Репортеры «МК» пришли в суд еще до начала процесса. На диване сидела младшая сестра погибшей Светланы Сорокиной с портретами Светы и ее мужа Олега Демченко. У окна стояла сестра Демченко Елена Шмелева. Казалось, потерпевшие уже устали вариться в этом кошмаре, но было видно, что им хотелось высказаться. Правда, не перед камерами. Портреты были нужны для другого.
Егорова вел конвой из полицейских, приставов, бойцов группы быстрого реагирования. На фоне оперативников он выглядел совсем низким. Конвой притормозил, отгоняя толпу журналистов. Как сквозь эту стену смогла пробиться Татьяна Байкина, никто не видел. Но она внезапно выскочила перед всеми, подняла портрет над головой и крикнула Егорову: «Ты же приходил, сволочь, приходил, они ждали тебя». И съежилась, словно ожидая, что теперь ее скрутят и оттащат. Но ее никто не трогал. Эта короткая пауза была очень долгой. Приставы стояли и смотрели, смотрел и Егоров. Только когда Татьяну начала успокаивать Елена Шмелева, конвой двинулся к дверям зала заседаний.
Вокруг камеры выстроился конвой. Журналисты теснились. А он смотрел куда-то сквозь стену камеры вниз. Посыпались вопросы: «Вы раскаиваетесь?», «Вы сожалеете?». Кто-то крикнул: «У вас дочь осталась, может быть, вы ей что-то хотите сказать?». Его лицо не дрогнуло. Уже в ходе заседания, когда поступило ходатайство о разрешении съемки, он махнул рукой адвокату, и по его губам прочиталось: «Пускай». Егоров даже немного улыбнулся. От дачи показаний в суде он отказался.
Потерпевших было семь человек. Некоторые не смогли явиться. Кто-то по причине занятости, кто-то по причине нежелания не только все это переживать, а даже заявлять Егорову исковые требования. Не было Марины Каныгиной — единственной выжившей в той бойне девушки. Ее так и не признали потерпевшей. Она будет свидетелем на следующем заседании.
После оглашения обвинительного заключения прокурором, где коротко была изложена суть случившегося и очень подробно — полученные жертвами Егорова смертельные раны, суд предложил высказать ходатайство потерпевшим. Встала Елена Шмелева:
— Я бы хотела ходатайствовать о том, чтобы статья, по которой идет Егоров, также имела подпункт «Д» — «особо жестокое убийство». Потому что я считаю, что мои родные и близкие, Демченко Олег и Сорокина Светлана, были убиты и с особой жестокостью, и с элементом пытки. В том числе Олег Демченко, которого Егоров заставлял копать могилу.
Судья разъяснила, что возможности выйти за пределы этого обвинения у суда нет.
Первой в качестве потерпевшей позвали Татьяну Байкину. Она вышла с портретом старшей сестры и поставила его перед Егоровым.
— Вместе со своим супругом Олегом она об этом… — посмотрела на Егорова, — хорошо высказывалась. От них прозвучало, — почти выкрикнула: — «Хороший мужик». А он пришел и их убил. Я спать перестала, я жить перестала! Уважаемый суд, у меня одна лишь просьба (заплакала), можно мне ему задать один вопрос?
— Не на данной стадии.
Прокурор Пахомова: «Давайте немного приблизимся к событиям, из-за которых мы здесь собрались. Вам что-то известно о том месте, где их (Демченко и Сорокину) постигла смерть?»
Байкина: «Это дача моей сестры, купленная осенью 2016 года».
Пахомова: «Сейчас это будет немного болезненно для вас, но откуда вы узнали о трагедии и когда?»
Байкина: «В воскресенье, 4 июня, мне сообщила об этом мама находившегося там моего двоюродного брата».
Пахомова: «Непосредственно с Егоровым вы не общались до злополучной даты?»
Байкина: «Нет, не общалась, но о нем слышала».
Судья Мордвинкина: «Ваша сестра говорила, что собирается на дачу? Какой разговор у вас с ней состоялся?».
Байкина: «2 июня она ушла в отпуск, должна была высаживать саженцы на даче, делать свои дела. Она звонила в субботу вечером, 3 июня. Была грустная почему-то, устала».
Судья:
— О планируемых застольях не рассказывала?
— Нет.
— У вас были хорошие отношения?
— Прекрасные.
Следом вышла Елена Шмелева, старшая сестра Олега Демченко. Она поставила рядом на стол портрет Олега Демченко и пододвинула оба портрета ближе к Егорову.
— Мы были на своей даче с мужем, в 8 часов утра пошли сначала слухи о трагедии в Редкине, но мы не поверили. А когда около 11 часов пошли репортажи, были названы дачное товарищество, наша улица, но мы все равно не знали, были ли среди погибших наши. Мы поехали на место, потому что звонков от них не было. Было оцепление, ребят уже увезли. Я думала, что этого не могло случиться: только в четверг Олег заезжал к матери и в очередной раз говорил о том, что (повернулась к Егорову) с таким потрясающим человеком познакомился. У него такая нелегкая судьба была, но он не сломался… И я не могла поверить, когда звучала фамилия Егорова, что он мог убить. Я думаю, что ты сам не веришь, что произошло, ты всю жизнь будешь видеть их глаза, всех девятерых. Они видели в тебе человека, а не зверя.
Пахомова: «Употреблял ли он спиртные напитки, мог бы спровоцировать конфликт?».
— Да, спиртные напитки мой брат употреблял, как и любой мужчина.
В этот момент в зале кто-то из мужчин громко и почти возмущенно откашлялся.
— У них не было детей, они приехали на дачу после напряженной рабочей недели, была Троица, большой праздник. Что касается характера, он настолько был открытый и любил людей, в принципе всех... Ему говорили: «Олег, как-то надо понимать, кто с тобой рядом». Чтобы конфликты, он никогда в них не участвовал, он был громоотводом, он разряжал. Всем помогал.
Пахомова: «Какой был характер отношений его и Егорова?»
Шмелева: «Они познакомились чуть больше месяца. Перед майскими праздниками, когда на его даче отрезали проводку, Егоров предложил помощь. Олег о нем отзывался очень хорошо. Он не мог гнобить Егорова за то, что тот не служил в армии».
Исковые требования заявили все присутствовавшие потерпевшие. Кто миллион, кто полтора, а кто и два миллиона.
После окончания судебного заседания Байкина и Шмелева забрали портреты родных и осыпали проклятиями Егорова на прощание. Его увели, и завтра пусть не взглядом, но он снова встретится с ними.