Столетний юбилей
В 2017 году отмечаем столетний юбилей 1917 года. Юбилей чего?
С детства я знал, что «седьмое ноября — красный день календаря». Видел картины с Лениным, провозглашающим в октябре 1917 года советскую власть. Видел прекрасно сделанный фильм Эйзенштейна о штурме Зимнего. Словом, 1917-й — это год Октября, год взятия власти большевиками.
С годами эта картина стала уточняться. Оказалось, что в октябре-1917 Ленин на картине не мог быть с бородкой: ее он в тот день сбрил для конспирации. Небольшая фальшивка. И штурма Зимнего по фильму Эйзенштейна не было. Не лезли на ворота…
Оказалось, что еще в феврале 1917 года была в России буржуазная революция, свергнувшая трехсотлетнюю власть Романовых. Был апрель 1917-го, когда Ленин приехал в Россию и выступил со знаменитой речью с броневика. А среди штурмующих Зимний большевики составляли одну треть. Вторая треть — части под контролем левых эсеров, а еще треть составляли части под влиянием анархистов.
Оказалось, что II съезд Советов утвердил правительство Ленина как временное — только до созыва Учредительного собрания. Что в декабре 1917 года Советы рабочих и солдатских депутатов объединились с Советами крестьянских депутатов. И правительство Ленина стало коалицией двух партий: в него до марта 1918 года вошли левые эсеры.
В итоге у меня сложилось твердое убеждение, что трактовка 1917 года как года Октября и победы большевиков — неполная. 1917 год — это целая историческая эпопея. В ней все взаимосвязано. Без этапа Временного правительства, не способного решить проблем России, не создались бы условия для Октября.
Как я сейчас представляю 1917 год?
В феврале — Февральская революция свергла царя. Временное правительство — до созыва Учредительного собрания.
В апреле — возвращение из эмиграции в Россию Ленина, который очередной задачей объявляет социалистическую революцию.
В октябре — взятие власти II съездом рабочих и солдатских депутатов. Формирование большевистского правительства Ленина. Принятие ключевых декретов — о власти, о земле, о мире.
В декабре — замена правительства большевиков коалиционным, двухпартийным правительством с левыми эсерами.
В январе 1918 года — разгон этим коалиционным правительством Учредительного собрания.
В марте — Брестский мир. В том же марте 1918-го — выход левых эсеров из правительства Ленина.
Летом — мятеж чехословаков и начало Гражданской войны.
В июле — изгнание левых эсеров из всей системы советской власти. Превращение советской власти во власть большевиков. Это произошло не в Октябре 1917-го, а летом 1918-го.
И, наконец, в марте 1919 года VIII съезд РКП(б) утвердил новую программу. Только в марте 1919-го страна узнала, что конкретно и как именно намерены делать в России взявшие власть большевики.
Строго говоря, завершающий блок программы РКП(б) — модель Союза Советских Социалистических Республик — был осуществлен только в 1922 году. Но так как все остальные блоки программы РКП(б) были разработаны и утверждены в 1919 году, то я и считаю именно 1919 год завершением 1917-го.
Поэтому рассмотрим именно двухлетний период — с февраля-1917 по март-1919. Я не пришел к окончательному определению этого двухлетнего периода.
И.В.Сталин в «Кратком курсе партии ВКП(б)», говоря о залпе крейсера «Аврора», употребил термин «начало новой эры». Сам термин «эра» был взят по аналогии с такими понятиями, как палеозойская или мезозойская эра. Термин «эра» делает упор на масштабность, но он чересчур хронологичен, подчеркивает длительность периода.
На мой взгляд, ближе понятие «цивилизация». В 1917 году была начата попытка утверждения новой цивилизации. А сам двухлетний период я бы определил как великий исторический катаклизм 1917 года.
Термин «катаклизм» употребил в начале XIX века французский ученый Кювье при анализе естественной истории нашей планеты.
Мое внимание к великому историческому катаклизму 1917 года определено не столько интересом к прошлому (я не историк), сколько интересом к будущему. На мой взгляд, XXI век все больше движется к ситуации, когда становится все более реальной перспектива великого катаклизма — типа катаклизма 1917 года.
В свете такого подхода меня интересуют три проблемы.
