Много нового было придумано для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде в 1896 году. Там дебютировали автомобиль Фрезе и Яковлева, первый радиоприемник Попова, электрический трамвай… Правда, эти объекты все-таки значительно изменились за минувшее столетие, чего никак нельзя сказать о достижениях архитектуры: тут уж как построили — в таком виде и осталось.
Именно на выставке 1896 года инженер Шухов впервые представил башню гиперболоидной конструкции — тогда же эта форма была запатентована. Позднее ее приобрел там же, на выставке, владелец усадьбы «Полибино» Юрий Степанович Нечаев-Мальцов, он же привез памятник в Липецкую область. В усадьбе башню смонтировали под непосредственным контролем создателя: Шухов приехал в Полибино и помог сделать так, чтобы башня работала на водоснабжение всего усадебного комплекса.
Вода поступала в резервуар башни из реки Дон. Система водоснабжения функционировала вплоть до 1919 года. Тогда современники сравнивали башню с парижским творением Эйфеля — тоже что-то новое, странное и из металла — и также использовали в качестве смотровой площадки.
К слову, подняться на Шуховскую башню в Полибине можно и сейчас — другое дело, что для туристов 45-метровая махина вовсе не адаптирована. Крутая винтовая лестница, закрепленная в основании башни, и полукруглая смотровая площадка — экскурсия, пожалуй, для самых отважных.
— Когда за реставрацию башни только взялись, винтовая лестница держалась буквально на двух болтах, хотя сама по себе конструкция башни достаточно крепкая. Лестница — это ведь дополнительный элемент. Сейчас там продолжаются работы, и после того как они закончатся, подняться на смотровую площадку можно будет без риска — при соответствующем инструктаже и, может быть, некоторых ограничениях по возрасту или состоянию здоровья, — объяснил «МК» Владимир Шухов, правнук знаменитого инженера, занимающийся сохранением его наследия.
Инструктаж — штука совсем не лишняя, хотя, строго говоря, залезть на верхушку можно и без специальной подготовки. Достаточно лишь крепко держаться, не смотреть вниз и, конечно, не бояться высоты. Да и карабкаться придется всеми четырьмя конечностями — иначе винтовую лестницу не одолеть никак. Впрочем, виды, которые открываются сверху, отчасти компенсируют дискомфорт — хотя и не отменяют дрожи в ногах после возвращения на землю.
— Башня полностью сохранилась в том виде, какой она была создана Шуховым для выставки, — говорит Владимир. — Там восстановили белокаменный фундамент, укрепляют лестницу, приводят в порядок весь ансамбль. Сейчас ее состояние не внушает опасений — скорее уж стоит подумать о том, что реставрации просит сам дворец на территории усадебного комплекса. Вообще хочу сказать, что везде, кроме Москвы, состояние башен не вызывает серьезной тревоги. Другая Шуховская башня — украшение Нижегородской области, там регулярно проводят субботники, ведут работы по реставрации. У нас же, в Москве, пока есть некоторые сложности: во-первых, башню на Шаболовке до сих пор не покрасили, во-вторых, очень затруднен доступ к ней туристов — часто приходится буквально прыгать перед забором. Кроме того, уже сейчас утеряно значительное число деталей, а если нынешний объект будет сильно отличаться от исходного, он уже потеряет статус памятника.
Действительно, само здание усадебного дома в Полибине находится в плачевном состоянии. Там мрачные фотосессии хорошо устраивать: разруха, запустение, дыры в полу…
— Его называли дворцом и сравнивали с самыми роскошными усадебными домами дореволюционной России, — рассказывает о полибинском особняке краевед Вадим Разумов. — Хозяевами этого дома в разное время были великие общественные и политические деятели, выдающиеся меценаты и талантливые поэты. Здесь гостили люди, прославившие русскую литературу, культуру и общественную мысль: Цветаев, Лев Толстой, Грибоедов, Репин, Айвазовский. В стенах этого дома принимались судьбоносные решения, обсуждались и реализовывались фантастические проекты…
Сейчас ничего не осталось: взглянуть на усадебный дом можно как раз с высоты Шуховской башни. Фасад успели отреставрировать, а внутри — лестницы в аварийном состоянии, отсутствующие ступени, горы кирпичей, бывших когда-то печками, и осыпающаяся штукатурка.
— В 2014 году местными властями было принято решение о создании на территории усадьбы туристическо-рекреационного кластера «Шуховский», который включал бы в себя реставрацию усадьбы, создание инфраструктуры и благоустройство парка. Однако восстановительные работы ведутся очень медленно, а усадьба продолжает ветшать. Состояние перекрытий в некоторых комнатах подвергает риску всех посетителей усадьбы, — продолжает рассказ Разумов.
* * *
Здание Верхних торговых рядов, известных нам как ГУМ, появилось на Красной площади чуть больше века назад. И все привыкли видеть его на фоне собора Василия Блаженного, Исторического музея, напротив Мавзолея вождя революции…
А вот сюрприз: почти такой же ГУМ, только поменьше, стоит в чистом поле!
Практически копия «теремка» на Красной площади — храм святого Дмитрия Солунского в деревне Березовка Липецкой области. В конце XIX века за его создание взялся архитектор Александр Померанцев, один из главных адептов неорусского стиля — он же и автор ГУМа. Храм в Березовке заказал в память о павших на Куликовом поле русских воинах все тот же меценат — помещик Нечаев-Мальцов.
Освящение Дмитриевской церкви состоялось в 1897 году. Современники, присутствующие при освящении, вспоминали церковь так: «По красоте, богатству материалов и отделке всех внутренних и внешних принадлежностей она представляет собой необычную для сел редкость». Вот уж действительно: такое ожидаешь увидеть на Красной площади, а не в чистом поле!
Каменные кокошники и витиеватое оформление церкви в значительной мере повторяют фасад ГУМа. Во многом березовская церковь — «родная сестра» Верхних торговых рядов: те же резные колонны и торжественные арки, тот же орнамент… Кстати, перекрытия этого храма выполнены Шуховым — как и в ГУМе. Портретное сходство! Как отмечает архитектурный критик Григорий Ревзин, главное достоинство архитектуры Померанцева — пропорции выдержаны на редкость удачно.
«Использовав сплющенные арки в нижнем ярусе и раскрывающиеся до полуциркулярных арки во втором, он создал ощущение тектонической логики в построении фасада, как будто тяжесть стены давит вниз, арки прогибаются, напрягаются, но все держат, а потом все распрямляется. Это, между прочим, была смелая находка — редко кто решается соединять арки разного рисунка в одном фасаде, да так, чтобы это не выглядело безвкусицей», — объясняет Ревзин в своей книге, посвященной истории ГУМа.
Но если по главному магазину столицы можно с удовольствием прогуляться внутри — не только ради покупок, но и чтобы полюбоваться архитектурой: как-никак первый «настоящий» пассаж в Европе! — то на храм в Березовке сейчас можно смотреть только снаружи. Из внутренней отделки не уцелело почти ничего: пустые стены, хоть и помнящие историю.
И самому зданию не угрожает ничего, кроме вынужденного забытья. Пока что туристы не спешат в чисто поле смотреть на церковь, о которой мало кто слышал и от которой мало что осталось… Вот и получается: для сельского храма — слишком много, а для общеизвестного памятника — слишком мало. Хотя, казалось бы, построенные тем же Померанцевым железнодорожные вестибюли на МКЖД (нынешнем МЦК) гораздо скромнее — но они уже попали в путеводители.