«Покупала в книжном Стогова, попросили паспорт, потому что «18+». Интересно, знают ли вообще Стогова живые люди младше 18?» — задает вопрос на своей странице в социальной сети тридцатилетняя Мария. Другие пользователи в комментариях тут же поделились множеством собственных историй о таких же казусах.
В сопровождении нескольких подростков 14–17 лет корреспонденты «МК» отправились в рейд по книжным магазинам города, предварительно наметив приблизительный список того, что нужно купить: интеллектуальную прозу с использованием ненормативной лексики, книжку про секс с наглядными иллюстрациями, любовный роман и литературу, посвященную культуре употребления алкоголя. При первой же попытке выяснилось, что слухи о контроле за нравственностью молодежи сильно преувеличены.
— Где у вас «Любовник леди Чаттерлей»? — обратился четырнадцатилетний Егор к консультанту одного из центральных книжных магазинов, на всякий случай уточняя: — Бабушка попросила в подарок.
На одном из самых скандальных эротических романов XX века стоит маркировка «16+».
Консультанта вопрос ничуть не удивляет: дама равнодушно рекомендует воспользоваться для поиска электронным справочником.
Пятнадцатилетний Андрей отправился на кассу с новым романом Захара Прилепина, заранее упакованным в полиэтилен с маркером «18+». Там не только пробили покупку, глазом не моргнув и паспорт не спросив, но еще и сделали скидку по социальной карте школьника — документу, который никак не может держать в кармане совершеннолетний человек!
На Ставрополье, например, продавцы так же лояльны, зато внимательнее родители юных покупателей. Буквально на выходных там мать 14-летней школьницы увидела, что дочь читает не по годам взрослый роман «50 дней до моего самоубийства». В итоге женщина обратилась в прокуратуру, и заведующему магазином грозит объяснение с надзорным органом.
Надо понимать, что маркировки на книгах ставятся согласно Закону №436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Вводился он, в принципе, с благой целью: оградить детей от «взрослой» информации из телевизора и Интернета. То есть первоначально закон готовился для электронных средств массовой информации. Но в процессе согласования, принятия и прочего Остапа понесло, и проект ненавязчиво переполз вообще на все информационные продукты, в том числе и книги.
— Когда закон только ввели, тогда действительно сильно пострадали региональные издательства, — объяснили «МК» в Ассоциации книгоиздателей России. — Большая часть книжной продукции для детей уже находилась в книжных магазинах, и отозвать ее было сложно. Но сейчас требуются постоянные уточнения: есть условности в присвоении маркировки для большой группы произведений русской литературной классики. Некий юмор в применении закона касался того, как быть с произведениями Пушкина. Каким возрастом рекомендовать вообще сказки с элементами насилия — Волка над Красной Шапочкой, например, — «+» сколько?..
Сейчас, правда, уже с этим справились. И если «Красную Шапочку» можно купить ребенку (на свой страх и риск!), то книги «18+» — это не только эротика, но и нецензурная брань, и, как говорит, заместитель гендиректора Московского дома книги Наталья Короткая, книги о суициде, триллеры и нечто более взрослое с точки зрения интеллекта и психики. Понятно, что первокласснику такую литературу не продадут (хотя под определение может подпасть та же «Красная Шапочка»).
— Обязанность нас как продавцов — следить, чтобы производители поставляли «взрослые» книги заламинированными и с маркировкой. И следить, чтобы книги в таком виде стояли на полках. А вот спрашивать паспорт… Нет, мы с таким ни разу не сталкивались. Хотя понятно, что ребенку на кассе «Камасутру» не продадут. Когда закон в начале приняли, мы думали, что запретный плод сладок и все ринутся за книгами «18+»… Но этого не произошло, что в принципе и понятно при вседозволенности Интернета. Скажу так: маркировка — это скорее помощь покупателю, который не хочет читать определенную литературу (например, с нецензурной бранью), помощь родителям.
Как выяснил «МК», магазины калибром поменьше на такие условности предпочитают не обращать внимания. Букинист Юрий Лучников рассказал, что на вторичном рынке книги продаются, несмотря на года и звания.
— Большой магазин — юридическое лицо, его всегда можно наказать. А вот небольшие лотки ничего подобного не соблюдают. Да и на сколько можно наказать продавца? Ну, на тысячу рублей… Да и вообще возраст основной массы покупателей в книжных выходит за указанные пределы возрастных рамок. Часто ли вы видите в книжном десятилетнего ребенка? Поэтому маркировка эта практически ни о чем, с практической точки зрения смысла в ней нет. Вот есть в России судебный запрет на продажу «Майн кампф», серьезные санкции к людям применяются. А читать и хранить ее можно. Несколько миллионов экземпляров просто болтаются на руках. И как в таких условиях можно препятствовать продаже?..
И, как отмечает букинист, особенно интересует вопрос продажи через Интернет: как спрашивать паспорт там? Ведь галочку «18+» на голубом глазу может поставить и — о ужас! — семнадцатилетний подросток! И что же в этом случае его ждет? Ровным счетом ничего. Читать, как известно, занятие сложное, и если подрастающее чадо захочет поподробнее узнать об «этом», то залезть в Интернет куда проще и продуктивнее, чем дойти до книжного. Если же говорить о покалеченной психике, то тут уж все индивидуально: один испугается Волка из «Красной Шапочки», а другому и Кинг будет за детскую сказку.
И самое смешное: как рассказала «МК» юрист Оксана Михалкина, предъявление паспорта у нас в стране обязательно только при покупке спиртного и сигарет, а у продавцов в книжном даже нет полномочий его спрашивать. Маркер, который стоит на обложке, служит скорее предупреждением и носит рекомендательный характер.
— В моей практике, а также в практике моих коллег не было случаев, когда продавца в книжном магазине привлекали бы к ответственности за продажу книжек с маркером несовершеннолетним, — рассказала «МК» юрист Оксана Михалкина. — Я сомневаюсь, что такие дела вообще могут быть. И если учесть, что уже в детском саду у нас все дети знают полный набор тех же матерных слов, то, как мне кажется, это избыточное ограничение.