Первая. Каковы объективные и субъективные основы катаклизма?
Вторая. Общая оценка великого эксперимента, начатого катаклизмом 1917 года.
И, наконец, третья. Возможен ли в XXI веке новый катаклизм?
Основы катаклизма 1917 года
Я категорически не согласен с той точкой зрения, что 1917 год был чем-то случайным, своего рода «абортом» истории.
Напротив, я вижу те фундаментальные процессы, которые сделали этот катаклизм неизбежным.
Первая причина — исчерпывание позитивных резервов и возможностей классического капитализма.
Этот социальный строй продемонстрировал свои великие возможности. Но к концу XIX и началу ХХ века все более становятся очевидными исторические пределы классического капитализма. Критерии прибыли оказались ограниченными. Эксплуатация рабочих расколола общество на непримиримые классы. Рыночная система вела к регулярным кризисам. Попытка решить противоречия капитализма преобразованием его в империализм привела к мировой войне.
Мировая война стала второй объективной основой катаклизма 1917 года. Ничего подобного человечество не знало. Миллионы убитых, искалеченных, отравленных. Становилось ясно и элите общества, и простым людям, что система, ведущая такую войну и не способная ее прекратить, не имеет права на существование.
И, наконец, третья основа катаклизма 1917 года — кризис внутри России. Начатый в 1861 году переход к капитализму затянулся на десятилетия. Организовавшая этот переход царская монархия оказалась неспособной завершить его. Россия сидела на двух стульях: новом, капиталистическом, и старом, помещичьем. Поэтому успехи на одних участках сопровождались в России острыми конфликтами на других.
Все усугублялось тем, что надо было устранять феодализм, а капитализм конца XIX — начала XX веков уже был в глубоком кризисе. Запад превращался, говоря словами Ивана Карамазова у Достоевского, в «дорогие могилы». А могилы не могут быть перспективой.
Итак, первой причиной катаклизма 1917 года был комплекс объективных кризисов.
Ситуация острых объективных кризисов не раз возникала в истории. Но в большинстве случаев их удавалось разрешать сменой правящих элит, реформами или революциями.
Но в 1917 году объективный кризис привел к грандиозному социальному катаклизму. Почему?
1917 год показывает, при каких обстоятельствах объективные кризисы превращаются в социальный катаклизм.
Николай II не мог не видеть остроту ситуации. Но он не пошел по пути таких своих предков, как Петр I или Александр II. Он не решился на смену правящей элиты, и прежде всего своего окружения. А без новой команды царь превращался в безрукого инвалида, пусть даже честного и думающего.
А правящая элита России тоже оказалась не готова решать проблемы кризисов. Гигантская бюрократия была мощной, опытной, профессиональной. Но она была пропитана казенщиной, формализмом, заботой о своих интересах и привилегиях, коррупцией.
Помещичий класс России после 1861 года не пошел по прусскому пути, не захотел превращаться в крупных латифундистов. Эффективные хозяйства Энгельгардта или Соловецкого монастыря были исключением. А основная масса помещиков превратилась в рантье.
Российские предприниматели активно и успешно строили заводы, фабрики, железные дороги. Они существовали в системе огромных государственных заказов, зависели от них. От рабочих их защищали нагайки и пули царских войск, казаков и полиции. Хозяевами всей страны они никогда себя не осознавали.
Не только правящая элита, но и основные оппозиционные партии России — от октябристов до кадетов, от эсеров до социал-демократов — не имели долгосрочных и реалистичных программ решения коренных проблем страны. Радикальные программы только намечались и вызревали в ходе дискуссий среди большевиков, левых эсеров и анархистов.
Беспощадный приговор всем силам тогдашней России вынес гениальный А.П.Чехов в «Вишневом саде». Есть те, кто его запустил, есть те, кто его превращает в дачные участки, есть те, кто сулит перспективу выращивания нового сада. Но нет никого, кто может сохранить лучшее наследие прошлого России.
Между тем народные массы стремительно радикализировались.
Рабочие, живущие на зарплату, были доведены до крайности и инфляцией, и невозможностью купить на свои деньги даже хлеб. Но рабочие в армии имели оружие.
