Учитель должен быть вне подозрений — практически как жена Цезаря. Это первым делом объясняют всем первокурсникам пединститутов: с вас спрос особый. Помните об этом каждый раз, когда выходите из дома, заходите в соцсеть, разговариваете с людьми. Для вас недопустимы ни легкомысленный внешний вид, ни крепкие выражения, ни вызывающие сомнения увлечения, ни многое другое из того, что могут себе позволить представители других профессий.
Такой особый спрос с учителя был всегда. Однако раньше к нему и отношение было особое. Педагогу изначально, априори давался повышенный кредит доверия.
В детстве для любого из нас действовал железный постулат: учитель — как армейский командир — всегда прав. Учитель разбирал конфликты в классе и выносил вердикт, кто и как должен поступить.
Руководство школы всегда поддерживало учителя — о тех внутренних разногласиях, которые могли возникнуть (и, безусловно, возникали!) между педагогом и руководством, ученики и их родители практически никогда ничего не знали. Сами родители в большинстве своем тоже всячески поддерживали реноме преподавателя в глазах родного оболтуса: «Марьванна поставила двойку? Молодец, правильно сделала, надо было больше заниматься!»
Сегодня ситуация резко изменилась и, похоже, продолжает усугубляться. То есть в отношении требований к учителю они остались прежними, строгими. Директор одной из топовых московских школ сказал мне: «Преподавателя я уволю за одно только подозрение в неблаговидном поведении. Не буду проводить разбирательств — репутация школы и ее сотрудников должна быть безупречной».
А вот что касается доверия учителю, то его уровень стремительно катится вниз. Нынешние дети прекрасно знают, чего учитель не должен делать: повышать голос, говорить обидные слова, ставить несправедливые оценки и т.д. и т.п. При этом представления о том, какие слова считаются обидными, а какие оценки — несправедливыми, у каждого свои. Школьники сейчас прекрасно осведомлены о своих правах, но им гораздо реже напоминают про обязательства — и по поведению в отношении преподавателя в том числе.
Раньше ученик боялся рассердить учителя, сегодня, наоборот, учитель как огня боится ученика. Дети это прекрасно чувствуют и в результате быстро обучаются искусству манипулирования. И с удовольствием обвиняют неугодных преподавателей во всех смертных грехах — и в оскорблении их детского достоинства, и в неправильной подаче материала, и в некорректном поведении в соцсетях. Большинство родителей своих чад в этом деле активно поддерживают. А руководство школ старается угождать детям и родителям. Может и уволить — как недавно произошло с преподавательницей физкультуры в люберецкой школе. Родителям не понравились фотографии, которые молоденькая учительница выложила в соцсети. Фотографии были совершенно невинного свойства, к тому же сделаны, когда девушка была еще студенткой, но директор хоть и с сожалением, но все же была вынуждена расстаться с ней — дабы не дразнить гусей.
Правда, чаще всего все эмоции уходят в свисток, но истрепанные нервы учителям никто не вернет. А они у них и так страдают на этой непростой, мягко говоря, работе.
Безусловно, самое страшное — это обвинение в педофилии. Тут вообще никаких доказательств не нужно. Конечно, уголовные дела против учителей на основе одних только показаний детей не возбуждаются. Но даже если проведенная проверка показывает, что заподозренный педагог чист как ангел, от прилипшей грязи ему уже не удается отмыться. И, соответственно, продолжать работать в школе, да и вообще в преподавании, он не может.
В этой ситуации мне очень жаль учителей. Но еще больше — детей. Потому что при таком отношении преподавателю остается одно — превратиться в робота. Отбарабанить урок строго по программе — и все. Никаких лишних разговоров с учениками, никаких задушевных бесед, никаких попыток стимулировать интерес к учебе.
Ибо все сказанное вами может быть использовано против вас.
Но ведь дети, обучаемые роботами, — несчастные дети...