— Игорь Абрамович, расскажите, как возникла идея создания летающего госпиталя?
— Начиналось все с трагических событий. В 1995 году на жилые дома в Иркутске упал самолет «Руслан». В числе пострадавших был ребенок с тяжелыми ожогами. Тогда возможности медицины на месте были ограничены — для лечения нужно было как-то доставить ребенка в Москву, и чем скорее, тем лучше. Мы приняли решение везти его самолетом, но оставался главный технический момент — как? И нам пришлось просто загнать медицинскую машину в самолет. Так и полетели.
— А почему такая простая схема не прижилась?
— Даже в большой Ил-76 помещается всего три реанимобиля, то есть перевезти зараз можно было только троих, а это прискорбно мало. Трагедия Беслана подтолкнула МЧС России к созданию более вместительных летающих госпиталей. Тогда в Москву нужно было перевезти 129 детей, а возить по три реанимобиля — это медленно. Приходилось работать на полу, на матрасах, на коленях. Мы все тогда делали что могли, но это было, мягко говоря, неудобно. И тогда была поставлена задача разработать комплекс, который позволял бы оказывать реанимационную помощь на борту. Именно реанимационную. И нужно было сделать так, чтобы борт был многофункциональным. То есть при необходимости мог стать госпиталем. А потом собрать оборудование, загрузить туда водосливное устройство и полететь на пожар.
— То есть борт один, а «начинок» много?
— Ну да, можно установить медицинские модули, водосливное устройство, загрузить гуманитарную помощь.
— Сколько времени ушло на создание таких модулей? Кто участвовал в их создании?
— Создавались они три года. Для нас это настоящий опыт, несмотря на то что вся эта процедура была для нас в новинку. Нам нужно было изучить мировой опыт, понять, как сделать именно то, что нужно нам. На Западе были только чисто госпитальные самолеты, и на борт они могли принять только 6 реанимационных больных. Этого было мало. После одного из совещаний мы пообщались с генеральным конструктором ЗАО «Заречье» Казанского вертолетного завода Леонтием Вениаминовичем Карасем. На тот момент Казанский завод уже делал вертолеты, в которых размещались операционные. Но нам нужна была именно модульная система, а не стационарный летающий госпиталь. Выслушав нас, он пообещал, что сделает нам именно то, что мы хотим. В Казань полетели наши медики и инженеры, чтобы участвовать в разработке. Здесь было важно участие именно двух этих категорий специалистов. Есть врачи, которые работают и спасают жизни, а есть инженеры, которые налаживают все системы жизнеобеспечения, отвечают за работоспособность медицинского оборудования.
— В итоге какой борт первым получил такой модуль?
— Все началось с вертолета Ми-8. Это хорошо зарекомендовавшая себя машина, востребована она по всему миру. Именно для него и сделали первый модуль. Его одобрили, и мы приступили к разработке таких модулей на самолеты. Сейчас модули у нас есть для Ми-8, Ил-76, недавно у нас появились Ан-148 и «Суперджет». В вертолетах у нас помещается два модуля, то есть можно перевезти 4 пострадавших. В Ил-76 помещается 5 модулей, рассчитанных на 4 человека каждый. Их подключают к аппаратам жизнеобеспечения, если это необходимо. Еще раз хочу подчеркнуть, что речь идет только о тяжелых и крайне тяжелых больных.
— Но ведь все эти самолеты не сразу появились?
— Да, у нас сначала был один самолет, оборудованный такими модулями. В 2008 году нашим гражданам, попавшим в ДТП в Египте, нужна была помощь, потом была трагедия в «Хромой лошади». И людей, которым требовалась помощь, тогда было значительно больше, чем мы могли перевезти. Были сделаны выводы, и второй самолет появился буквально через полгода. Сейчас у нас таких модулей 10. И мы готовы в любую минуту вылететь туда, где наши граждане нуждаются в помощи. Потом у нас появилось 2 самолета Ан-148. Там можно установить 4 модуля. А потом у нас появился новый «Суперджет». И на него уже делали складывающиеся модули на одного человека. Теперь если трагедия у нас не массовая, то и самолет мы выберем именно под эту задачу и не будем использовать большой Ил. Это дешевле, а качество лучше, ведь тот же «Суперджет» более комфортный, чем Ил-76.
— За сколько можно собраться и вылететь, если, скажем, иметь в виду Ил-76?
— Для выезда на аэродром — 20 минут. Все модули для Ил-76 у нас погружены в «КамАЗы». Выезд к самолету, мы их устанавливаем — и полетели. У нас круглосуточно команда готова выполнять поставленные задачи. Это — специфика нашей работы, мы несем службу 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Дежурная смена инженеров постоянно все готовит к одной-единственной задаче — как только возникает необходимость, весь этот механизм приводится в движение.