Крестьянство за три года войны, отдав наиболее активных людей в армию, становилось — и на фронте, и дома — готовым на самые крайние меры. Война дала оружие миллионам крестьян. И послушные участники крестных ходов превратились в команду «Двенадцати» Александра Блока: «ко всему готовы, ничего не жаль».
Национальности. Царизм выработал огромный арсенал инструментов командования другими народами. От особых режимов для Финляндии и Бухары до предоставления статуса русского всем принявшим — как дед Ленина Бланк — православие. Одновременно работал кнут: та же черта оседлости для евреев.
Но война 1914 года требовала массу солдат. Так как русская армия была православной, то царь пошел на создание особых мусульманских полков Дикой дивизии, латышских частей. Националисты России получили в свои руки оружие.
Неспособность царя выиграть войну рождала у национальных элит идеи поиска своих путей преодоления кризиса.
Итак, ситуацию 1917 года можно определить как готовый к взрыву котел из вооруженных крестьян, рабочих и националистов и суетящихся возле этого котла царя, помещиков, капиталистов, оппозиционных партий, не способных предложить программу преодоления кризиса.
Если бы в феврале 1917 года были назначены и немедленно проведены полноценные выборы в Учредительное собрание, возможно, он вошел бы в историю не как год катаклизма.
Но на деле сложилась ситуация, когда народ после февраля-1917 в условиях полной демократии имел все возможности «примерить» все программы. И убедиться — за какие-нибудь шесть месяцев, — что только от незначительного альтернативного меньшинства исходят предложения, отвечающие его интересам.
Вывод: объективный кризис превратился в 1917 году в катаклизм потому, что правящая элита не предложила путей преодоления кризиса — и власть захватило альтернативное меньшинство. Оно начало великий эксперимент по осуществлению в России и на всей планете Новой Цивилизации. Говоря словами Иешуа из «Мастера и Маргариты» Булгакова — «новый храм истины».
О великом эксперименте ХХ века
Китайские идеологи, пытаясь оценить Мао Цзэдуна, говорили о процентах в нем «плохого» и «хорошего». А мой сосед по дачному поселку Внуково Александр Твардовский в поэме «За далью даль» писал о «великой и жестокой» «неправоте» и «правоте». А Эрнст Неизвестный памятник Н.С.Хрущеву создал из мрамора двух цветов: белого и черного.
Лучшим подходом я считаю рекомендации Лева Николаевича Толстого оценивать человека по дроби: в числителе — способности, в знаменателе — его мысли о себе. Социалистический эксперимент ХХ века тоже логично оценивать по дроби — результаты и их цена.
Что удалось государственному социализму в России?
Прежде всего сохранить целостность Российского государства. Это был очень крупный успех, потому что все крупные империи в ХХ веке распались: Германская империя, Австро-Венгрия, Турецкая империя. После Второй мировой войны распались Британская империя, Японская, Французская.
Второй успех связан с первым. Многонациональную страну удалось сохранить, так как было предложено новое для человечества решение национального вопроса. Была выделена группа ведущих наций. Для этой группы были созданы определенные условия решения их национальных задач — союзные республики. Для большинства остальных народов — автономии.
Третий успех государственного социализма: в стране был создан промышленный потенциал оборонной самостоятельности. То есть тот промышленный потенциал, который позволял стране иметь современную армию и отстаивать свою независимость. В глазах миллионов граждан России это был успех, и особенно на фоне цепи неудач после победы 1812 года.
Четвертый успех: в стране произошла культурная революция. Миллионы неграмотных или малограмотных людей научились писать и читать.
Но за все эти и другие успехи пришлось платить.
Первая и самая существенная плата — это гигантский расход человеческих жизней. Десятки миллионов погибли. В Гражданской войне. В коллективизации. В репрессиях. Из-за неподготовленности ко Второй мировой войне. Ради создания ракет и атомной бомбы. Если искать аналог нашему обществу по расходу человеческого материала для достижения результатов, то, пожалуй, можно вспомнить только Древний Египет с его строительством пирамид.
Второй крупнейшей платой явились ликвидация элиты старого общества и снижение уровня элиты советского государства. И у русских, и у других народов.
Элита формируется десятилетиями, а иногда и столетиями. Особенно сложно — в многонациональной стране. И ликвидация элиты всегда очень дорого обходится.
