«Охота? Где?! — с удивлением прокомментировала корреспонденту «МК» новость группа мужиков на шиномонтажке в районном центре Никольском под Мариуполем. — Куропатками поля забиты, фазаны ходят просто по обочине, лисы в Мариуполь забегают… Но никто по ним не стреляет, поскольку в лесопосадках — батальоны, и каждый вокруг себя все заминировал».
Мужики — все бывшие охотники, у хозяина шиномонтажки четыре зарегистрированных «ствола» дома, но сам он не стреляет с 2014-го и чужим не дает.
«У меня бойцы с батальона «Днепр-1» просили ружье еще в 2014-м, я не дал, — рассказывает он. — С автоматом не поохотишься — прицел нужен, да и куропатку, фазана или даже зайца калибром 7.62 только взрывать можно! Но ружье не дал тогда — где б оно потом всплыло? Военные уже этим летом немного по кабанам стреляли, но и только».
В зоне войны за три года изменения в природе видны невооруженным взглядом. Фазаны бродят повсеместно: что вдоль заминированных обочин трассы Мариуполь—Донецк, что в тылу — возле Азовского моря и под Донецком. В Дебальцево жители рассказывают о нашествии белок во время «послевоенной» зимы 2015–2016 годов, в Мариуполе видели лис в черте города, под Ясиноватой, практически в расположении одного из батальонов бывшей бригады «Восток», автор этого текста нарывался на выводок косуль, совсем не реагировавших на редкий в этих местах автомобиль. Дикие кабаны, зайцы, аисты — больше не экзотика зоны АТО.
Есть интересное исследование изменений животного мира Донбасса, которые презентовал еще в прошлом году украинский ученый. Игорь Загороднюк до июля 2014 года работал в Луганске по приглашению местного университета, сейчас он сотрудник Национального научно-природного музея (Киев).
Так вот, по расчетам Загороднюка, численность зайцев, лисиц, диких коз, фазанов в Донбассе выросла в 10–12 раз. В национальном парке Святые Горы (это неподалеку от Славянска и Красного Лимана, эпицентра боев в 2014-м) количество диких свиней выросло в 20 раз. То же самое происходит с большими гнездовыми птицами.
При этом уходят характерные зверьки степей — кроты. «На всем протяжении от Северодонецка до блокпостов в станице Луганской мы не встретили ни одного крота», — рассказывал Загороднюк в эфире «Громадського» ТВ. Они не выносят присущего войне на Донбассе повсеместного использования тяжелой артиллерии. Зато, по утверждению ученых, в регион впервые после Второй мировой вернулся шакал.
Донбасс все воспринимают как бывшее степное «дикое поле», но леса в регионе тоже есть. Они в основном рукотворные и идут большим «языком» вдоль реки Северский Донец из северных районов Донецкой области в Луганскую. В Луганской области как раз по этой реке и проходит линия фронта. Там тоже никому не до охоты: любая стрельба может вызвать нервную реакцию какой-нибудь минометной батареи на противоположной стороне…
Животные в этих местах — скорее «помощники» военных. Проволока от мин-растяжек из-за осадков и времени в лесу темнеет и становится совсем неразличимой — но на нее садятся птицы, растяжки «разминируют» собой лисы, кабаны и собаки. Наличие в лесу разбросанных перьев, останков диких животных — первый признак минного поля; на эти приметы саперы в первую очередь призывают обращать внимание местных гражданских в тех же грибных Краснолиманских лесах, по которым война обильно прошлась в 2014-м.
При этом самому лесу повезло меньше, чем диким животным. Его по-тихому рубят и вывозят. Серьезным центром полулегальной «лесоперерабатывающей промышленности» является знаменитое Кременное.
Именно в окрестностях этого населенного пункта в последние месяцы президентства Виктора Ющенко был создан Северско-Донецкий национальный парк, указ о создании которого был скандально отменен решением суда уже в первые месяцы президентства Виктора Януковича. После этого заповедников в Луганской области не осталось. Сейчас этот район малодоступен для экологов. «Я много раз ездил в Луганскую область, — рассказывал корреспонденту «МК» эколог Алексей Василюк. — Там открыта для передвижения только главная трасса, в лесах вдоль реки — позиции армии, на дороге — блокпосты. Там не столько влияние войны, сколько проблема в недостаточном присутствии государственных органов. Мы говорим: «Там пилорамы!» — а экологические инспекторы нам отвечают: «В лесах могут быть растяжки, мины, и мы туда не пойдем!»
Но отслеживать возможную вырубку лесов могут не только пешие инспекторы. На сайте украинской экологической организации ЕПЛ (Environment People Law (EPL)/Екологія — Право — Людина) есть доклад, подкрепленный спутниковыми снимками, на которых четко видны пилорамы в Кременном.
«Там не должно быть промышленных порубок, леса в степной зоне не могут быть «эксплуатационными», — рассказывал корреспонденту «МК» тот же эколог организации ЕПЛ Алексей Василюк. — Но в Кременном просто куча всяких пилорам, они тянутся вдоль леса, видны большие склады древесины в районе железнодорожного вокзала. Но рубят как-то хитро, потому что на тех же спутниковых снимках в лесах нет следов от сплошных вырубок».
Короче, леса в донбасских степях становится меньше, а вот диких животных — больше. Настолько больше, что на их засилье стали жаловаться фермеры, у которых лисы таскают кур, а дикие кабаны вытаптывают посевы. Именно на жалобы фермеров и отозвалась Донецкая военно-гражданская администрация.