баллотироваться в депутаты. Но потерпел поражение на выборах.
Жители Даниловского буквально кипят.
— Когда я однажды Гусишному, которого мы считали заместителем председателя СПК, высказала свои сомнения, он меня успокоил: «Не переживайте, все будет нормально. Колхоз будет банкротом, мы отдадим вам дома». Хотя, как выяснилось, уже тогда все было ненормально. Наше жилье было продано, — говорит Елена Викторовна Максимова. — Потом, как выяснилось из выписки Росреестра, тот же Гусишный якобы купил в соседнем селе Мотавино клуб, в котором живут три семьи. Это помещение также принадлежало сельхозкооперативу «Даниловское».
Елена Максимова приехала работать в колхоз в 1989 году из Твери.
— Муж пил, жить с ним было невозможно, я взяла двух детей и уехала в деревню, — рассказывает Елена Викторовна. — Мне дали квартиру в двухэтажке. В городе работала продавцом, в колхозе освоила профессию доярки. На каждую доярку приходилось по 50 коров. Все делали вручную, и силос рулонами ворочали, и корма раздавали, и фляги тягали.
Елена Викторовна отработала дояркой 21 год. Потом окончила курсы, стала техником, отвечала за воспроизводство стада.
У Елены Максимовой — квартира в двухэтажке. Это ее единственное жилье. Идти некуда. Женщина рассказывает, что недавно они с жильцами в складчину отремонтировали подъезд, поменяли дверь.
Галина Дубова — мать пятерых детей. В Даниловское она приехала с семьей еще в 1981 году.
— У меня муж работал в строительной организации — ПМК, они возводили здесь коттеджи и двухэтажные жилые дома. И потом по договору с колхозом шести семьям строителей выделили в двухэтажных домах квартиры. Я сразу пошла работать в полеводческую бригаду, - рассказывает Галина Александровна. - Дети, когда учились в школе, все летние каникулы укладывали сено в сарай и старую конюшню. На ферме носили комбикорм, раздавали силос. Старший сын после школы работал в колхозе на тракторе, средний — в автомастерской, младший — в полеводческой бригаде. Отсюда и в армию ушли. Дочка также работала в полеводческой бригаде. А теперь мы все — никто.
Колхозникам пришлось бить во все колокола. ОВД Калининского района Тверской области по данному эпизоду провел проверку. Правоохранители вызвали в отдел собственника домов и квартир. Он показал им свидетельство о собственности. А раз человек купил дома на законных основаниях, внес деньги, стало быть, в его действиях отсутствует состав преступления.
Даниловцы продолжали жить как на пороховой бочке. «Доброжелатели» объясняли: «Собственник, если захочет, продаст вас вместе с домами. Захочет — сделает вам любую квартплату в месяц».
— Если бы собственник решил продать дома и эта сделка состоялась, мы бы уже никогда ничего не доказали, — говорит Николай Добрыдень. — Есть такое понятие, как добросовестный приобретатель, который не знал и не мог знать, что он приобрел имущество у лица, которое не вправе его отчуждать. Его права защищаются законом. Имущество остается у добросовестного приобретателя.
Даниловцы уже три года как «крепостные», но собственник пока не предпринял попытки выселить их из домов. Почему так, может быть, он не такой уж злодей?
— Есть такое понятие, как сроки давности, — объясняет адвокат. — Общий срок исковой давности по гражданским делам составляет три года с того момента, как лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Такой же срок по применению последствий недействительности ничтожной сделки. Если собственник докажет в суде, что люди знали, что их дома продали в 2014 году, и заявит о применении срока исковой давности, то у жителей практически не останется шансов, чтобы решить спор в свою пользу. Если же наша сторона докажет, что люди ничего не знали о сделке, поскольку колхоз прикрывал эту сделку, решение может быть уже другим.
Второй момент — есть такое понятие, как сроки давности уголовного преследования. Но это лишь в том случае, если правоохранительные органы в этой истории усмотрят составы преступления, по которым есть сроки давности привлечения к ответственности. По преступлениям небольшой тяжести он составляет 2 года, средней тяжести — 6 лет, по тяжким преступлениям — 10 лет.
Я не исключаю, что в данном случае заинтересованные лица могли затаиться, просто тихо пересидеть, выжидая, пока с 2014 по 2020 год не пройдет 6 лет. А потом, когда истекут соответствующие сроки давности, смело начать выселять людей через суд. Самое ценное там, конечно, земля. Существует годами накатанная схема: старые дома сносятся, участки объединяются — и строится коттеджный поселок.
«Я такой же пострадавший»
Суд принял иск даниловцев к производству, по крайней мере на 5 домов был наложен арест.
И тут с пострадавшими выразил желание встретиться собственник их домов и квартир Александр Сперанский.
- Пришел достаточно молодой парень, — говорит адвокат Николай Добрыдень. — Рассказал, что его самого фактически ввели в заблуждение о предмете сделки. Добровольно представил документы, из которых следовало, что он сам непосредственно в сделке не участвовал, от его имени жилье по доверенности покупал некий представитель.
Сперанский пояснил, что его обманули и подставили, объяснив, что в его пользу перейдет земля, а не жилье. Сперанский добровольно согласился передать истцам их дома. Не могу разглашать сумму денежной компенсации, но это посильная сумма. Надеюсь, что ситуация благополучно разрешится до заседания суда.
«МК», в свою очередь, связался с Александром Сперанским.
— Я в той деревне даже не появлялся. Мне просто показали ее расположение. Получается, что я такой же пострадавший, как эти жители, — объясняет теперь собственник домов с «крепостными». — Вложил деньги и не смогу теперь эти дома продать, мне просто совесть не позволит поступить так с проживающими там людьми.
У нас действительно состоялась встреча с жильцами, и мы с ними договорились о мирном разрешении спора и возможности заключить мировое соглашение в суде. Я сказал, что я их, конечно, не выгоню из домов и могу им эти дома передать, но мне, соответственно, нужна компенсация потраченных средств. Предварительно достигнута договоренность. Жители на это идут. Мне вернут свое — и ладно. Я не бизнесмен, как теперь пишут, и уж тем более не «барин с крепостными». Попытался немного заработать.
В неосведомленность Сперанского верится, конечно, с трудом. И почему он, собственно, претендует на компенсацию со стороны жителей деревни? Это его собственный прокол. Он просто обязан был проверить чистоту сделки. А право на бесплатную приватизацию еще никто не отменял.
Что касается другого фигуранта этой истории — юриста Арсентия Гусишного, то он на контакт идти отказался. Когда услышал, что звонит журналист, выдал лишь одну фразу: «Как интересно…» — и положил трубку.
Редакция будет следить за развитием событий.