Элита старого общества — администраторы, интеллигенция, предприниматели, служители культов — практически полностью устранена. Только во время и после Гражданской войны эмигрировали не менее двух миллионов человек. Миллионы представителей элиты погибли потом.
Очень небольшой слой новой элиты составили кадры большевистского подполья. А основную часть образовали «новобранцы», ведомые или энтузиазмом, или сугубо земными соображениями. В тех областях, где были жесткие критерии отбора — боевые действия, строительство, военно-технический прогресс, — выдвигались в новую элиту одаренные кадры. А вот в социальных сферах, и особенно в самом партийном аппарате, «воспитателем» и «чистилищем» были идеология, внутрипартийная борьба, умение приспосабливаться и другие известные инструменты бюрократического искусства.
В итоге новая элита вырождалась. Далеко не случайно, что вышедшие из этой элиты кадры после краха социализма не смогли сохранить ни одно многонациональное государство — ни в СССР, ни в Югославии, ни в Чехословакии, ни в Грузии. Они смогли дать своим странам в основном кадры честолюбцев, компрадоров, олигархов, коррупционеров. Из развалин старой России вышла пусть небольшая, но закаленная гвардия кадров («гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей»). А из самого социализма в новую постсоветскую элиту шли люди наживы, безразличные к судьбам и страданиям миллионов, готовые торговать чем угодно: опасной для жизни водкой, необеспеченными акциями, ископаемыми и самой родной землей, рассматриваемой ими как «территория свободной охоты».
Третья расплата — грандиозный расход не только человеческих, но и естественных ресурсов. Не жалели ни нефти, ни леса, ни плодородных земель. Примером является Волга. Для того чтобы получать в общем-то не столь уж значительное количество электроэнергии, затопили огромную часть плодородных земель России, которые десятилетиями были ее огородом, ее житницей.
Четвертая расплата — серьезное нарушение экологических балансов в стране, экологические катастрофы. Когда я стал мэром, узнал, что даже в самой Москве десятки мест имели опасные показатели радиации. А сколько городов до сих пор задыхается, так как ради увеличения числа заводов и их удешевления строительство велось без систем очистки!
Результатом выбранного социалистического варианта развития явилась система подавления гражданских свобод в политике и уравнительное распределение в экономике.
И пятой платой стала инертность основной массы людей. Выросло несколько поколений с характеристиками иждивенчества. Люди психологически привыкли ждать благ от кого угодно, но не от своих усилий. Социализм создал общество с преобладанием граждан-сосунов.
Достижения и в национальном вопросе, и в культурной революции оказались относительными. Подлинную культуру, которая не может не быть национальной, социализм разрушал — как хирурги подавляют несовместимость пересаженного органа с организмом. И больше всего пострадала культура русских, которым власть предназначила первую роль в насильственной интернационализации.
А в сельском хозяйстве, крестьянство которого стало главным донором индустриализации, возник хронический кризис. Оно утратило не только экспортный потенциал, но и способность кормить страну без «добавок» в виде все растущего импорта продовольствия.
Но, пожалуй, самой опасной стала область научно-технического прогресса. Марксистский проект не имел будущего. Уже в 1918 году выдающийся русский теоретик марксизма Георгий Валентинович Плеханов в своем «Завещании» делает сверхважный вывод: рабочие в ХХ веке — уже не самый прогрессивный класс общества. И их диктатура — не лучшее. Будущее человечества обеспечивает не труд, а технический прогресс. А он связан не с пролетариатом, а с интеллигенцией. Эксперимент 1917 года был исторически обречен, пытаясь навязать не лучшую модель будущего — марксистскую версию пролетарского коммунизма.
По существу, все наши главные научно-технические достижения, кроме связанных с обороной, были заимствованиями у стран, которые по нашей же терминологии «загнивали». Телевизоры и транзисторы, стиральные машины и пылесосы, нейлоновые чулки и электробритвы — все появилось не у нас. Иногда на некоторых участках нам временно удавалось опережать Запад, но сами «толчки» шли оттуда. Но и тогда, когда мы опережали Запад, затраты на такое опережение превышали зарубежные во много раз.
Как и предвидел гениальный Плеханов, именно научно-технический прогресс, невозможный без неравенства, стал непреодолимой проблемой для справедливо-уравнительного пролетарского социализма.