— Всего 20 минут? Поразительно!
— 99% успеха таких операций куется на земле. Все, что происходит в воздухе, — это, можно сказать, высокая медицинская технология, выше нее ничего нет, 9 тысяч метров, в конце концов. Я хочу особенно отметить, что за каждым пациентом, за каждой успешной операцией стоят прежде всего кадры. Наши специалисты уникальные. Такие кадры не выпускают в институте, их не готовят в больницах. Чтобы подготовить вновь пришедшего, мне нужно два года работы. Это из тех, кто прекрасный специалист. Плюс нужно понимать, что такая работа очень тяжелая. Вот, например, прошлая неделя у нас была неспокойная. Поступила задача, и мы вылетели на Чукотку. Вернулись через трое суток. 20 часов в небе. Это очень тяжело физически. Но мы — единая команда. Наши люди обладают огромным багажом знаний. Многие из них приходили из больниц, притом хороших больниц. Потом осваивались, привыкали летать и работать в таких условиях.
— Если медик хочет работать у вас, он же должен будет пройти какие-то курсы?
— Конечно. Это организует Министерство здравоохранения. У них стоит наш модуль, и наши специалисты проводят обучение. Наш вид медицинской деятельности сертифицирован, без специальных документов, сертификатов никто не имеет право ее осуществлять. Обычный врач не полетит за больным.
— Насколько я знаю, такая модульная технология уникальна...
— Да, действительно, в мире больше никто не используют модульную технологию.
— Опытом с другими структурами делитесь?
— Сейчас многие субъекты имеют в своем арсенале санитарный вертолет «Ансат». Когда его только разрабатывали, мы включились в работу. И в другие ведомства мы знания передаем. Все это не просто так. Ведь когда происходит трагедия, все ведомства должны работать слаженно согласно регламенту.
Теперь пришло время переместиться в помещение, где хранятся модули, и посмотреть на них своими глазами. Мы спускаемся во двор, немного проходим по улице и попадаем в теплое помещение. Все аккуратно разложено по полкам, все на своих местах, чтобы в случае ЧС не искать необходимые вещи. На стене — план того, что необходимо брать на каждый вылет. В помещении два человека — инженеры Наталья и Сергей. Они осматривают оборудование, поверяют, всего ли хватает и все ли работает. В углу стоит кювез — это специальная камера для транспортировки недоношенных детей и детей с пороками развития. К слову, «Центроспас» как-то перевозил три кювеза с младенцами одномоментно, чего не делал еще никто в мире. Также специалистами «Центроспаса» был разработан специальный модуль для перевозки больного, зараженного опасной инфекцией, своего рода бокс.
В модулях все продумано до мелочей: в соответствии со стандартом оказания реанимационной помощи и интенсивной терапии. Имеются отделения для баллонов с кислородом, чтобы можно было осуществлять искусственную вентиляцию легких. Использованный баллон легко меняется на новый инженерами. Как рассказала Наталья, все системы питаются от общей сети, но в случае непредвиденных проблем всегда есть автономный источник питания.
— Игорь Абрамович, сколько же вы уже санэвакуаций провели с начала года?
— С начала года уже 115 вылетов. Но нужно понимать, что бывает неделя у нас спокойная, а бывает, что по три-четыре вылета.
— А как определяется, за кем нужно лететь?
— Если мы имеем тяжелого больного, который находится далеко от Москвы или Петербурга, например в Хабаровске, то тут без вариантов — на машине не доедешь. Для санитарной эвакуации приходит запрос от субъекта РФ на транспортировку, изучаются все документы, готовится борт, вылетаем. По прибытии мы еще раз на месте собираем консилиум, и уже потом человек отправляется бортом в лечебное учреждение.
В завершение нашей встречи Игорь Якиревич немного посетовал на невольную подмену понятий:
— Любая технология — это прежде всего люди. Все эти сложные приборы, сертифицированные по всем правилам, требуют обслуживания. Люди непосредственно принимают участие в разработке. Если не поддерживать эти модули в рабочем состоянии, то мы не сможем выполнить нашу главную задачу. Поэтому периодически очень обидно, когда представители СМИ говорят, мол, «борт МЧС эвакуировал столько-то человек». Какой борт? Экипаж борта МЧС эвакуировал, ведь борт без людей — это просто железяка, всю работу делают люди. А это собственно экипаж самолета, авиационно-медицинская бригада отряда «Центроспас» совместно с коллегами из ВЦМК «Защита» Минздрава России. И десятки людей по всей стране, обеспечивающие все необходимое для этого.