— Никас, как ваш пораненный палец оказался в Книге рекордов Гиннесса?
— Год назад я решил застраховать глаза и руки, ведь они — мой хлеб. Но выяснилось, что наши страховщики таких проектов не делают, только представители западных компаний, которые тут находятся, и то лишь при условии, что у тебя есть недвижимость в Европе. У меня есть недвижимость в Турции и на Украине, но это не годится. Только в ЕС. И тут я вспомнил, что у меня есть остров. Десять лет назад один латыш, уважая мое творчество и заказав портрет своей дочери, которым был просто покорен, решил подарить мне остров. Небольшой, на границе со Швецией. Раньше эта территория была закрытой военной зоной, там стояли дзоты, вся земля была перекопана, а добраться до острова можно только на пароме, иначе никак. А у меня в Полтаве дом недостроенный, и в Ульяновской области, где жил последнее время отец, дом сгорел, который я хочу восстановить и сделать там музей, но до всего не доходят руки. Вот и идея поставить на этом острове финский домик также в итоге забылась. Но когда я задумался о страховке, вспомнил, что остров-то у меня есть. И его наличие стало поводом для того, чтобы английская компания меня застраховала, а перестраховщиками выступили немцы. За страховку я заплатил 1 350 000 рублей.
И вот однажды в мае, уходя на работу в ночь, я поел шпрот, а банку бросил в мусорную корзину. Утром же, когда вернулся, начал перебирать журналы, газеты и скинул те, что были не нужны, в ведро, где лежала эта самая банка. И повредил палец: сухожилие и кармашек. Было много крови. Но я залил палец йодом, и вроде как через пару часов кровь остановилась. Потом мне сделали операцию — и палец, казалось, начал заживать, но в процессе постоянного лечения была занесена инфекция, и он заново воспалялся. В итоге через три месяца мучений я начал обследоваться уже по английской страховке. Ко мне для этого приезжали европейские врачи со стороны страховой компании, и в конце концов было решено выплатить всю страховую сумму — 9 миллионов рублей, то есть 150 тысяч долларов. Правда, больше они меня страховать не хотят. В итоге мой палец оказался в Книге рекордов Гиннесса как самый дорогой в мире, за который была выплачена самая большая страховка.
— Как же вы лечили свой палец и какие все-таки перспективы его полного восстановления?
— Несмотря на боли, я работоспособности не теряю, но, конечно, продолжаю лечиться. Сначала хотел поехать в Швейцарию по совету моего лечащего врача, затем в Германию, но один из заместителей главного санитарного врача РФ Анны Поповой посоветовал мне обратиться в центральный военный госпиталь, что в Сокольниках. И там определили, что у меня инфекция. А до этого что только я не делал: пиявки, иглоукалывания у китайского специалиста; один профессор мне говорил: «Надо палец заморозить!» — я его морозил, другой говорил: «Ни в коем случае! Только держать в теплой воде!» — я держал в теплой воде... Видно, когда я так лечился, инфекцию и занес. В итоге мне сейчас делают реальные процедуры, точно в больной палец.
— Но вы тем не менее продолжаете работать?
— Да, конечно, в живописи и не только. У меня много проектов на стадии реализации. Недавно губернатор Ульяновской области предложил мне создать музей современного искусства под моим кураторством, потом аллею Никаса Сафронова. Он вспомнил, что я 10 лет назад поставил памятник знаменитому живописцу Аркадию Пластову в Ульяновске на свои деньги, и вот поэтому он просил, чтобы я приехал на форум имени Пластова, который там пройдет 14 сентября, и посмотрел заодно здание для галереи. А в Италии сейчас готовится книга живописи «Сафронов и Венеция», пишут ее известные искусствоведы, она будет рассказывать и обо мне, и об искусстве, и о красоте человеческого лица. Готовится еще один альбом, уже в России, совместно с Международной ассоциацией пластических хирургов, и он будет представлен в ноябре-декабре на фестивале пластики, где я буду членом жюри наравне с пластическими хирургами с мировыми именами. В книгу войдет 100 с лишним портретов, которые я делал на протяжении 30 лет в своей технике «дрим вижн», и одновременно состоится выставка тех картин, которые будут представлены в книге.
Также мы готовим оригинальную азбуку с писателем Анной Тенешевой с моими картинами к конкурсу детского рисунка, хотя азбука эта будет более для взрослых — с такими словами, иллюстрирующими буквы, как «достоинство», «радость», «бесконечность».
С королем Бахрейна ведутся переговоры о создании у него в стране музея моих картин. В Димитровграде открывают студию имени Никаса Сафронова, там также существует аллея моего имени, для которой я недавно подарил бюст Пушкина, созданный студентами Суриковского института. На этой аллее будет детская школа моего имени. Также проходят многочисленные экспозиции по всей России, которые имеют очень большой успех, и мы планируем сделать ряд выставок в Европе. В проекте — проводить мастер-классы в Эрмитаже.
— Кого из знаковых личностей вы хотели бы сейчас нарисовать, есть какие-то заветные планы?
— У меня есть портрет Трампа, он пока находится в моей мастерской, как и портрет Меркель. Но ко мне приезжали высокопоставленные американцы, которые наведывались в Москву по делам бизнеса, и сказали, что он просто изумительный, что Трамп никогда не имел и не будет иметь ничего лучшего. Я надеюсь, что однажды этот портрет к Трампу все-таки попадет и сыграет позитивную роль в отношениях между странами. Также я хочу написать портрет Аль Пачино и мечтаю встретиться с Энтони Хопкинсом, которого люблю и тоже с удовольствием нарисую.