Научно-техническое отставание означало одно: и идея социализма как более прогрессивного строя, и идея сохранения России как великого государства — в величайшей опасности. Советский строй в конечном счете возродил оба кризиса начала века.
Таков итог для России. А для мира?
Реальности СССР заставляли граждан западных стран ценить свободу, демократию, независимость средств информации. Как приобретает ценность вода по мере того, как ее становится все меньше.
Западные страны были вынуждены — под воздействием примера СССР — вводить новшества. Комплекс социальных мер, начало бесплатного здравоохранения и образования. И хотя масштаб этих социальных мер во многих странах Запада быстро достиг уровня, о котором мы могли только мечтать, старт процессу дал именно социализм.
Не менее заметным было воздействие советского социализма на роль государства, сферу его деятельности и методы. После бесконечных насмешек над советскими пятилетними планами одна за другой страны Запада создавали комиссии по планированию.
И, наконец, именно СССР внес решающий вклад в разгром национал-социализма. Советский социализм отдал все силы для уничтожения наиболее опасного для человечества варианта социализма.
Все недостатки и пороки капитализма социализм высвечивал и обострял и тем самым ставил беспощадную дилемму: или сдавайся социализму, или находи такие решения этих проблем, которые сохраняют положительные черты социализма при отрицании самой сути государственного социализма. Ищи новый общественный строй.
Подводя итоги, можно сделать вывод: государственный социализм в СССР оказался одним из факторов перехода капитализма к постиндустриальному обществу. Воздействуя прямо и косвенно. Позитивно и негативно. Обостряя необходимость ускоренных решений. Дискредитируя социалистические альтернативы постиндустриализму. Без Октябрьской революции и порожденного ею государственного социализма в России мир не скоро перешел бы к постиндустриальному строю.
Но главный итог социального эксперимента — он провалился не в результате военной победы врагов, а в итоге неразрешимых внутренних противоречий.
И все же, как бы ни был важен анализ столетия после 1917 года, для меня самое главное — это уроки 1917 года для будущего XXI века.
Актуальность 1917 года в 2017-м
Если сравнивать 1917-й и нынешний 2017 год, то и возможны, и правомерны следующие соображения.
В 2017 году, как и в 1917-м, главной характеристикой являются кризисы.
Постиндустриальный строй, главным преимуществом которого Андрей Дмитриевич Сахаров считал его конвергентную структуру, сочетание преимуществ и капитализма, и государственного социализма, оказался в усиливающемся и углубляющемся тупике.
Во-первых, это неразрешимый конфликт Севера (так называемого «золотого миллиарда») и шести миллиардов «третьего мира» — Юга.
Во-вторых, это непреодоленное неравенство внутри самих стран Севера — между классами, между слоями общества. Богатство семи человек планеты равно состоянию половины человечества.
В-третьих, постиндустриальный мир все больше погружается в так называемые гибридные войны, полыхающие во всех частях планеты. В них участвуют десятки миллионов. И среди главных, первоочередных причин этих войн, как правильно подчеркнул недавно министр С.В.Лавров, — разные идеологические концепции. Особенно те, которых С.В.Лавров назвал новым либеральным мессианством.
В-четвертых, постиндустриальное общество с исключительной настойчивостью успехи научно-технического прогресса превращает в фактор примитивизации общего интеллектуального уровня человечества.
Великие средства связи — мобильный телефон и Скайп — усиливают особого типа изоляцию, особого типа одиночество отдельного человека. Интернет обрушивает на человека океан уже препарированной информации и отучает его от умения критиковать, анализировать и мыслить. Идет посерение, помутнение человека среднего уровня. Достаточно посмотреть на лица участников разного рода массовых телевизионных передач, послушать их…
Высшие достижения человеческой мысли создают миллионы Эллочек-людоедочек, облик которых исчерпывающе описан Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях». А популистская демократия, сделав этих Эллочек главным фактором голосований на выборах, приводит во власть все более понятных и близких Эллочке депутатов-середняков и лидеров-троечников.
Дебилизация основной массы постиндустриального населения становится все более грозной опасностью для Разума на нашей планете.
Но самое главное — пятое. Постиндустриальный мир оказался не в состоянии принять вызовы XXI века.
