Депутаты Государственной думы и генералы, которые совершили переворот в феврале 1917 года и лишили власти императора Николая II, намеревались посадить на трон малолетнего цесаревича Алексея и управлять страной и армией, не испрашивая всякий раз царского согласия.
Однако Николай II отрекся от трона не в пользу сына, а в пользу младшего брата Михаила Александровича. Вечером 3 марта телеграфировал брату:
«Петроград. Его императорскому величеству Михаилу Второму.
События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники».
В тот же вечер министры только что сформированного Временного правительства и депутаты Думы встретились с великим князем Михаилом Александровичем. От него зависела судьба России.
Любовь сильнее власти
Николай II был невысокого мнения о младшем брате. И тем не менее в такой сложный момент передает ему престол. Почему? Действовал Закон о престолонаследии, и Николай не мог его нарушить.
Великий князь Михаил Александрович, гвардейский офицер, страстный автолюбитель и поклонник аэропланов, которые были еще экзотикой, стал предметом пересудов в столице, когда без памяти влюбился в дважды разведенную дочь московского адвоката.
Николай велел брату не вступать с ней в брак. Но Михаил тайно обвенчался с любимой женщиной в Вене в сербской православной церкви. Тогда Николай II запретил Михаилу возвращаться в Россию. Позволил вернуться, когда вспыхнула Первая мировая. Его жене даровал титул графини Брасовой. Она желала большего. Упрекала Михаила:
«Ты должен так себя поставить, чтобы с Тобой считались и уважали бы Твои права; Ты сам в этом виноват и своей никому, в сущности, ненужной добротой распустил всех так, что Твои родные смотрят на тебя как на пустое место, а все прочие — как на индейку, начиненную трюфелями, и каждый старается достать трюфель покрупнее. Пора Тебе, наконец, перестать глотать всякие оскорбления».
Младшему брату императора, конечно, хотелось занять трон. Не для того, чтобы управлять государством. Скорее — чтобы сквитаться за прежнее пренебрежение им. Увидев министра иностранных дел Павла Милюкова, сказал:
— А что, хорошо ведь быть в положении английского короля. Легко и удобно! А?..
Еще несколько дней назад депутатам Думы казалась удачной эта мысль: сменить Николая на Михаила. Но мятеж превратился в революцию. И Михаил перестал быть нужным. Только Милюков доказывал, что власть должна опираться на символ, привычный для народа. Таким символом служит монархия. Без опоры на нее Временное правительство не доживет до открытия Учредительного собрания. Как в воду смотрел…
Остальные уговаривали Михаила отказаться от трона. Запугивали. Великий князь не был рожден для великих свершений. Не имел желания заниматься государственными делами. Больше ценил семейное счастье, чем власть и положение. Он сказал:
— При настоящих условиях я не считаю возможным принять престол.
В шесть часов вечера подписал составленный лучшими юристами документ:
«Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, выраженная Учредительным собранием… Прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
Убийство за убийством
«В 8.20 прибыли в Могилев, — пометил в дневнике Николай II. — Оказывается, Миша отрекся. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!»
К Николаю приехала его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
«Я в полном отчаянии! — писала она. — Стоило ли жить, чтобы когда-нибудь пережить такой кошмар! Прибыла в Могилев в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание!.. Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Бедняга Ники открыл мне свое бедное кровоточащее сердце, и мы оба плакали».
После отречения бывшему императору позволили вернуться в Ставку — попрощаться с армией. Знали, что он сдержит свое слово и не поднимет войска, чтобы подавить мятеж. «Прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка, — записал в дневнике Николай. — Сердце у меня чуть не разорвалось!»
— В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые войска… Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его — тот изменник своего Отечества, предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию из всех сил. Слушайтесь ваших начальников. Всякое ослабление порядка службы только на руку врагу…
Великий князь Александр Михайлович присутствовал на этом прощании:
«Мы кричим «ура», как никогда еще не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Еще мгновение — и кто-нибудь станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов обратно!»
Николай поехал в Царское Село. Последнее путешествие в своем поезде. Но и здесь он уже не хозяин. За ним присматривают депутаты Думы. Фактически он под арестом.
«В поезде с государем ехало много лиц, — вспоминал начальник охраны Александровского дворца полковник Кобылинский. — Когда государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо, проникнутые чувством страха, что их узнают».
У въезда в дворец дежурный офицер скомандовал:
— Открыть ворота бывшему царю!
«Прибыл в Царское Село, — записал Николай. — Но, Боже, какая разница, на улице и кругом дворца, внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у которой корь недавно началась».
Николай, кажется, нисколько не сожалел об утерянной власти. Он надеялся провести остаток жизни с любимой женой, обожаемым и несчастным сыном, дочерями, в которых души не чаял. Лишенный власти император плохо представлял себе и положение в стране, и собственную будущность. Он наивно предполагал, что будет предоставлен самому себе и поживет, наконец, спокойно и безмятежно в кругу семьи. Или, в худшем случае, вместе с женой и детьми уедет за границу… Но он был обречен. Все хотели от него избавиться и начать новую жизнь. Только одни удовольствовались тем, что свергли Николая, а другие убили его вместе с женой и детьми в Екатеринбурге в июле 1918 года.
Писательница Зинаида Гиппиус отметила в дневнике:
«С хамскими выкриками и похабствами, замазывая собственную тревогу, объявили, что расстреляли Николая Романова… Щупленького офицерика не жаль, конечно (где тут еще, кого тут еще «жаль»!), он давно был с мертвечинкой».
Владимир Коковцов, бывший председатель Совета министров:
«Нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Бессмысленное очерствение, похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «крышка Николашке», «эх, брат Романов, доплясался» — слышались кругом от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали».
Великого князя Михаила Александровича в марте 1918 года Совет народных комиссаров выслал в Пермь. В ночь на 13 июня глава местных большевиков Гавриил Мясников с группой чекистов и милиционеров вывез бывшего великого князя за город и расстрелял. Советские газеты написали, что бывший великий князь бежал.
В ночь с 17 на 18 июля 1918 года в нижнюю Селимскую шахту под Алапаевском сбросили живыми великую княгиню Елизавету Федоровну, великого князя Сергея Михайловича, князей Константина Константиновича, Игоря Константиновича, Иоанна Константиновича и сына великого князя Павла Александровича — князя Владимира Палея.
Ночью 29 января 1919 года расстреляли великих князей Николая Михайловича, Павла Александровича, Дмитрия Константиновича и Георгия Михайловича, которых держали в Петропавловской крепости. В общей сложности убили восемнадцать членов семейства Романовых.
Никто не пришел к ним на помощь. Белое движение не хотело восстановления монархии. Адмирал Колчак запретил в своей армии исполнять монархический гимн «Боже, царя храни». Генерал Деникин был откровенным противником монархии. Князья Юсуповы изъявили желание сражаться против большевиков — Деникин ответил отказом: «Присутствие членов и родных семьи Романовых в рядах Белой армии нежелательно».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
Церковь приветствовала свержение императора и поддержала Временное правительство.
ЧИТАЙТЕ ИНТИМНЫЙ ДНЕВНИК МАТИЛЬДЫ КШЕСИНСКОЙ О РОМАНЕ С НИКОЛАЕМ: публикуется впервые