Ни в области экологии планеты, где деятельность человечества начинает сотрясать главные характеристики планеты Земля.
Ни в области научно-технического прогресса. Мы не гарантированы от генно-модифицированных продуктов. От лекарств с неизученными последствиями для здоровья. Успехи медицины — как показал случай в Швеции — не гарантируют человеку уверенности даже в том, что из роддома он получает собственного ребенка. Где успехи по пересадке органов оборачиваются страшной перспективой войн за захват пленных для использования победителями органов побежденных (в доисторические времена их съедали). А успехи Интернета грозят тотальным контролем над личностью. Невероятно быстрыми темпами растет сфера интеллектуальной преступности, особенно кибернетической. Она не просто грабит общество — она крадет у него несомненно одаренных его членов. Число хакеров, грабящих повсеместно современное общество, думаю, намного больше количества разбойников, промышлявших в дремучих лесах и горных ущельях средневековой Европы.
В такой ситуации есть две перспективы.
Одна — продолжать попытки решать проблемы в рамках существующей постиндустриальной системы.
Вторая — начать переход к Новой Цивилизации — как было сделано в России в 1917 году.
Черты этой Новой Цивилизации уже вырисовываются.
Вместо Человека Экономического — Человек Разумный, Разумного Эгоизма и Разумного Коллективизма.
Вместо безграничного потребления — лимиты. Лимиты правильного питания и стиля жизни. Лимиты доходов. Лимиты богатства. Лимиты наследования.
Вместо организации наций по территориальному принципу — культурно-национальные автономии наций: внутри стран, на континентах, в мире.
Вместо общества равных — общество неравенства в сфере интеллекта и превращение интеллигенции, особенно отвечающей за социально ориентированный научно-технический прогресс, в ведущую силу общества.
Замена популистской демократии с равенством голосов — на демократию разумного неравенства, демократию компетентности.
Главная проблема сегодня — найдутся ли в обществе силы, способные создать, принять и начать реализовывать такую Альтернативу XXI века.
И опять нетрудно увидеть сходство ситуаций 1917 и 2017 годов.
Как и в 1917 году, большинство населения планеты потенциально тяготеет к Новой Цивилизации.
Но, как и в России 1917 года, в нашем мире во всей правящей элите нет сил, способных предложить модель и организовать переход к Новой Цивилизации.
Поэтому становится реальной перспектива того, что знамя будущего, как и в 1917 году, окажется в руках альтернативных групп.
И они уже выступили.
Антиглобалисты. Движение «Захвати Уолл-стрит». «Зеленые». Анархисты. Движения мусульманской «весны». Консервативные сторонники сохранения «устоев».
Но среди альтернативных течений нет ни одного, предлагающего человечеству приемлемую модель цивилизации с гарантированным социально ориентированным прогрессом. Есть только справедливая критика существующего.
Захват любым из таких альтернативных меньшинств власти повторит в XXI веке век ХХ. Этой перспективе можно и нужно — в свете великого опыта побед и поражений ХХ века — противопоставить другой вариант развития.
Первые обнадеживающие шансы такого, нормального варианта развития уже есть. В двух ведущих странах планеты — в России и США — стали лидерами люди, потенциально способные дать старт новому пути планеты.
И сейчас главное — формирование Авангарда из интеллектуальных людей, сознающих глубину проблем, способных предложить цивилизованные, прогрессивные пути решения кризисов XXI века, стать пассионариями Новой Цивилизации.
Однако никаких попыток формирования Авангарда Новой Цивилизации пока незаметно. Задержка может стать катастрофой.
■ ■ ■
В свете опыта катаклизма 1917 года XXI веку требуется «русская тройка»: Лидер — Организованный Авангард — Программа Преобразований.
Но не менее актуальны — в свете того же опыта 1917 года — три основные опасности: не использовать исторический шанс появления в России и США потенциально готовых к коренным переменам лидеров (достаточно посмотреть, как целая международная команда самых опытных деятелей старого мира пытается «стреножить» такого нестандартно мыслящего человека, как президент Трамп); выдвижение не лучшей, а то и бесперспективной модели будущего; насильственное антидемократическое насаждение этой модели будущего.
Если эти опасности преодолеть — значит, уроки катаклизма 1917 года осмыслены и учтены.